Не надо отказываться от международной помощи

Памяти моей жены Нины Яковлевой-Сойфер

На протяжении почти двух столетий российские ученые или выходцы из России были на переднем крае мирового прогресса. Лобачевский, Чебышев, Остроградский, Марков (перечень прославленных в мировой науке математиков огромен, не надо забывать и Эйлера, проработавшего почти всю жизнь в России), Мечников, Павлов, Кольцов, Четвериков и другие биологи и медики, многие физики, химики (такие, как Менделеев), географы и представители других дисциплин внесли неоценимый вклад в мировую науку. К началу 1960-х годов каждый пятый ученый мира был советским. Эта огромная армия исследователей вместе с великолепно работавшими деятелями советской разведки, добывавшими секреты в ведущих странах Запада, держала страну на передовых позициях технического прогресса. В СССР создали атомное и водородное оружие, советская космонавтика оказалась даже впереди мировой. Н. Н. Семёнов, П. А. Черенков, И. Е. Тамм и И. М. Франк, затем Л. В. Канторович, А. М. Прохоров и Н. Г. Басов, П. Л. Капица, Л. Д. Ландау, А. А. Абрикосов, А. Н. Гейм и К. С. Новосёлов получили за свои выдающиеся по любым мировым меркам открытия Нобелевские премии. Советская и российская наука по заслугам признана в мире.

Однако накапливались и негативные тенденции. В СССР ширился антисемитизм, и многие ученые-евреи стали рваться из страны в свободный мир. Постепенно эмиграция втянула в себя большое число ученых, а с падением советского режима процесс приобрел лавинный характер. Не только евреи, но и многие другие интеллектуалы подали прошения на выезд из страны. Я помню, как в 1992 году, приехав на неделю из США, сказал тогдашнему министру науки, высшей школы и технической политики России Б. Г. Салтыкову, что после развала СССР из России уехало около двух миллионов людей с высшим образованием. Он возразил, что я сильно преувеличиваю, но при следующей встрече через несколько месяцев с грустью признал, что проверил у руководства госбез­опасности страны размер эмиграции образованных людей, и те подтвердили именно такой масштаб бедствия. В последние 10–15 лет ­отъезд людей с высшим образованием приобрел еще более зловещие размеры: они занимают до 70% от всех уезжающих. Из примерно миллиона ученых, работавших в стране в середине 1990-х годов, к 2010–2012 годам страна потеряла две трети, а по данным Российской академии народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС) в 2015–2017 годах из России уезжало ежегодно от 70 до 100 тыс. человек. Есть и оценки более тревожные: по данным Всемирного банка из страны в 2017 году выехало на постоянное место жительства 10,6 млн граждан, это больше числа покинувших Украину, Беларусь и Молдову вместе взятых. Из остающихся работать в РФ, как показал опрос, осуществленный Boston Consulting Group (мнение было получено у 24 тыс. респондентов), хочет работать за рубежом половина российских ученых, 52% топ-менеджеров, 54% IT-cпециалистов. К ним готовы присоединиться 49% инженеров и 46% врачей. В ходе того же опроса было выяснено, что одна из главных причин такого рвения к отъезду коренится в низкой оплате труда людей с высшим образованием: врачи получают в России лишь на 20% больше зарплаты водителя грузовика, тогда как в Бразилии врач получает 172%, в Германии 174%, в США 261%. В этих условиях любая поддержка образования, того, что сейчас называют «просветительской деятельностью», или науки, приходит эта поддержка от состоятельных людей страны или из зарубежных фондов, высоко значима и моральна.

Вместо благодарности тем, кто поддерживал образование и науку в России, сегодня в пропагандистских изданиях нередко повторяют тезис, что отъездную тенденцию породило вмешательство западных врагов и в их числе часто называют имя американского миллиардера, финансиста и мецената Джорджа Сороса. Мы с женой познакомились с ним в январе 1988 года, когда он посетил нас в Москве с просьбой представить его Андрею Дмитриевичу Сахарову, незадолго до этого вернувшемуся из ссылки в город Горький. Просьбу я выполнил, Сахаров встретился с миллиардером. После переезда моей жены, сына и меня в США в 1988 году Сорос продолжил поддерживать дружеские отношения с нами, и я много раз уговаривал его создать отдельный фонд для поддержки ученых СССР. В 1992 году Джордж внял уговорам (в этом же направлении действовало и несколько других знакомых Сороса) и учредил Международный научный фонд, выделив для него казавшуюся невиданно большой сумму в 100 млн долл. США. Он включил меня в правление этой программы. Двумя годами позже он создал еще один фонд – Международную Соросовскую программу образования в области точных наук (ISSEP) для помощи преподавателям в школах и университетах. Сорос выделил для него более 100 млн долл. , а позже правительства России, Украины и Грузии внесли в наш бюджет около 10 млн долл. из государственных фондов и лишь президент Беларуси Лукашенко прекратил деятельность Сороса в этой стране.

Стоит сказать, что в правлении программ были преимущественно российские ученые — академики Ж. И. Алфёров (ставший позже Нобелевским лауреатом по физике), М. В. Алфимов, В. В. Власов, А. В. Гапонов-Грехов, В. Е. Захаров, Н. В. Карлов, Л. И. Леонтьев, В. Е. Фортов, автор учебника биологии доктор М. Б. Беркинблит, украинский академик Ю. Глеба, белорусская академик Л. Хотылева, грузинский академик Т. Чанишвили, заместители министров соответствующих ведомств. Лишь два американских ученых — Нобелевский лауреат Д. Ледерберг и ведущий биолог П. Рэйвин — входили в наше правление.

С момента создания программы ISSEP российские министры рвались к тому, чтобы «поруководить» раздачей средств. Тогдашний министр В. Г. Кинелёв при нашей с ним первой встрече указал на длинный стол в своем кабинете и проговорил со значением в голосе: «Привозите все 100 миллионов на этот стол. Мы знаем, кому и как раздать эти деньги». Я возразил министру, что сделаю всё, чтобы ни одного доллара ни ему, ни другим начальникам не попало, а все средства ушли на личные счета в Сбербанке преподавателей высшей и средней школы и чтобы отбор лауреатов осуществляли без вмешательства кого бы то ни было.

Для отбора Соросовских учителей физики, химии, биологи и математики около сотни представителей дирекции программы разъезжалось раз в год по городам, где они опрашивали от 50 до 100 тыс. студентов вузов, кто казался лично им лучшими учителями в школах. Заполненные студентами анкеты передавали компьютерным операторам в дирекциях программы, все фамилии названных учителей были внесены в компьютерную базу данных, выявлялось, сколько раз имя одного и того же учителя было названо студентами. Тем самым лучшие учителя были фактически отобраны их бывшими учениками, пошедшими учиться в университеты.

Кандидаты на звание Соросовского Профессора или Соросовского Доцента должны были сообщить о числе читаемых курсов, числе студентов, посещавших их лекции, числе опубликованных книг (отдельно учебников и методичек) и статей в научных журналах (учитывался международный импакт-фактор каждого журнала), числе сделанных докладов на конференциях разного уровня, числе воспитанных кандидатов наук и тому подобное. Очень важен был индекс цитирования работ соискателя звания и исключительно важным был перенесенный с Запада метод опроса студентов о важности и новизне лекций каждого кандидата и о его отношении к студентам. Я узнал о таком опросе студентов, когда сам стал профессором американских университетов. Мы впервые в России применили данный метод в наших конкурсах. Для этого на лекции каждого кандидата приезжал посланный нами человек, он приходил на лекции кандидата, просил его выделить 15 минут в конце лекции, раздавал всем студентам анкеты, собирал заполненные листочки и привозил их в Москву, Киев, Минск или Тбилиси; все данные вводились в компьютеры. Подробно эти методы описаны в моей книге «Интеллектуальная элита и филантропия», напечатанной по-русски в Москве в 2005 году и по-английски в 2008-м.

Конечно, отмена существовавших ранее способов отбора победителей всевозможных конкурсов и замена их многообразным компьютерным анализом и сравнением индексов отвергала любимый способ начальников разного рода вмешаться в процесс отбора победителей. Несколько раз нам с женой говорил об этом президент Грузии Э. А. Шеварднадзе, когда мы встречались с ним в Тбилиси.

— Это же надо: вы отвергли телефонное право, мне это казалось невозможным, — говорил он нам.

— А что значит «телефонное право»? — спросил я его при первом упоминании о таком «праве».

— Да это распространенное всюду правило, когда начальник более высокого уровня звонит подчиненному начальнику и говорит: «Вы проводите конкурс? Я знаю победителя — это такой-то». Его и назначают победителем. А у вас всё решает компьютер. А компьютеру не позвонишь. Вы отменили телефонное право, — повторял нам радостно Шеварднадзе.

Поддержанные деньгами Сороса научные и образовательные учреждения сыграли неоценимую помощь странам бывшего СССР в целом. Международный научный фонд выдал в 1992–1994 годах гранты 63 тыс. ученых. Среди них 23% были в возрасте от 21 до 30 лет, 27% — от 31 до 40 лет, 26% — между 41 и 50 годами. Таким образом, ¾ грантов пошли на поддержку активно работающих исследователей ниже среднего возраста. Это помогло удержать молодых ученых в странах бывшего СССР (из них более 81% пришлось на долю российских ученых).

За 11 лет работы Соросовской образовательной программы (с 1994 по 2004 год включительно) грантами (каждый из которых превышал более чем в десять раз тогдашнюю зарплату получателей этих премий) были награждены 76 141 преподаватель: 34 026 учителей средних школ, 13 251 профессор, 12 380 доцентов вузов, 6 573 аспиранта и 7 850 студентов вузов. Согласился Сорос и с моим предложением установить особое звание Заслуженного Соросовского Профессора для тех, кто достиг 70-летнего возраста и в прошлом прославил страну своими исключительными успехами в области науки. Всего это звание (и ежемесячную высокую стипендию до конца жизни) получил 2 061 человек.

Для участия в нашей программе к нам обращалось каждый год от 8 до 15% всех профессоров и доцентов российских университетов. От 10 до 30% из них добивались присуждения им желаемых премий. И они на самом деле были лучшими из лучших, настоящим цветом российской образовательной системы.

Чтобы продемонстрировать важность вклада соросовских лауреатов в науку и образование, мне придется использовать много цифровых данных. Мелькание цифр, конечно, утомляет, но без них невозможно понять значимость помощи.

Соросовские профессора обучили в вузах 2 809 156 студентов и были руководителями 2 770 аспирантов. Они опубликовали 5 676 книг и учебников (1 930 по биологии, 1 192 по химии, 1 135 по наукам о земле, 908 по физике и 511 по математике), напечатали 48 549 статей в рецензируемых научных журналах, получили 32 902 гранта на собственные научные исследования в других научных фондах. Великолепно показали они себя как на международной, так и на внутрироссийской арене, доложив 36 967 докладов на международных конференциях и представив 13 108 докладов на отечественных конференциях.

Соросовские доценты также активно работали в науке и самоотверженно преподавали в высшей школе. Число учившихся у них студентов достигло 4 166 118, они (так же, как и профессора) руководили аспирантскими исследованиями (число аспирантов у них достигло 1 547 человек). Они опубликовали 8 743 книги и 31 138 статей, получили из других фондов 19 155 грантов, выступили с 24 748 докладами на международных конференциях и 61 715 раз на оте­чественных конференциях.

Важным побочным результатом поддержки Соросом ученых, аспирантов и студентов вузов в России стало то, что доля тех, кто покидал страну для эмиграции, значительно упала. Сам Сорос (мигрант из Венгрии) несколько раз говорил мне, что было бы хорошо удержать людей в стране их проживания. Отец Джорджа — Тивадар Шварц — в момент, когда фашистская армия приготовилась оккупировать Венгрию, проявил хладнокровие и мудрость, нашел адвоката, заменившего документы всех членов его семьи на Soros (в Венгрии фамилия произносилась как Шорош). По его рекомендации огромное число евреев также сменило фамилии и спаслось от Холокоста. Тивадар отправил из Венгрии младшего сына в момент, когда советская Красная армия подошла к границам их страны. Так Джордж на всю жизнь стал эмигрантом и узнал на собственной судьбе, как нелегко им быть. Поэтому он и считал важным помочь остаться в стране проживания тем, кто выигрывал конкурсы в финансируемых им проектах. Сорос понимал, что стипендии лауреатам улучшали жизненные позиции и помогали оставаться гражданами стран, в которых они родились. Именно это и произошло с многими из победителей наших конкурсов, что они позже публично признавали в своих выступлениях. Мы собирали статистику относительно этого процесса в течение нескольких лет и выяснили, что «утечка мозгов» среди профессоров, доцентов, аспирантов и студентов, ставших лауреатами наших конкурсов, заметно упала.

Помимо персональных конкурсов мы проводили и множество так называемых общепрограммных проектов. Сначала, учитывая, что в школах стало катастрофически не хватать учебников, так как обширная советская типографская база была после распада СССР нарушена, мы решили потратить большие средства на перепечатку лучших учебников для средних школ. Но какие из них переиздавать? Мы составили список из 130 названий учебников биологии, физики, химии и математики для школ и разослали его всем Соросовским учителям средних школ с просьбой выбрать лучшие учебники для перепечатки. Всего было разослано 4 200 писем с этими вопросами. Мы получили на все из них ответы, ввели данные в компьютеры и составили в результате список из 19 учебников, одобренных учителями средних школ для их переиздания. Почти полмиллиона учебников было перепечатано за наш счет и разослано бесплатно всем Соросовским учителям. Они были обеспечены учебниками для своих школьников на несколько лет.

Следующим важным шагом стало проведение конференций для школьных учителей по всей стране, на которых Соросовские профессора и доценты читали лекции о новейших достижения в мировой науке. Пока существовал СССР, в стране сохранялся большой интерес к научно-популярным журналам, таким как «Знание — сила», «Наука и жизнь», «Техника — молодежи» и им подобным. Тиражи некоторых из них превышали миллионы экземпляров. После развала СССР эти тиражи драматически сократились. Узнавать о достижениях мировой науки стало трудно. Но поскольку за деньги Сороса многие зарубежные научные журналы были закуплены для 120 ведущих библиотек в бывшем СССР, это позволяло Соросовским профессорам и доцентам быть в курсе достижений мировой науки. А Сорос тем временем не раз говорил мне, что было бы крайне важно найти какой-то путь вовлечения профессоров и доцентов в общеобразовательный процесс. Решением стали конференции учителей. На них съезжались не только Соросовские учителя, но и большинство учителей из средних школ той области, в которой проводили Соросовские конференции (часто мы оплачивали железнодорожные и автобусные билеты всем учителям, а также платили за гостиничные номера для них). В России состоялось 450 таких Соросовских конференций в 74 городах. На них самые известные профессора из Москвы, Петербурга, Новосибирска и других городов, которых учителя прежде могли видеть только в передачах по телевизору, приезжали к ним и читали лекции (всего на них было прочитано более 3 тыс. лекций).

Вскоре стало ясно, что тексты лекций представляют огромный интерес и должны быть опубликованы. Но где? Ведь тиражи «научпопа» безмерно упали. Я решил издавать наш собственный «Соросовский образовательный журнал» тиражом 40 тыс. экземпляров ежемесячно. Для редактирования статей я пригласил одного из лучших научных редакторов страны, в прошлом заведующего редакцией биологии Издательства Академии наук СССР, а потом несменяемого пару десятилетий ответственного секретаря Докладов Академии наук СССР Ю. А. Пашковского. Ему помогал великолепный и деликатнейший А. Ю. Кондратович, сумевший найти прекрасного издателя в Финляндии и регулярно возивший туда наборы очередных номеров журнала и следивший за качественным ­изданием без огрехов. Суммарный тираж журнала за 6 лет его существования составил 2 млн 900 тыс. экземпляров, всего вышло 73 выпуска, в них было напечатано более 1 100 статей. Каждая школа России получала бесплатно копию издания, их рассылали также всем Соросовским учителям средних школ. В Грузии издавали журнал в переводе на грузинский язык. Электронная версия журнала до сих пор доступна в Интернете, где на протяжении многих лет его открывали ежедневно несколько сот читателей.

В конце XX века во многих научных журналах России появились рецензии на «Соросовский образовательный журнал», отмечавшие высокий научный уровень статей в нем. Стало ясно, что на основании этих статей разумно издать энциклопедию «Современное естествознание» с отдельными томами по математике и механике, физике волновых процессов, физике элементарных частиц и астрофизике, физике конденсированных сред, общей и физической химии, общей биологии и молекулярным основам биологических процессов, наукам о земле и основам современных технологий. Сорос сначала согласился оплатить подготовку и печать десяти томов энциклопедии, но затем от этой идеи отказался. В этот момент премьер-министр страны В. С. Черномырдин выделил для ISSEP 3,5 млн долл. Я посетил В. И. Матвиенко, занимавшую тогда пост заместителя председателя правительства, попросил выделить 450 тыс. долл. из этой суммы, и она ответила согласием. Поскольку все статьи уже были напечатаны в журнале, мы быстро подготовили наборы десяти томов энциклопедии, А. Ю. Кондратович проконтролировал печать в той же финской типографии, доставку тиража в Москву, и через пять месяцев (в августе 2000 года) я вручил Валентине Ивановне Матвиенко шесть отпечатанных томов, сообщив, что остальные четыре тома выйдут до конца года. Она взяла в руки том общей химии и начала внимательно просматривать его страница за страницей. Мы пришли к ней с тремя академиками — Фортовым, Алфимовым и Власовым — и недоуменно переглядывались друг с другом, а вице-премьер невозмутимо (наверное, минут десять или пятнадцать) знакомилась с содержанием тома. Закрыв обложку огромного тома, она сказала:

— Не удивляйтесь, Валерий Николаевич, я, когда была аспиранткой, знала наизусть весь том «Химии» Глинки.

Я был знаком с толстенным томом этого учебника для университетов и понял ее интерес к нашему тому.

Тираж каждого из томов энциклопедии равнялся 5,5 тыс. экземпляров.

Завершить рассказ о роли фонда в России надо упоминанием о Соросовской олимпиаде школьников. Ее повторяли каждый год, издали шесть томов задач олимпиады общим тиражом 205 тыс. экземпляров. Интерес к Соросовской олимпиаде был столь велик, что ее проводили не только в России, Украине и Грузии, но и в семи странах бывшего СССР в 2600 городах, в ней приняли участие 887 тыс. школьников.

Административные расходы на всю нашу деятельность были около 8% общего бюджета.

Приведенные примеры, как мне кажется, ясно показывают, что вложения Сороса в науку и образование в России не принесли вреда стране. Если учесть, что Сорос оплатил также прокладку сетей Интернета в России (потратив на это еще более 100 млн долл.), станет ясно, какую пользу принесла треть миллиарда долларов, потраченных им только на «просветительскую деятельность» в России. Поэтому отворачиваться от международной помощи науке и образованию, как это сегодня делают российские власти, неправильно. Надо крепить сотрудничество с международными фондами и организациями, а не бояться их.

Валерий Сойфер