Почему я ушла с горячо любимой работы

Каринэ Ковхаева, библиотекарь, а в свободное время — хранитель «Немцова моста», гражданский активист, не раз выходившая с одиночными пикетами в поддержку политических узников, написала в своем блоге о том, почему ей пришлось уйти с любимой работы.

Я пенсионерка уже несколько дней. Я хочу сегодня написать о себе, о том, почему через два дня после наступления пенсионного возраста ушла с работы — с горячо любимой работы.

Начну с того, что я всё равно собиралась уходить в конце сентяб­ря — в октябре. Работу я очень люб­лю и, думаю, знаю. Но произошли некоторые события…

Итак, начну с 1 марта 2021 года. Часов в 10 утра я на работе делала книжную выставку.

Позвали к заведующей филиалом. Я не буду называть фамилии и имена — просто заведующая. Она попросила закрыть дверь кабинета, пригласила сесть и сказала:

— Директор… прислала кое-что из ваших соцсетей. Вы понимаете, о чем речь?

— Да, примерно понимаю.

— Директор очень волнуется, что вы проводите пропаганду среди студентов.

Я заверила ее, что это невозможно, в том числе и потому, что я против любой пропаганды в учебном заведении. Еще несколько предложений, и разговор был закончен. Часа через два меня опять позвали в кабинет к заведующей.

Я вошла, там сидела директор. Главное здание находится на другом конце Москвы. И начался длинный разговор. Разговор на полтора-два часа как минимум.

Директор не понимает моего поведения и мотивов такого поведения.

— Вы должны докладывать про каждый ваш выход!

— Я делаю это в свободное от работы время.

— Вы можете уволиться и делать то, что считаете нужным.

— Я делаю то, что считаю нужным, в личное время.

— Вы понимаете, что мы не можем больше работать с вами?

— Я не вижу причин, почему это так.

— Я не понимаю, зачем вам крымские татары?

Пытаюсь объяснить, но безрезультатно.

— Вас задерживали. Сколько вас продержали?

— Часа три.

— Вы состоите в какой-нибудь организации?

— Нет, я принципиально беспартийная.

— Вы участвовали в последних митингах?

— Нет, по принципиальным разногласиям.

В каком-то контексте ссылаюсь на один из законов.

— Вот как вы заговорили!

И так по кругу, по кругу, по кругу.

Я перестала отвечать на вопросы: нет смысла, человек ничего не понимает.

А она говорит:

— Я пришла сюда учить детей! Я не люблю Интернет. Он мне нужен для работы и не более того.

Я слушаю-слушаю и, по-видимому, улыбаюсь. Я улыбаюсь почти всегда. Директора это раздражает еще больше. Мою фамилию, имя, отчество коверкает, говорит, что у меня наглая и противная улыбка и смотрю я на нее из-под очков нехорошо. Часа через два отпускает. Что будет дальше, не очень представляю. Паковать чемоданы или еще поработаю?

Ищу на всякий случай адвоката. Спасибо уважаемой Татьяне Александровне. Она вселила в меня некоторую уверенность — иногда это то, что нужно.

Звоню в Пенсионный фонд. Разговариваю с юристом (есть такая услуга по телефону). В Пенсионном фонде уточняю: до пенсии остается чуть меньше пяти месяцев. Узнаю, что меня, предпенсионера, уволить практически невозможно, только в случае прогулов более восьми рабочих дней или растраты более 30 тыс. руб.

Второго марта меня опять вызывает заведующая:

— Я не знаю, о чем можно с вами говорить, Каринэ Генриховна. Вы взрослый человек.

— Я буду с вами откровенна: я собиралась уходить, как только стану пенсионеркой, — в сентяб­ре-октябре.

— Почему?

— Вы как руководитель меня устраиваете (это на самом деле так). Меня не устраивает работа в бюджетной сфере. Мне надоел тот бред, который здесь творится. Так вот, я уйду сразу же после того, как стану пенсионеркой. Дайте спокойно доработать до пенсии. Если нет, то я буду бороться. У меня есть знакомые адвокаты, есть знакомые журналисты. Я сама немного пишу. Я подниму шум. Но мне этого не хочется. Не вынуждайте меня это делать.

— Спасибо, Каринэ Генриховна, что были откровенны.

Уходя, я спросила:

— Коллектив в курсе?

— Нет. В курсе еще только один человек.

Как я понимаю, коллектив активно гадал, что произошло. Почему приезжал директор из-за простого библиотекаря? Поняли они или нет, узнали они или нет, я не знаю. На какое-то время преподаватели и администрация почти перестали приходить в библиотеку. Или мне так показалось? А я продолжила работать. Старалась подготовить библиотеку к тому, что придет новый человек. Хотя психологически это трудно. Мне кажется, я работала так, как обычно.

Чуть больше, чем за две недели до заветного пенсионного дня, подала заявление об увольнении. Все говорили, что очень жалко терять хорошего библиотекаря. Пыталась сделать в библиотеке как можно больше, но всё доделать не удалось — оставляю следующему библиотекарю.

Так совпало: в последний день моей работы пришла с проверкой директор. Это именно совпадение. Узнав, что я ухожу, обрадовалась и говорила, что шаг правильный, эта работа не для людей с моей позицией (в этом она права, на данный момент это так). Пожала мне руку.

Эти полгода были очень и очень трудными для меня, но они закончились. Начинается новый этап в жизни. Буду жить дальше. Любимая профессия остается в прошлом.

Всё хорошо. Всё в порядке.

Для чего я это рассказываю? Не знаю. Может быть, чтобы люди знали, что бывает по-всякому. Хотя это совсем не худший вариант.

Может быть, нужно было активно бороться? Но за что? Бороться было не за что, и сил тоже нет. Совсем нет. Да, и последнее: я примерно представляю, за что мне могло прилететь, и сейчас ни о чем не жалею. Абсолютно. В профессию возвращаться не хочу.

Вот такая история от биб­лиотекаря- пенсионера.

Комментарий для ТрВ-Наука

— Каринэ, а почему вы стали библиотекарем?

— Я должна была стать врачом по семейной традиции, которой более ста лет. Но я много болела и на семейном совете мама сказала: «Библиотекарь — хорошая, тихая и спокойная работа для такого ребенка». Поступила в техникум, потом закончила институт.

— Что вас больше всего увлекает в работе биб­лиотекаря?

— Я люблю делать выставки. Могу придумать выставку из ничего. Играла в спектаклях по сказкам братьев Гримм (чаще всего — немецкую сказительницу), еще в некоторых театрализованных мероприятиях.

— Что в вашей работе самое сложное?

— Я не люблю техническую работу: списание книг, оформление новых книг, перестановку фонда.

— Когда вы начали дежурить у мес­та гибели Немцова?

— Можно сказать, с самого начала регулярных дежурств, т. е. с начала апреля 2015 года. Просто тогда я была не очень активна.

— Почему дежурство кажется вам важным?

— «Мемориал» — это островок свободы. Он показывает, что здесь в Москве, в России есть свободные люди. А еще это память о свободном человеке.