На территории России — более 300 могильников Большого террора

Историк Юрий Дмитриев не раз подчеркивал, что Бутово и Сандармох лишь вершина айсберга, что сотни массовых захоронений еще не найдены. О проблемах поиска мы поговорили с Сергеем Кривенко, членом правления Российского общества «Мемориал»*. Беседовала Наталия Демина.

— Какие массовые захоронения жертв сталинских репрессий существуют в России?

— Если говорить о сохранившихся до настоящего времени объектах, то можно выделить две большие категории массовых захоронений жертв советских репрессий. Первая — лагерные кладбища и кладбища при спецпоселках, вторая — места массовых захоронений Большого террора. Подробная информация практически обо всех известных на настоящее время захоронениях приведена на сайте «Некрополь террора и ГУЛАГа» (www.mapofmemory.org).

Происхождение лагерных кладбищ вполне понятно. О могильниках Большого террора хочется сказать особо.

В 1937–1938 годах по инициативе и при прямом руководстве Политбюро ЦК ВКП(б) во главе с И. В. Сталиным НКВД СССР провел серию массовых операций по репрессированию советских граждан, эти операции получили наименования «кулацкой» (проводилась по приказу НКВД 00447) и «национальных» (по другим приказам и директивам НКВД).

Среди «национальных» выделяют одиннадцать операций: польскую, немецкую, румынскую, финскую, латышскую, эстонскую, греческую, иранскую, афганскую, а также харбинскую (по репрессированию бывших сотрудников Китайско-Восточной железной дороги, вернувшихся в СССР в 1930-х годах). Одиннадцатой стала общая операция в отношении «лиц, обвиняемых в шпионской и диверсионной деятельности в пользу иностранных государств»: Австрии, Англии, Америки, Болгарии, Италии, Франции и других.

Необходимо отметить, что в ходе всех этих одиннадцати операций репрессиям подверглись не только граждане указанных национальностей, но зачастую и их сослуживцы, знакомые, соседи, уроженцы перечисленных государств, а также те, кто проходил по учету в органах НКВД как сотрудничающий (или потенциально сотрудничающий, или просто взаимодействующий) с любыми структурами иностранного государства (статистику репрессированных по каждой операции см., например, в [1]). В ходе этих массовых операций с июля 1937 года по 17 ноября 1938 года было расстреляно более 686 тыс. человек по всему СССР. Репрессии происходили тайно, вне судебных процедур, через приговоры внесудебных органов: региональных «троек НКВД» и «двойки» — Комиссии наркома внутренних дел СССР и прокурора СССР. Тайно проводились и расстрелы, и захоронения.

Обстоятельства проведения этих операций в настоящее время довольно хорошо изучены историками, их механизмам посвящено большое количество монографий и публикаций. Однако большинство конкретных мест захоронений расстрелянных граждан до сих пор остается тайной.

Массовые операции организовывало и проводило соответствующее региональное управление НКВД, руководство которого и определяло места, в которых расстреливали граждан (как правило, это были тюрьмы), и места, в которых закапывали труппы расстрелянных (как правило, на ближайших кладбищах или специальных полигонах). В каждом регионе могло быть от одного до двух десятков мест захоронений.

Множество таких мест известно, например: Бутовский полигон под Москвой, Левашово в Санкт-Петербурге, Куропаты под Минском, Быковня под Киевом, Жаналык под Алматы, Сандармох и Красный Бор в Карелии, Медное под Тверью, Катынь под Смоленском, Тесницкий лес под Тулой, Золотая гора под Челябинском, Зауральная роща в Оренбурге, Селифонтово под Ярославлем, «12-й километр» под Екатеринбургом, Дубовка под Воронежем, Пивовариха под Иркутском, Ягуновка под Кемеровом, Каштак и Колпашевский яр в Томской обл., Богоявленский овраг под Саранском, Верхний и Нижний Амурдан на Сахалине, Верхний Чов под Сыктывкаром и другие, — в книге [2], а также на вышеупомянутом сайте «Некрополь террора и Гулага» приведены данные о полутора сотнях таких мест захоронений, которые известны к настоящему времени. Однако до сих пор неизвестно местонахождение от трети до половины всех могильников Большого террора.

Мы точно не знаем, сколько всего таких мест, потому что в России основные региональные документы по этим операциям (т. е. документы региональных УНКВД) до сих пор засекречены: в настоящее время они лежат в архивах региональных управлений ФСБ и фактически недоступны для исследователей. Всё, что знаем, — это данные, полученные в 1990-е годы, когда историки имели возможность работать в архивах ФСБ. Именно тогда в регионах были обнаружены протоколы «троек» со списками репрессированных и акты о расстрелах, причем в некоторых регионах на актах указывался населенный пункт, в котором производился расстрел, а в некоторых — нет.

Вот хороший пример — Карелия. В Республике Карелия на актах стоит указание места расстрела. Карельский историк Юрий Дмитриев в 1990-е годы в архиве УФСБ Карелии изучил акты на более чем 11 000 расстрелянных граждан в рамках массовых операций 1937–1938 годов. Это позволило ему, помимо составления Книги Памяти (Поминальные списки Карелии. 1937–1938/ Cост. Чухин И. И., Дмитриев Ю. А. Петрозаводск, 2002), в которую включены данные на более чем 13 000 репрессированных граждан Карелии, составить перечень всех мест республики, где производились расстрелы во время Большого террора. Можно перечислить их: Сандармох (близ Медвежьегорска), Красный Бор (под Петрозаводском); также под Петрозаводском захоронения расстрелянных найдены в карьере на территории пос. Бесовец и недалеко от объездной дороги в микрорайоне Сулажгора — обнаруженные останки перезахоронены на Зарецком кладбище Петрозаводска; под селом Пудож (мемориал «Черная речка»); в окрестностях г. Кемь (на 8-м километре трассы Кемь — Калевала, найденные останки были перезахоронены у входа на Старое городское кладбище Кеми); на Водоразделе VII–VIII шлюза Беломорско-Балтийского канала (точное место не найдено); близ ст. Сегежа (не найдено); около с. Ругозеро (не найдено); у села Олонец (собор Смоленской иконы Божией Матери на острове Мариам; часть останков в 1995 году была перезахоронена на городском Кунелицком кладбище в двух километрах от города Олонец); под Кандалакшей (не найдено); на территории Беломорского р-на (не найдено); под ст. Сосновец (не найдено); близ села Реболы (не найдено); на Нижне-Выгском лагпункте (не найдено); около ст. Уросозеро (не найдено).

Как видим, нам до сих пор неизвестно девять (!) мест захоронений. Юрий Дмитриев до момента ареста занимался их поиском.

По нашим данным, в общем по России речь может идти о более чем трехстах местах массовых захоронений расстрелянных во время массовых операций Большого террора, из которых точные места мы знаем только в половине случаев.

— Как вы объясняете такую закрытость архивов ФСБ для исследователей? Почему их не хотят открыть, сказав: «Эти преступления совершались НКВД во времена Сталина, но времена изменились»?

— Это один из основных вопросов. Во времена перестройки, 5 января 1989 года, вышло Постановление Политбюро ЦК КПСС «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30–40-х и начала 50-х годов». После него (в том числе) было прямое поручение КГБ СССР о поисках мест захоронений расстрелянных — и информация о таких местах стала открываться. Раскрытие продолжалось и в 1990-е годы. Казалось бы, курс на то, чтобы отделить историю новой России от преступлений Советского Союза был четко обозначен, по крайней мере появилась такая возможность.

Но в начале 2000-х архивы стали закрываться, и к настоящему времени многочисленные документы о советском государственном терроре опять стали недоступны. Протоколы «троек», рассекреченные в 1990-е, остались открытыми, но остальные материалы, которые могли бы пролить свет на то, где лежат трупы расстрелянных органами НКВД, рассекречивать не стали. Произошел поворот государства к темному прошлому Советского Союза, продолжающийся до сего момента.

— Есть такое понятие citizen science — «наука людей», любительская наука. Могут ли обычные люди что-то сделать, для того чтобы обнаружить эти захоронения?

— Как гражданские активисты? К сожалению, нет, потому что для поиска мест захоронений расстрелянных в 1937–1938 годах нужно работать с документами, а они в архивах ФСБ. Прошло уже более 80 лет: случаи, когда в лесу поисковики натыкаются на ямы с захоронениями, чрезвычайно редки. Но с другой стороны, люди могут требовать раскрытия правды, ведь никакой государственной тайны об убитых во времена Сталина людях быть не может. Наоборот, современное международное гуманитарное право квалифицирует такие деяния — когда людей хватают, оформляют на них липовые дела и попросту расстреливают вне судебных процедур — как массовые бессудные казни, что есть преступление против человечности.

— В последующие годы такого уже не было?

— В последующие годы количество расстрелов резко сократилось. Репрессии продолжались, но не в таком масштабе. Ученые до сих пор спорят, какова была цель Большого террора. Одна из основных версий такова: в 1936 году была принята новая сталинская Конституция, а 12 декабря 1937 года планировались первые выборы в Верховный Совет СССР. И как раз за четыре месяца до этих выборов была спланирована превентивная операция против «врагов народа» — по их физическому уничтожению и направлению в лагеря. По первоначальному плану эти массовые операции должны были закончиться к концу ноября.

Сами эти операции — эхо коллективизации, во время которой было репрессировано почти 900 тыс. человек (в 1930–1934 годах), из них почти 60 тыс. были расстреляны. Первым всплеском массовых репрессий была именно коллективизация. В 1931–1933 годах основную массу репрессированных составляли крестьяне — их отправили в лагеря преимущественно на пять лет. И как раз к моменту выборов в Верховный Совет многие из них должны были возвращаться из лагерей. С точки зрения коммунистического руководства, все они могли взбудоражить общество, повлиять на исход выборов. Так была проведена операция, которая и получила название «кулацкой»: одну из основных категорий репрессированных составляли бывшие кулаки (и все те, кого назвали кулаками).

Также под каток репрессий попали «бывшие» — дворяне, члены бывших политических партий (эсеры, меньшевики и т. д.), разные «антисоветские люди»… Национальные операции — это превентивная борьба со шпионажем, как его понимало коммунистическое руководство. Причем людей репрессировали не только по признаку гражданства — человек мог быть русским, но иметь какую-то связь с неугодными национальностями. В любом человеке могли увидеть иностранного шпиона.

Эти две массовые акции были проведены именно как спецоперации — сохранились приказы, директивы, — они были развернуты по всему СССР и закончены в один день 17 ноября 1938 года по приказу Сталина. Всё происходило под контролем вождя и членов Политбюро ЦК КПСС, и документов, подтверждающих это, найдено очень много, все они укладываются в единую логику проведения государством массовых спецопераций против общества. Заранее были выпущены приказы и директивы, по которым были организованы репрессии. Так что ничего хаотичного в Большом терроре не было.

В последующем таких массовых операций по внесудебным казням уже не производилось (исключение — расстрел в апреле 1940 года почти 22 тыс. польских офицеров и жандармов). После смерти Сталина были распущены все внесудебные органы, и репрессии пошли уже через суды по соответствующим статьям Уголовного кодекса: антисоветская агитация, пропаганда…

— Вы выпускник Физтеха, и вам наверняка близки естественнонаучные методы исследования. Не могла бы космическая или аэрофотосъемка помочь в поисках мест захоронений?

— Конечно, мы используем все методы, которые могут помочь. Например, с помощью аэрофотосъемки мы ищем захоронение группы заключенных Соловецкой тюрьмы. Массовые операции 1937–1938 годов проводились также в исправительно-трудовых лагерях и тюрьмах. В Соловецкой тюрьме ГУГБ НКВД в рамках «кулацкой» операции были расстреляны 1825 заключенных. Никаких новых обвинений им предъявлено не было, просто по спискам, составленным сотрудниками тюрьмы, они были расстреляны. Все они известны пофамильно.

Сначала в октябре 1937 года в Сандармох вывезли 1111 человек, вторым этапом в декабре 1937 года с Соловков вывезли больше 500 человек, и мы до сих пор не можем найти, где их расстреляли, — не хватает документов. Либо это произошло в Ленинграде, либо в Лодейном Поле (центр Свирьлага [3]), куда их вывезли. А третий этап — 200 заключенных — расстреляли в феврале 1938 года на Соловках, и их место захоронения мы ищем до сих пор, используя аэрофотосъемку военного времени, кстати говоря, немецкую.

Это отдельная история: как известно, во время войны в 1941–1943 годах немцы картографировали с помощью аэрофотосъемки всю европейскую часть СССР, и фотографии сохранились. Сейчас они находятся в США, в архиве Конгресса, доступ к ним открыт для всех желающих. Есть и аэрофотосъемка Соловков 1942–1943 годов. Времени после расстрела прошло немного, и мы надеемся, что эти фотографии помогут в поисках. Но современная съемка не подходит для исследований: ландшафт Соловков полностью изменился.

— С какими проблемами сталкиваются исследователи массовых репрессий, помимо закрытых архивов и наклеивания ярлыка иноагента «Мемориалу» и другим поисковым организациям?

— Во-первых, у мест массовых захоронений нет единого охранного статуса. Во-вторых, не говоря уж о недоступности архивов, очень странная позиция у прокуратуры, которая возбуждает уголовное дело всякий раз, когда обнаруживается новое захоронение, но затем, спустя некоторое время, уничтожает эти дела как «не представляющие исторической ценности»!

Возникают проблемы с попытками переписывания истории, отголоски чего вы наверняка слышали во время случая с Сандармохом, когда Российское военно-историческое общество инициировало новые раскопки в попытках доказать, что там покоятся останки расстрелянных финнами советских граждан.

Аналогичная история происходит и вокруг Медного в Тверской области, где в 1937–1938 годах были расстреляны советские граждане, а уже в 1940 году — польские военнопленные. Сейчас пытаются говорить о том, что это не захоронение Большого террора, а братская могила красноармейцев, мотивируя это тем, что недалеко стоял военный госпиталь.

Последствия советского государственного террора, советских преступлений пытаются дезавуировать, скрыть, а мы сталкиваемся с проб­лемой сбора доказательств этих преступлений в условиях закрытости архивов.

Как видим, Сталин умер почти 70 лет назад, но огромный массив инициированных им преступлений еще ждет новой оттепели и открытия архивов.

1. Кривенко С. В., Прудовский С. Б. Статистика национальных операций НКВД 1937–1938 годов.

2. Томаш Кизны при участии Доминик Ройнетт. Большой Террор 1937–1938. М, Гелиос, 2019.

3. ru.wikipedia.org/wiki/Лодейное_Поле#История

* Международное общество «Мемориал» внесено Минюстом РФ в реестр выполняющих функцию иностранного агента.