Премия L’Oréal «Для женщин в науке»: лауреаты 2021 года

Пандемия ковида на время прервала многолетнюю традицию, когда осенью на торжественную церемонию стипендиального конкурса L’ORÉAL-UNESCO «Для женщин в науке» собирались умные и красивые молодые россиянки, активно работающие в научно-образовательной сфере. В честь отмечаемого 11 февраля Международного дня женщин и девочек в науке ТрВ-Наука публикует интервью нескольких лауреатов стипендии 2021 года.

‌

Научная работа — это всегда вызов

Ольга Седельникова, канд. физ.-мат. наук, ст. науч. сотр., Лаборатория физикохимии наноматериалов Института неорганической химии им. А. В. Николаева СО РАН (Новосибирск)

— В какой области науки вы работаете? Какая тема исследований сейчас вас увлекает?

— Я занимаюсь материаловедением. Если сужать область, то это предсказание структуры и функциональных свойств углеродных наноматериалов и композитов с ними, а также интерпретация полученных коллегами экспериментальных данных. Я занимаюсь очень разными направлениями, но мне наиболее близко исследование электромагнитных свойств углеродных наноматериалов. Это очень интересная и обширная область. Ведь мы имеем дело с наноматериалами, а даже небольшое искажение их структуры может коренным образом изменить свойства, скажем, сместить основную область поглощения — и тогда материал, поглощающий в УФ-области, уже может применяться для фотовольтарики. Или, изменяя организацию наночастиц в матрице, можно получить материал, избирательно поглощающий или отражающий электромагнитное излучение в нужном диапазоне частот.

— Были ли в вашем детстве, юности научно-популярные книги или журналы, которые повлияли на выбор пути в науку?

— Не могу сказать, что в детстве я увлекалась наукой. Но я окончила Новосибирский аэрокосмический лицей, который имеет специализацию на технических науках. Мне всегда нравились физика и химия, поэтому я решила пойти учиться в НГУ на физфак. Сегодня я ни капли не жалею о сделанном после школы выборе. Поэтому огромное спасибо моему учителю физики В. В. Юзенасу и учителю химии С. В. Ветохину за то, что они смогли разбудить интерес к наукам, и за отличную базу!

— Что в научной деятельности вас больше всего привлекает?

— Больше всего — быстрый темп развития науки и сам процесс исследования. Обычно нет гарантированного результата, научная работа — это всегда вызов твоей эрудиции и творческим возможностям. Самое большое удовольствие получаешь, когда пазл сложился: например, удалось понять механизм процесса или объяснить, почему что-то не выходило. Конечно, я как и любой ученый, очень радуюсь, когда принимают к опубликованию статью — это результат огромной работы большого коллектива. Еще научная работа — это возможность повидать мир, пообщаться и поработать с разными интересными людьми.

— А что, напротив, кажется самой неприятной и утомительной частью научной работы?

— Реальность такова, что в современной науке трудно прожить без проектов. Очень обидно, когда месяц тратишь на написание нового проекта, а он не проходит. Хотя, с другой стороны, в этом случае становится понятным, что доработать для следующей попытки.

— В социологии науки есть понятие «стеклянного потолка»: женщины-ученые сталкиваются в своей карьере с невидимой преградой, мешающей им двигаться дальше… Было ли с вами что-то подобное?

— Мне очень повезло с коллективом родной лаборатории (физикохимии наноматериалов ИНХ СО РАН) — у нас девушек даже больше, а мужчины всегда стараются помочь. Я, наоборот, считаю, что женщины по своей сути более организованны и последовательны, что очень помогает в научном исследовании. Сейчас я сижу дома со вторым ребенком, и это, конечно, немного сбавило темп жизни. Однако я стараюсь выкраивать свободное время на научную работу — кажется, получается. Но эта временная остановка неизбежна для любой женщины, не только ученого.

— Сталкивались ли вы с профессиональным выгоранием? Если да, то как его преодолевали?

— Есть так много новых интересных направлений для исследования, что мне трудно представить, что в какой-то момент можно перестать интересоваться наукой.

— Не могли бы вы сказать несколько слов о своей семье? Есть ли у вас дети? Поддерживает ли ваша семья вашу научную работу?

— Мои родители — предприниматели, они никогда не были связаны с наукой. У меня есть младшая сестра, которая продолжила семейное дело. Родители понимали, что детям важно хорошее образование, поэтому поддержали меня при поступлении на физический факультет НГУ (тогда для девочки это выглядело очень странно: если не ошибаюсь, на моем потоке было всего 14 девочек — по одной на группу). Сейчас я замужем за моим одноклассником, у нас двое малышей — дочь Вика семи лет и годовалый сын Саша. Моя семья, конечно, поддерживает мой выбор в жизни, гордятся, что дочь/сестра/супруга занимается научной работой. Спрашивают, чем именно я сейчас занимаюсь, чтобы поделиться на работе со знакомыми. И, конечно, очень помогают с детьми — ведь мы живем в Новосибирске, а работаю я в Академгородке. Это полтора часа на машине, и не всегда удается успеть за дочерью в сад до семи вечера. Я очень им благодарна!

Постоянное ощущение движения вперед

Анна Сулацкая, канд. биол. наук, ст. науч. сотр. Института цитологии РАН (Санкт-Петербург)

— В какой области науки вы работаете? Какая тема исследований сейчас вас увлекает?

— Я занимаюсь исследованием структуры, стабильности и цитотоксичности упорядоченных белковых агрегатов, амилоидных фибрилл. Их накопление в организме человека сопутствует нескольким десяткам тяжелых патологий, таких как болезни Альцгеймера, Крейтцфельда-Якоба, Хантингтона, Паркинсона, БАС, AL-амилоидоз, инсулиновый, лизоцимовый, гемодиализный амилоидозы и многие другие. Несмотря на распространенность и тяжесть амилоидозов, на данный момент не существует лекарственных препаратов для эффективной терапии этих заболеваний. Применяемое лечение направлено лишь на облегчение состояния и улучшение качества жизни пациентов (устранение симптомов заболевания, коррекция дисфункции поврежденного накоплением амилоидов органа и т. д.).

В настоящее время мои интересы сосредоточены на анализе изменений, происходящих с амилоидами при их длительной персистенции в организме человека, поиске путей к повышению эффективности методик, применяемых для борьбы с накоплением амилоидных фибрилл (таких как ингибирование формирования фибрилл и деградация зрелых амилоидных бляшек), а также на разработке новых подходов для решения проблемы амилоидозов (в частности, на поиске агентов, приводящих к структурным преобразованиям фибрилл и снижающих их патогенность для организма человека).

— Были ли в вашем детстве, юности научно-популярные книги или журналы, которые повлияли на выбор пути в науку?

— В детстве я с большим интересом изучала иллюстрации в энциклопедиях о космосе, животном мире и анатомии человека. Также в детстве и юности меня увлекала научно-фантастическая литература (К. Булычев, А. Р. Беляев и др.). В студенческие годы я открыла для себя научно-популярные издания по физиологии, генетике и молекулярной биологии клетки. Но на осознанный и окончательный выбор научной профессии в наибольшей степени повлияли опыт и энтузиазм моих учителей и коллег, которыми они щедро делились, когда я выполняла НИР, будучи студенткой, и продолжают делиться до сих пор. Надеюсь, теперь и у меня получается зажигать огонь в глазах студентов, с которыми я провожу лекционно-практические занятия и которые выполняют под моим руководством свои научно-исследовательские проекты.

— Что в научной деятельности вас больше всего привлекает?

— Научная деятельность очень интересна и динамична — есть ощущение постоянного движения вперед. Научные сотрудники имеют возможность самостоятельно формулировать гипотезы, ставить задачи и реализовывать свой творческий потенциал, а также делиться своими результатами с научным сообществом, путешествовать в разные уголки мира, знакомиться с новыми людьми, совместно обсуждать новые идеи. Очень приятно ощущать значимость проводимых исследований, позволяющих делать неожиданные открытия, менять устоявшиеся представления о природе вещей и решать важнейшие прикладные задачи.

— А что, напротив, кажется самой неприятной и утомительной частью научной работы?

— Думаю, мой ответ не будет оригинален. Самой утомительной частью работы является ее рутинная околонаучная часть: подготовка формальных документов, заключение договоров, решение задач, связанных с закупками оборудования и реактивов, поиски финансирования и т. д.

— Не могли бы вы сказать несколько слов о своей семье? Есть ли у вас дети? Поддерживает ли ваша семья вашу научную работу?

— Моей шестилетней дочери очень интересна научная профессия, она с удовольствием побывала на экскурсии на моем рабочем месте. Муж и родители всегда помогали и поддерживали меня во всем, в том числе в работе. А мой брат не только поддерживает, но и разделяет мои интересы — мы работаем в одном НИИ и проводим совместные исследования.

«Не вижу никаких преград в своей карьере»

Ольга Гусельникова, Ph.D. (Университет химии и технологии, Прага, Чехия), канд. хим. наук, науч. сотр. Исследовательской школы химических и биомедицинских технологий Томского политеха

— В какой области науки вы работаете? Какая тема исследований сейчас вас увлекает?

— Основным направлением моих научных исследований является применение методов поверхностной химии для создания новых функциональных материалов. Ключевым направлением является создание сенсорных систем на основе поверхностно-усиленной рамановской спектроскопии. В частности, методы и подходы, используемые в органической химии, переносятся на поверхность плазмон-активных материалов, чтобы создать системы мониторинга нового поколения. Кроме того, аналогичную стратегию я использовала и для дизайна новых каталитических систем, управляемых светом. Они способны генерировать водород из воды и трансформировать СО₂ в полезные продукты.

— Были ли в вашем детстве, юности научно-популярные книги или журналы, которые повлияли на выбор пути в науку?

— Нет, в детстве я не интересовалась наукой примерно до 9 класса. А когда в старших классах начала интересоваться, то мне сразу показали, как искать научную литературу.

— Что в научной работе вас больше всего привлекает?

— Привлекает возможность открыть что-то принципиально новое, разработать концепт/идею, которая сможет помочь решить актуальную проблему человечества. Вместе с тем в процессе решения этих задач я очень увлечена, знакомлюсь с множеством интересных людей, посещаю новые страны и университеты.

— А что, напротив, кажется самой неприятной и утомительной частью научной работы?

— Бюрократическая работа по оформлению официальных документов.

— В социологии науки есть понятие «стеклянного потолка»: женщины-ученые сталкиваются в своей карьере с невидимой преградой, мешающей им двигаться дальше… Было ли с вами что-то подобное?

— Нет, не было, никогда такого не чувствовала, не вижу никаких преград в своей карьере.

— Сталкивались ли вы с профессиональным выгоранием? Если да, то как его преодолевали?

— Да, конечно, много раз. В основном — четким ограничением для самой себя по количеству рабочих часов. Как я сказала раньше, я очень увлечена и могу просто не заметить, что устала. Также часто устанавливаю дни, когда смотрю на все текущие проекты как будто с чистого листа и составляю список приоритетных. У меня есть арсенал активностей, которые помогают восстановиться.

— Не могли бы вы сказать несколько слов о своей семье? Поддерживает ли ваша семья вашу научную работу?

— У меня есть папа, старшая сестра и молодой человек. Все меня активно поддерживают и всегда гордятся моими достижениями.

Главное — всё время двигаться вперед

Валентина Уточникова, докт. хим. наук, вед. науч. сотр. химического факультета МГУ, лауреат премии Правительства Москвы молодым ученым в номинации «Энергоэффективность и энергосбережение»

— В какой области науки вы работаете? Какая тема исследований сейчас вас увлекает?

— Я занимаюсь синтезом новых люминесцирующих координационных соединений лантанидов. У них много применений, от хорошо известных до совсем новых. Меня интересуют все они в разной степени. Мы и развиваем новые направления — например, получение люминесцентных термометров, — и работаем в уже давно существующих областях, таких как создание люминофоров для органических светодиодов, привнося в них что-то новое.

— Были ли в вашем детстве, юности научно-популярные книги или журналы, которые повлияли на выбор пути в науку?

— Все-таки скорее нет, чем да. В школе я увлекалась психологией, в этой области я действительно перечитала много научно-популярных книг, однако выбрала, как видите, химию. В старших классах мы все-таки больше читали просто вузовские учебники, а не научно-популярные журналы.

— Что в научной деятельности вас больше всего привлекает?

— Свобода, творчество, восторг новых открытий, увлеченная молодежь, бесконечно умные коллеги — ну и, чего уж, когда всё светится! А у нас, тех, кто занимается люминесценцией, обычно всё светится.

— А что, напротив, кажется самой неприятной и утомительной частью научной работы?

— Принято говорить, что бумажная работа очень утомительна, однако сейчас с этим всё так быстро улучшается, что бумажная работа уже не раздражает. Самое обидное — когда долго работаешь, а результат в итоге того не стоит. Это часто случается так или иначе — все-таки мы занимаемся наукой. Главное — научиться справляться с разочарованием и сразу двигаться дальше.

— В социологии науки есть понятие «стеклянного потолка»: женщины-ученые сталкиваются в своей карьере с невидимой преградой, мешающей им двигаться дальше… Было ли с вами что-то подобное?

— Пока нет. Но и настоящий, не стеклянный, потолок от меня все-таки пока далеко, так что наверняка говорить рано. Однако до сих пор я встречаю вокруг себя в основном поддержку коллег, так что надеюсь, что и дальше все преграды будут только невымышленными — а значит, преодолимыми.

— Сталкивались ли вы с профессиональным выгоранием? Если да, то как его преодолевали?

— Без кризисов развитие невозможно, но серьезного выгорания, пожалуй, у меня не было. Сложно наверняка сказать почему, но мне кажется, важно всегда быть внимательным к себе. Даже когда у меня родился сын и я работала каждую свободную минуту — в декрет я не уходила, а первый год жизни сына писала докторскую диссертацию, — иногда я позволяла себе, пока он спит, просто отдохнуть.

И, конечно, важно чередовать разные виды деятельности — экспериментальную работу, работу со студентами, участие в конференциях, написание статей. И обязательно следить за мировой наукой, чтобы не обнаружить однажды, что занимаешься тем, что давно никому не интересно.

— Не могли бы вы сказать несколько слов о своей семье? Поддерживает ли ваша семья вашу научную работу?

— У меня есть сын Александр, ему скоро 4 года, и он очень мою работу не поддерживает :) Считает, что мама должна с ним гулять, играть, рисовать и читать ему книжки, а на работу ходить не должна. Зато мою работу поддерживает моя мама, что позволило мне пережить несостоявшийся декрет, оставшись в здравом уме. Да и, в общем-то, в принципе продолжать работать, почти не сбавляя оборотов, после рождения сына.

Моя семья помогла вернуться в науку после рождения ребенка

Валентина Бабенко, канд. биол. наук, ст. науч. сотр. отдела функциональной биохимии биополимеров НИИ физико-химической биологии имени А. Н. Белозерского (Москва)

— В какой области науки вы работаете? Какая тема исследований сейчас вас увлекает?

— Я работаю в биологии по специальности «клеточная биология». Сейчас меня увлекают исследования в области терапии различных неврологических патологий и поиска новых способов лечения их последствий. Ранее мною был выявлен феномен межклеточного транспорта митохондрий из мезенхимальных стромальных клеток в нейроны и астроциты при совместном культивировании в норме и при патологических условиях.

Также было доказано, что данный феномен очень значим в реализации нейропротекторных эффектов мезенхимальных стромальных клеток (МСК) в моделях in vivo, и показано наличие межклеточного транспорта митохондрий от МСК к нейронам в головном мозге крысы. Дальнейший детальный анализ выявил ключевой белок — Rho-ГТФазу Miro1 в межклеточном транспорте митохондрий и в реализации нейропротекторных эффектов, оказываемых МСК.

На базе этого открытия были созданы генетически модифицированные МСК, способные к более интенсивной межклеточной передаче митохондрий и обладающие повышенными нейропротекторными свойствами. Проведенные мною исследования свидетельствуют о значительном вкладе межклеточного транспорта митохондрий в нейропротекцию и позволяют рассматривать белок Miro1 как мишень для повышения терапевтической эффективности МСК. Таким образом, в моей работе предложен подход по повышению эффективности клеточных технологий для терапии ишемии головного мозга.

— Были ли в вашем детстве, юности научно-популярные книги или журналы, которые повлияли на выбор пути в науку?

— На мой путь в науку совершенно точно повлияла мама, она по образованию биолог. Много лет назад она мне, школьнице, показала весь этот увлекательный мир биологии. Начиналось всё с натуралистических наблюдений — подсчетов количества икринок у самок раков, которых приносил папа после рыбалки; папа тогда только начинал заниматься разведением раков и рыбы в арендуемом пруду. Потом это развилось в исследовательский проект, в котором мы описали основных представителей флоры и фауны всего пруда.Проект я презентовала на республиканской научно-исследовательской конференции, где он был признан лучшим.

В школьное время мама проводила кружок и для него использовала журнал «Биология для школьников», там были интересные задачи по генетике и цитологии, а также публиковались статьи о разных областях биологии: о генной инженерии, о биотехнологии — это была новая вселенная для меня и хотелось больше об этом узнать!

— Что в научной деятельности вас больше всего привлекает?

— Возможность узнавать что-то новое, получать новые результаты. Мне очень нравится процесс рождения научных открытий, когда сначала делаешь предположения, строишь гипотезы, потом проверяешь их в экспериментах, полученные результаты соотносишь с уже известными результатами коллег из других лабораторий. И самым привлекательным для меня в науке является то, что результаты моих исследований транслируются в область практического применения, я вижу, как плоды моей работы помогают другим людям.

— А что, напротив, кажется самой неприятной и утомительной частью научной работы?

— В целом утомительных моментов меньше, чем положительных. Утомительными бывают обсчеты большого количества данных, отработка новых моделей заболеваний или выстраивание дизайна экспериментов, когда исследование только начинается.

— В социологии науки есть понятие «стеклянного потолка»: женщины-ученые сталкиваются в своей карьере с невидимой преградой, мешающей им двигаться дальше… Было ли с вами что-то подобное?

— Не могу сказать, что в моей карьере что-то сильно мешало мне двигаться дальше. Но были ситуации, когда я понимала, что хочу что-то изменить в своей работе, например освоить новые протоколы и методы исследования, улучшить свои навыки в публичных выступлениях или написании научных статей.

— Сталкивались ли вы с профессиональным выгоранием? Если да, то как его преодолевали?

— Скорее нет, но были моменты сильной усталости, когда выпадало много работы с близкими сроками завершения. В таких ситуациях помогали четкое планирование и отдых в перерывах от работы.

— Не могли бы вы сказать несколько слов о своей семье?

— У меня есть семья: прекрасный муж и пятилетний сын. Муж тоже работает в научной сфере, прекрасно понимает научную специфику и всегда разделяет со мной успехи и радость достижений, а также всегда поддерживает в трудные моменты. Он отлично меня поддержал в период, когда мне нужно было вернуться к научной деятельности после двухлетнего перерыва, связанного с декретным отпуском. В современной науке нужно быть всё время активным и постоянно развиваться, чтобы быть успешным ученым. Перерывы в работе выбивают из колеи, сложно затем возвращаться в науку, требуется время и силы, чтобы запустить этот маховик заново. Вот это сложный и зачастую для многих женщин-исследователей переломный момент в карьере. Мне удалось с этим справиться и продолжить любимое дело!

«Моя семья и наука практически неразделимы»

Олеся Маляренко, канд. хим. наук, ст. науч. сотр. Лаборатории химии ферментов Тихоокеанского института биоорганической химии им. Г. Б. Елякова ДВО РАН (Владивосток)

— В какой области науки вы работаете? Какая тема исследований сейчас вас увлекает?

— Я работаю в области биоорганической химии и клеточной биологии. Если точнее, то я исследую противоопухолевую активность и молекулярные механизмы противоопухолевого действия природных и синтетических соединений. Чаще всего такими природными веществами в моих исследованиях являются полисахариды бурых водорослей и их модификации, хотя мне доводилось работать и с низкомолекулярными соединениями. В настоящее время меня увлекают исследования биохимии опухолевых клеток и изменения различных биохимических процессов под действием тех или иных соединений. В прошлом году под эту тему наша лаборатория получила грант РНФ, и сейчас мы трудимся над его реализацией.

— Были ли в вашем детстве, юности научно-популярные книги или журналы, которые повлияли на выбор пути в науку?

— Возможно, такие книги и журналы и были, но мой путь в науку сложился отчасти случайно. Дело в том, что в старшей школе и на первых курсах университета я серьезно занималась легкой атлетикой и не помышляла ни о каких научных открытиях. Но травма коленного сустава предопределила мою дальнейшую судьбу — с серьезными нагрузками пришлось распрощаться, появилось много свободного времени, и как-то постепенно я увлеклась научной деятельностью и загорелась жаждой познаний и открытий.

— Что в научной деятельности вас больше всего привлекает?

— Те вызовы, которые бросает нам природа и которые нужно ежедневно преодолевать. Это сложно, но увлекательно. Еще мне нравится постоянное совершенствование и работа над собой, будь то освоение нового метода или прочтение новой статьи или обзора. В науке нельзя процесс получения знаний «поставить на стоп», необходимо все время развиваться и изучать что-то новое. Без сомнений, нашу работу нельзя назвать скучной и однообразной. Так, например, время от времени мы можем ездить на конференции, где знакомимся с новыми людьми, обмениваемся опытом и заводим новые контакты, которые в дальнейшем могут привести к совместным исследованиям. Мне хочется верить, что мои исследования в будущем могут принести пользу людям и помочь в борьбе с онкологическими заболеваниями.

— А что, напротив, кажется самой неприятной и утомительной частью научной работы?

— К сожалению, в последнее время на долю ученых выпадает много бумажно-бюрократической работы: написание планов исследований, заявок на гранты и бесконечных отчетов. Такая работа съедает очень много рабочего времени, которое можно было бы потратить с пользой — провести больше экспериментов или тщательнее обдумать написание статьи. Хотелось бы верить, что в дальнейшем такой работы станет меньше.

— В социологии науки есть понятие «стеклянного потолка»: женщины-ученые сталкиваются в своей карьере с невидимой преградой, мешающей им двигаться дальше… Было ли с вами что-то подобное?

— Откровенно говоря, именно в своей научной работе я с такими преградами не встречалась. Мне повезло работать в демократичном коллективе, который оценивает ученого не по половому признаку, а по его вкладу в науку и личные достижения. Хотя, признаться, мне вспоминаются студенческие годы, когда довелось на себе испытать несправедливость некоторых преподавателей, когда оценивали мои знания и знания некоторых моих парней-однокурсников. Но это уже в прошлом.

— Сталкивались ли вы с профессиональным выгоранием? Если да, то как его преодолевали?

— Профессиональное выгорание — это серьезная проблема. Признаться, я, как, видимо, и многие ученые, которые усердно работают и буквально горят идеями и желанием воплотить их в жизнь, в какой-то момент стала ощущать некое опустошение и нежелание двигаться дальше. Думаю, у этой проблемы множество причин, но главное — это то, что мы часто жертвуем своим свободным временем ради науки. Как результат, наша нервная и иммунная системы истощаются, мы начинаем часто болеть и впадаем в депрессию. Я точно знаю, что работать в режиме аврала нельзя долгое время, иначе нервный срыв не за горами. Надо всегда помнить, что ученые — тоже люди, они тоже нуждаются в отдыхе, у них тоже есть любимые занятия, семьи и близкие люди.

Лучшим средством от таких состояний является рациональное распределение своего времени: на работе ты целиком и полностью отдаешь себя науке, дома ты отдыхаешь, занимаешься своим хобби или играешь с детьми. Такая «смена декораций» жизненно необходима, если вы не хотите закончить свой научный путь в 35–40 лет, а хотите плодотворно трудиться до самой старости.

Есть у профессионального выгорания и другие причины. Например, могут иссякнуть научные идеи и будет казаться, что путь вперед потерян. В таком случае очень хорошо, когда рядом с вами работает опытный старший товарищ, который подскажет, куда двигаться дальше, развеет ваши сомнения или подкинет новое зерно идеи, которое через какое-то время прорастет в большой проект и с головой поглотит вас. У меня есть такие наставники и учителя, для меня это большая удача. Но мы и сами должны стремиться стать такими для наших студентов и аспирантов, помогая им преодолевать трудные периоды в научной жизни.

— Не могли бы вы сказать несколько слов о своей семье? Есть ли у вас дети? Поддерживает ли ваша семья вашу научную работу?

— Моя семья и наука практически неразделимы. Дело в том, что мой муж тоже ученый. Мы работаем с ним в одном институте, только в разных лабораториях. Он часто поддерживает и приободряет меня в трудную минуту, а также гордится моими результатами и достижениями в науке. В последнее время мы работаем совместно над некоторыми научными проектами: придумываем какие-то идеи, обсуждаем планы и полученные результаты, строим гипотезы и догадки. Я считаю, что такая поддержка очень важна и позволяет справиться с любыми трудностями. У меня есть сын, ему семь лет, и в этом году он пойдет в первый класс. Могу сказать, что мои мужчины — это моя опора и смысл жизни.