В 2010-2011 годах журнал «Семья и школа» печатал в каждом номере записи Фриды Абрамовны Вигдоровой «Девочки (дневник матери)», подготовленные к печати ее дочерью А.А. Раскиной.
Саша Раскина в начале лета 1965 года кончала «наше» отделение филфака МГУ, т.е. знаменитый ОСИПЛ, а я была рецензентом ее дипломной работы. Фрида Абрамовна тогда уже была тяжело больна — следовало бы сказать «безнадежно», но к Вигдоровой это слово неприменимо даже в таком жестоком контексте.
«Детский» дневник Ф.А. начала вести в 1937 году, после рождения старшей дочери — Гали Кулаковской. Публикация открывается записью 1941 года: в начале войны Гале 4 года и 5 месяцев.
Отец Гали — Александр Кулаковский, с которым Ф.А. рассталась еще до начала войны, ушел на фронт и погиб в марте 1942 года. В 1942 году в Ташкенте в семье Фриды Вигдоровой и Александра Раскина родилась младшая дочь Саша. В дневник Ф.А. записывала все, что считала важным: как дочери выглядели, что ели, чем болели, во что играли, что сказали по тому или иному поводу девочки, а также папа Шура (отец Саши — А.А. Раскин), бабушка (мама Соня), дедушка (папа Аба), а еще знакомые дети и взрослые — друзья дома, няня, учительница.
Я не была знакома с Фридой Абрамовной, но в Москве и Ленинграде ее имя знали еще до ее известных записей с судебного процесса над Иосифом Бродским. Многие читали ее книги, а особенно популярны были ее статьи в центральных газетах: ведь телевидения тогда еще не было, и в любом городе обычная семья выписывала хотя бы одну газету.
Сейчас трудно представить себе работающую молодую женщину с двумя детьми, которая в такой степени была бы поглощена жизнью и проблемами других, да еще в столь отчаянные времена — в голодном Ташкенте, потом в Москве, в коммунальной квартире. В дневнике она об этом не пишет, но мое поколение помнит, что Фрида постоянно за кого-то хлопотала и кого-то опекала. Главное же — она умела это делать. И делала это — умело.
При такой душевной щедрости и целеустремленности у Ф.А. был — совершенно для меня непостижимый — запас душевных сил. Иначе невозможны были бы ни такая проницательная материнская любовь, ни особый юмор, а без этого юмора немыслим был бы и сам дневник.
Материнская любовь не мешала Вигдоровой быть не только зоркой, но еще и критичной — отмечены детский эгоизм, детская жадность, детская «склочность», детская жестокость… Чего в дневнике Ф.А. вовсе нет — это сентиментальности.
Ф.А. обладала редким даром дословно помнить однажды услышанное. В частности, отсюда и близкая к стенографической точность ее записей суда над Бродским — при том, что, как известно, судьязапретила ей записывать. Из «детского» дневника видно, что Ф.А. была замечательно тонким психологом: смею думать, что это свойство сыграло немалую роль в успешности ее безразмерных хлопот по делам дальних и ближних. Она хлопотала и за людей известных, когда они по разным причинам не могли или не умели сами отстаивать свои права — например, без усилий Ф.А. мы не скоро увидели бы «Маленького принца» в переводе Норы Галь; а Лидия Корнеевна Чуковская вообще не могла просить за себя…
«Девочки» — это текст, отмеченный негромким, но от того не менее замечательным литературным мастерством. Мастерство проявляется прежде всего в отборе из невыдуманного и точности деталей.
Даже если вы не склонны читать дневник Ф. Вигдоровой подряд, прочтите печальное и пронзительное послесловие Александры Раскиной к дневнику Фриды Абрамовны в № 12 журнала «Семья и школа» за 2011 год.
Ревекка Фрумкина
2. Семья и школа 2010, №№ 8-12; 2011, №№ 1-12.
Благодарю Вас, Ревекка, за этот простой, непритязательный и вместе столь возвышенный материал об удивительном в своей духовной силе и стойкости человеке — благородной и отважной Фриде Абрамовне Вигдоровой. Спасибо огромное!
Искренне Ваш, Ф.В.