«Они повсюду», — так гласит запись из моего полевого блокнота, сделанная весной 2018 года. Тогда мне довелось в качестве журналиста принимать участие и оказывать посильную помощь в мероприятиях по мониторингу окота (отела) сайгака в волго-уральской популяции (подробнее об этом см. [1]). На тот год численность популяции сайгака во всем Казахстане (где обитает большая часть мировой популяции) составляла чуть более 200 тыс. особей (данные по [2]). Но сайгак — это удивительное животное, способное в кратчайшие сроки восстанавливать свою численность (такова уж его стратегия), — не перестает удивлять. Казалось бы, прошло всего каких-нибудь четыре года — и численность одной только волго-уральской популяции сайгака (той самой, в которой мы побывали в 2018 году) выросла до 545 тыс. особей, а всего в трех популяциях на территории Казахстана (волго-уральской, устюртской и бетпакдалинской) достигла почти 850 тысяч.
Восстановилась после уничтожительного массового падежа 2015 года бетпакдалинская популяция сайги. Напомним, что до случившейся трагедии численность составляла чуть более 200 тыс. особей (падеж унес, по разным подсчетам, от 210 до 220 тыс. особей [3]).
Такие флуктуации численности, конечно, характерны для современной (берем XIX–XX–XXI века) истории сайгака. Но вот ведь какая незадача: сложилась парадоксальная ситуация. Похоже, что никогда еще численность волго-уральской популяции сайги не была такой большой. А это неизбежно ведет… к конфликту с человеком. Сайгак конкурирует за пастбища, водопои, приходит на поля, что значительно затрудняет хозяйственную деятельность. Налицо очередной конфликт человека и животного.
Кроме того, сложилась парадоксальная ситуация. Сайгак как вымирающий вид (категория Critically Endangered МСОП/IUCN) должен всецело охраняться. Но в отдельных местностях его численность (а следовательно, и плотность) достигла очень высоких значений. Конечно, обеспокоенность в такой ситуации вызывает возможность возникновения эпизоотий.
Однако есть проблема, которую необходимо решать уже сейчас — это проблема конфликта человека (с его хозяйственной деятельностью) и животного. Как подсказывает история, возможны два варианта решения подобной проблемы:
1) «жесткое» ручное регулирование численности популяции (что выливается, как правило, в изъятие особей — по-простому, отстрел);
2) «мягкие» меры по компенсации населению ущерба, вызванного соседством с «конфликтными» животными.
С этической точки зрения, оптимальным представляется второй вариант. Однако наиболее эффективным (как показывает практика) остается первый. И вот здесь начинаются уже бюрократические проблемы природопользования. Дело в том, что в настоящее время использование сайгака в Казахстане запрещено (в России этот вид вообще занесен в Красную книгу). Как же быть? Неужели возобновят, как в советское время (во времена высокой численности сайгака), свою деятельность заготконторы, и на сайгака, как и прежде, будут организовываться загоны в корали, где обезумевшие животные буквально давят и ломают друг друга (этот способ добычи сайги хорошо описан у Бернарда Гржимека в его книге «Дикое животное и человек» [4]). В любом случае встает другой вопрос: если всё же разрешить добычу, то что делать с добытой продукцией? Особенно с «драгоценным» сайгачьим рогом, которого так ждут азиатские рынки традиционной медицины. Ведь это само собой подстегнет спрос, и, возможно, в период низкой численности уже окончательно «добьет» самую северную антилопу. Пока вопросов больше, чем ответов. Ответы должны найти ученые и природопользователи, причем сделать это нужно в самое ближайшее время.
Святослав Горбунов,
эколог, канд. филос. наук
Благодарим А. И. Кошкину (Казахстанская ассоциация сохранения биоразнообразия, АСБК)
за предоставленные данные
![Численность сайгака Saiga tatarica tatarica в Казахстане в период с 2006 по 2021 год (данные за «карантинный» 2020 год отсутствуют) [5]](https://trv-science.ru/uploads/345-0044.jpg)
2. Охрана окружающей среды в Республике Казахстан 2015–2019. Статистический сборник — Нур-Султан, 2020. С. 222.
3. Abaturov B. D., Gorbunov S. S., Koshkina A. I. Features of Fodder Vegetation as a Possible Cause of Saiga Die-Offs on Steppe Pastures // Arid Ecosystems. 2021. Vol. 11. № 4. P. 399–405. DOI: 10.1134/S2079096121040028
4. Гржимек Б. Чудо Казахстана // в кн.: Дикое животное и человек / пер. с нем. Е. А. Геевской. — М.: Армада-пресс, 2000. С. 119–143.
Предложение:
«Напомним, что до случившейся трагедии численность составляла чуть более 200 тыс. особей (падеж унес, по разным подсчетам, от 210 до 220 тыс. особей).»
Может вызвать у читателя некоторое недоразумение, но написано все правильно (аутентично). В тот год (2015) до падежа и окота численность бетпакдалинской популяции оценивалась как «чуть более 200 тыс. ос.), т.е. фактически после падежа было установлено что цифры были никак не более 230 тыс.
«…Особенно с «драгоценным» сайгачьим рогом, которого так ждут азиатские рынки традиционной медицины. Ведь это само собой подстегнет спрос, и, возможно, в период низкой численности уже окончательно «добьет» самую северную антилопу…» Позвольте с Вами не согласиться. Чем больше попадёт на рынок продукции (сайгачьего рога), тем ниже будет спрос на него, и тем ниже будет цена. Что, в свою очередь, снизит ажиотажный спрос и, соответственно, пресс охоты. Разумным решением регулирования численности видится ограниченное хозяйственное использование популяции сайгака путём лимитированной охоты, в т.ч. любительской. Разумеется, дикие способы охоты с отстрелом с транспортных средств, с коралями, должны быть запрещены.
Вот как раз не факт. Оно бы сработало так в идеальных условиях. Однако по факту мы сможем столкнуться с парадоксальным увеличением спроса за счет информационного воздействия в китайском обществе. Это запустит «порочный круг» подробнее см.:
https://www.researchgate.net/publication/323547573_The_Vicious_Circle_of_Systematic_Poaching_in_the_Context_of_the_Information_Phenomenon_Principles_Solutions_and_Prospects