28 декабря. Ночь. Я пишу эти строки, находясь на корабле «Академик Трёшников» в менее чем 500 морских милях от порта Кейптаун, где мы должны сделать запланированную остановку перед тем, как отправиться к берегам самого южного континента Земли, к Антарктиде. За бортом тепло, днем даже жарко, и совсем не верится, что в родном Петрозаводске –10° и снег, а в Апатитах, где я живу и работаю последние два с половиной года, вообще больше 20° мороза. Ощущение приближающегося Нового года растворилось в череде однообразных дней (в пути мы почти месяц), и по-настоящему о празднике напоминают лишь поставленная в столовой елка и суета вокруг того, где и когда молодежная часть экспедиции будет собираться после двенадцати ноль-ноль, чтобы раздать всем подарки от тайного Санты.
Когда вы станете читать эти строки, я буду где-нибудь в Южном океане или, возможно, уже на самой полярной станции — конечной цели моего путешествия. Несмотря на весь романтизм слова «путешествие», я тут по работе. И я даже не перестал быть лимнологом — тем, кто изучает озера, если помните. Просто после своей родной арктической лимнологии захотелось хоть чуть-чуть хлебнуть лимнологии антарктической, с привкусом соленой морской воды и ощущением океанской качки. Тем более, оказалось вдруг, что сделать это вполне реально. А раз реально, то почему бы не сделать?! Так я стал участником 67-й Российской Антарктической экспедиции (РАЭ), организованной Арктическим и антарктическим научно-исследовательским институтом (ААНИИ).
Но началось всё в Апатитах, на молодежной научной школе «Полярных лимнологов», которую я с коллегами организовал на базе Кольского научного центра РАН1. Одним из лекторов школы был заведующий лабораторией Института водных проблем Севера Карельского научного центра РАН Алексей Толстиков. На своем докладе он рассказал о том, как почти десять лет назад был участником РАЭ и провел два месяца в Антарктиде, исследуя местные озера. Рассказ Алексея не прошел бесследно, и моя коллега предложила пойти по его стопам и подать заявку в готовящуюся экспедицию 2021–2022 годов. Прошли май, июнь и июль, и в августе стало известно, что руководство ААНИИ дало добро на нашу поездку на станцию Беллинсгаузен. С того момента всё в моей жизни стало заточено на то, чтобы не профукать такой уникальный шанс, то есть пройти все нужные комиссии, обучения, договориться на основной работе и не заболеть ковидом, из-за которого, кстати, мы, увы, не сможем покинуть корабль во время остановки в ЮАР. Особенно строгими ограничения для посещения портовых городов стали после новостей о новом штамме коронавируса. Но вернемся на несколько месяцев назад.
Почти всю осень у меня заняли хлопоты по прохождению врачей в специализированной клинике, в обучении по программам начальной подготовки по безопасности и по охране во время работы в море, и в конечном счете в получении удостоверения личности моряка (УЛМ). Причем, если пройти медкомиссию и учебу можно было в Санкт-Петербурге, где базируется ААНИИ, то чтобы получить заветную УЛМ-корочку, нужно было два раза съездить в Мурманск. Благо, я живу как раз недалеко. Не знаю, из-за нашей извечной бюрократии или еще чего хуже, но получить УЛМ ни в Питере, ни, тем более, в Москве практически невозможно. Мой коллега, например, ездил за ней в Медвежьегорск (Республика Карелия), а кто-то из знакомых даже летал за сим документом в Архангельск.
Начало нашей экспедиции было намечено на 10 декабря, но позже дату сместили на 1 декабря, так как к нам присоединились коллеги из Беларуси, которых нужно по пути на Беллинсгаузен «закинуть» на их полярную станцию Гора Вечерняя. Так я узнал, что у Беларуси есть полярная станция, хотя всю жизнь думал, что ставить полярные станции в Антарктиде — прерогатива сверхдержав типа России, США, Китая и ряда европейских стран. Более того, по соседству с полярниками станции Беллинсгаузен, куда я направляюсь, живут чилийцы, уругвайцы, бразильцы и аргентинцы. Если честно, то до этого года слово «полярник» никогда не вязалось у меня с названиями этих стран и народов.
В общем, стартовали мы по графику — в первый день календарной зимы. Весь Питер накануне завалило снегом, было морозно и ветрено. Сейчас, когда идешь на судне в тропической климатической зоне, кажется, что это было давно и неправда. Хотя уже очень скоро, когда мы покинем Кейптаун и направимся к Антарктиде, и зимняя одежда, и зимняя обувь вновь напомнят о себе. Даже не просто напомнят, а станут вещами первой необходимости. И это притом что в Южном полушарии планеты, включая ее антарктические территории, сейчас лето. Именно по этой причине мы и отправились на Беллинсгаузен в декабре. Февраль, который я почти полностью проведу в окрестностях станции, считается там самым теплым месяцем года. Озера рядом со станцией в это время свободны ото льда и снега, и наши лимнологические исследования можно проводить, как мы и привыкли: при помощи лодки, мотора и всего необходимого для отбора проб воды и донных отложений.
Путь через три моря (Балтийское, Северное и Кельтское) и далее через Атлантический океан, как я уже указал, занял ровно месяц. Остановка за это время у нас была всего одна — в порту города Бремерхафен (Германия) с 6 про 9 декабря, то есть, по сути, в самом начале путешествия. К сожалению, и на немецкой земле никому побывать не удалось из-за эпидемиологических ограничений. Разрешено было только выбрасывать мусор в контейнеры, поставленные рядом с судном. Пусть так, но я, наконец-таки, побывал в Европе! Кстати, за двое суток до прихода в Бремерхафен мы проходили под автомобильным мостом Большой Бельт, который соединяет разные части Дании. Сие инженерное сооружение впечатлило не только своими размерами и формой, но и атмосферой, поскольку мост предстал перед нами окутанным в туман. Бывалые моряки и полярники говорили, что видели такое впервые. Что интересно, в обычном для тумана месте, в проливе Ла-Манш, где мы оказались через двое суток после Германии, этого метеорологического явления как раз не было. Была ясная погода, судно проходило довольно близко к Великобритании и при хорошем увеличении на фотоаппарате можно было разглядеть замки, висящие над обрывистыми берегами, состоящими, судя по белому цвету, из известняка или мела. Когда мы вышли из англо-французских «тисков», то сразу попали под небольшое (два с половиной дня) волнение в Бискайском заливе. Судну приходилось идти зигзагом, чтобы избежать сильной бортовой качки, доставляющей особый дискомфорт при морском путешествии. После прохода беспокойного Биская (кстати, традиционного места для штормов) дальше «Трёшникова» уже сильно не качало вплоть до самого Кейптауна. Однако самое «интересное» у нас еще впереди. Это я про так называемые «ревущие сороковые», район в Южном океане, где почти никогда не бывает тихо. Но, пожалуй, я напишу о них, когда испытаю всё лично. Или не испытаю — как повезет. Сейчас я хочу рассказать немного о составе экспедиции и корабельных буднях.
Кроме нас, двоих лимнологов (хотя по документам мы геохимик и гидролог), на станциях Беллинсгаузен и Русская сезонные (один месяц) научные работы планируют провести еще гляциологи, экологи, геодезисты, геофизики и геоморфометристы. Без высадки на Антарктиде работают и будут работать до конца рейса океанологи, метеорологи и даже психофизиолог, чья работа заключается в том, чтобы исследовать, как стрессовые условия морского путешествия влияют на эмоциональное состояние и мозговую активность участников рейса. Основным инструментом работы Юлии (так зовут психофизиолога) является электроэнцефалограф и набор психологических тестов. В отличие от нас, кто лишь по возвращении со станции сможет получить какие-то нормальные научные результаты, у Юлии они будут получаться прямо здесь и сейчас. Если она даст добро, то я напишу о них подробнее в следующей заметке о 67-й РЭА.
В состав экспедиционной команды рейса входят также члены нового зимовочного состава станции Беллинсгаузен: начальник станции, океанолог, эколог, радист, IT-специалист, механики дизельной электростанции, водитель и шеф-повар. Эти люди будут обеспечивать функционирование полярной станции на ближайший год. На «большую землю» они вернутся только в весной 2023 года. Старый же состав «зимовки» поедет на «Академике Трёшникове» вместе с нами, участниками сезонных научных работ. По плану мы должны прибыть в порт Мурманска 28 марта 2022 года. Итого у меня выйдет три месяца в море и один — на станции Беллинсгаузен. Чтобы занять время, которое во время долгого перехода через океан медленно тянется одной сплошной рекой, я взял с собой все свои данные, накопленные за годы работы на озерах Северо-Запада России, надеясь написать если не диссертацию, то хотя бы 5–7 статей для научных журналов и, конечно, что-нибудь для научпопа. Вот как прямо сейчас.
Написав о научпопе, которым я собираюсь заняться сам, необходимо отметить, что почти сразу после выхода из Бремерхафена мы начали проводить регулярные научные и научно-популярные лекции для всех желающих от ученых, едущих на борту судна. Название всему этому действу — «Умные вечера на „Трёхе“». Почти сразу сформировался костяк лекторов, который составили специалисты перечисленных на два абзаца выше специальностей. К моменту прихода в Кейптаун мы успели послушать лекции про открытие Антарктиды, станцию Беллинсгаузен, куда мы направляемся, станцию Восток и озеро с таким же названием, изучение морского льда и микропластик в океане. В ближайшей перспективе — лекции про изменение климата, поиски жизни на Марсе и экологические исследования в Арктической зоне нашей страны. Надо понимать, что у нас еще около 20 дней пути до станции и почти месяц обратной дороги. Так что к приходу в Мурманск все станут чуть-чуть больше разбираться в самых разных областях науки.
Ну как не рассказать про Новый год?! Только не тот, о котором вы подумали, с елкой, снегом и оливье, а про морской, который мы отметили 22 декабря, когда судно прошло через экватор, очутившись в Южном полушарии Земли. По старой корабельной традиции в день пересечения экватора устраивается День Нептуна с костюмированным шоу, посвящением в касту избранных всех, кто пересек экватор впервые в жизни, дискотекой и всеобщим гулянием. Чем не Новый год? По уровню эмоционального вовлечения День Нептуна ему ничуть не уступает. Само посвящение заключалось в прохождении небольшой полосы препятствий, во время которой черти из свиты Нептуна закидывали новичков очистками разных овощей, в поливании морской водой из шланга и в финальном купании в бассейне — эдакой купели очищения. В этот раз на «Трёшникове» оказалось около 40 непосвященных членов экспедиции и команды самого корабля, поэтому церемония и праздник растянулись на несколько часов. Нептун оказался доволен почестями и подношениями, которыми его одарили капитан корабля и начальник экспедиции, вручил нам «ключ» от всех морей и океанов и пожелал хорошего продолжения пути. Пока всё идет штатно. Тьфу-тьфу-тьфу!
Захар Слуковский,
участник 67-й Российской Антарктической экспедиции ААНИИ, зав. лаб. геоэкологии
и рационального природопользования Арктики ИППЭС КНЦ РАН, канд. биол. наук
1 См. Слуковский З. Пора изучать озера! // ТрВ-Наука № 330 от 1 июня 2021 года.