Искусство и память

Жизнью человеческих обществ управляет принцип забывания. Некоторые факты, а особенно их ауру и климат, позже не удается воссоздать и даже вообразить. Это относится не только к молодым поколениям, которые не могут знать из первых рук. Участники и свидетели событий тоже отодвигают память о них от себя и не уверены, происходило ли это на самом деле.
Чеслав Милош. Порабощенный разум (предисловие к изд. 1999 года)

Даниэль Арасс (Daniel Arasse; 1944-2003) — известный французский искусствовед, много сделал для популяризации классической живописи. Любимой его эпохой было Кватроченто; живопись Вермеера всю жизнь оставалась для него волнующей загадкой.

На русский язык пока переведена одна книга Арасса, весьма специальная — «Деталь в живописи» М.: Азбука-Классика, 2010 (Le detail: Pour une histoire rapprochee de la peinture). Я же с увлечением прочитала на французском его популярные очерки «Рассказы о картинах» (Hisroires de peintures. Paris, Gallimard, 2004).

Собственно, Арасс эту книгу не писал — это записи 25 его бесед о живописи для радио France Culture, которые были сделаны, когда Арасс уже был тяжело болен и почти обездвижен — он умер от бокового амиотрофического склероза.

Текст этого издания «для всех» сопровожден малоформатными цветными иллюстрациями, польза которых в том, что теперь соответствующие полотна можно найти в Интернете — тем более, что при картинке всякий раз указано место хранения. (Иначе было бы неясно, о каком произведении речь, — так, у Фра Филиппо Липпи мы найдем около десятка вариантов «Благовещения».)

Подобный тип издания представляется особенно удачным именно для общедоступного рассказа об искусстве, где без зрительно представленного объекта самый тонкий анализ теряет предмет.

Привлекательность очерков Арасса — в их доверительной интонации и несомненном интеллектуальном бесстрашии. Признаваясь в том, что его любимые картины — это «Сикстинская мадонна» и «Джоконда»,он не стремится научить читателя чему-либо, а просто рассказывает, что сам он увидел в этих и других полотнах.

Так, в рассказе о «Джоконде» Арасс сосредоточен на анализе позы Монны Лизы и фона портрета. В самом деле: если,следуя за мыслью автора, вглядеться в этот фон как можно пристальнее,то понимаешь, что дело не столько в том, что Арасс предлагает единственно верную интерпретацию довольно странного пейзажа, сколько в том, что зритель на этот пейзаж не обращает особого внимания, так что он и не склонен задуматься над его неслучайностью.

Любопытно, что убежденность опытного просветителя, каким Даниэль Арасс был всю жизнь, не мешала ему делиться с аудиторией своим удивлением и недоумением, подчеркивая неединственность и даже загадочность многих интерпретаций. Загадки обнаруживаются даже в самых канонических сюжетах, например в жесте правой руки архангела Гавриила в «Благовещении». Обычно это двуперстие, но в «Благовещении» сиенского мастера Треченто Амброджио Лоренцетти (один из любимых художников Арасса) Ангел сжал правую руку в кулак, причем так, что большой палец указывает назад. Как отмечает автор, это скорее похоже на современный жест «автостопа», который ни в каких иных воплощениях сюжета «Благовещение» не встречается. Так что интерпретация этого жеста остается неясной: это видно из более специального обсуждения, которое я нашла в упомянутом выше переводе книги Арраса о детали — кстати, в оригинале она называется «Пристальная история живописи». И в самом деле: предлагаемые в ней разборы картин возможны лишь при пристальном взгляде…

Амброджио Лоренцетти принадлежит нечастый для Треченто сюжет — фрески на светские темы: «Плоды доброго правления» и «Плоды дурного правления» (Палаццо Публико в Сиене; примерно 1330). Арасс вспомнил о них, рассматривая знаменитые фрески Андреа Мантенья в «Комнате супругов» в герцогском дворце в Мантуе — это уже высокое Кватроченто.

Оказывается,сугубо светская, развернутая в пространстве повествовательная структура была создана Лоренцетти в Сиене за 150 лет до Мантенья. Арасс предположил, что, скорее всего,в период после Лоренцетти и до Мантенья были и иные образцы фресок подобного содержания — и оказался прав.

Эссе Арасса замечательны тем, что его профессиональный анализ — всегда нестандартный, нередко неожиданный и даже рискованный — полностью свободен от банальных восторгов. Преобладающая цель — обратить внимание читателя и зрителя на особенности изображения, которые далеко не очевидны, но значимы для понимания. Характерная для Арасса тональность — это удивление, желание разгадать загадку, т.е. сосредоточенное внимание.

При этом созерцание даже самых известных полотен вызывает у автора множество недоуменных вопросов. Например, что изображает (или что выражает) левая часть известного полотна Фрагонара «Задвижка»? В правой части картины мы видим «галантную сцену»: молодой человек левой рукой обнимает и удерживает девушку, одновременно стараясь правой рукой закрыть дверь на задвижку. А вся левая часть полотна растворяется в темноте: красный бархат занавеса, покрывала, простыни — и ничего более…

Как жаль, что ни в нашей средней школе, ни в гуманитарных вузах не учат видеть живопись…

Ревекка Фрумкина