Притча о лунном пунктире

В августе 1969 году произошло яркое событие — высадка людей на Луну. Я очень интересовался историей подготовки к этой экспедиции и использовал все возможности узнавать новости. В условиях холодной войны с Америкой, которая готовила высадку, наша пропаганда всячески блокировала любую информацию этого сорта. В библиотеке Академии наук в Ленинграде американские журналы, в которых публиковались материалы миссии «Аполлон» (в частности, Aviation Week and Space Technology и Missiles and Rockets), изымались из свободного доступа и помещались в спецхран.

В октябре 1969 года я был приглашен на день рождения Дмитрия Александровича ­Варшаловича, моего доброго знакомого и коллеги, который каким-то чудом только что побывал в Америке, и как раз во время высадки на Луну первой экспедиции. Дима был очень впечатлен этой поездкой (по-моему, первой для него), тем более что она была связана с посещением NASA именно в момент триумфа. И он превратил свой день рождения в семинар, посвященный успехам лунных миссий.

Дима привез множество невиданных тогда у нас цветных газет с огромными фотографиями, сделанными на Луне, а кроме того, показывал подаренный ему в NASA альбом снимков, сделанных серией американских спутников Lunar Orbiter, — очень красивые извлечения из бесконечной коллекции фотографий с широчайшим диапазоном разрешения. Помнится, мы толпились вокруг этого альбома, слушая пояснения Дмитрия ­Варшаловича, и я вынес из его рассказов впечатление о некоей загадке, обнаруженной на Луне. Вспоминая на другой день об этом удивительном вечере, я мучительно пытался вспомнить, как назывался раздел альбома, содержавший фотографии то ли «неопознанных», то ли «неразгаданных» образов, запечатленных на Луне. Плохо я тогда знал английский язык и никак не мог восстановить в памяти слова, которые у меня ассоциировались с русскими словами «неразгаданный» и «неопознанный». Словарь не помог.

Но дело было не в словах. Я точно помнил, о каких странных картинах шла речь. Это была панорама лунной поверхности, через которую проходил четкий и совершенно регулярный пунктир! Пересказывая свои впечатления на другой день (по месту работы), я постарался восстановить масштаб картины. Вспомнил, что пейзаж был покрыт кратерами с четкими краями, что указывало на их большие (километровые или больше) размеры, поскольку малые кратеры были всегда заметно размыты эрозией. Оценил (задним числом), что размер кадра имел порядок сотни километров. Вспомнил также, что следующая страница за этим поразительным кадром содержала снимок одного из элементов пунктира крупным планом. Было ясно видно, что речь идет об огромной прямоугольной выемке в лунном грунте.

Я непрерывно рассказывал коллегам об увиденных чудесах и постепенно ощутил наплыв тревоги — а не привираю ли? Тогда я обратился к свидетелю — А. П. Гагарину, однокашнику Варшаловича и моему коллеге, который присутствовал на том же вечере, и спросил его, всё ли правильно рассказываю. Андрей сказал, что он восхищается, как много деталей я запомнил. Его одобрение лишь углубило мою тревогу. Я не находил себе места и наконец позвонил домой к Варшаловичу с просьбой посетить его и посмотреть альбом еще раз. Разговаривал я с его женой Люсей — Димы не было дома, он куда-то уехал на несколько дней. Мне не терпелось, попросил разрешения приехать в его отсутствие. Люся не возражала и с готовностью выдала мне альбом.

Сразу неприятно поразило, что альбом оказался тоньше и меньше форматом, чем запомнилось. Начав с оглавления, я пытался опознать раздел, который впечатался словами «неразгаданные образы». Но ничего подобного в оглавлении не было. Я стал перелистывать альбом в поисках удивительного пейзажа — и не нашел его!

Одолевали дурацкие мысли — я подумал: может быть, эту страницу уже кто-то вырвал? Тогда я стал методично перелистывать страницы, следя за нумерацией — в альбоме было страниц сто. Всё было в порядке, но искомая картинка отсутствовала… Я растерянно сидел над альбомом, тяжело дыша и чувствуя себя дураком. Через минут пять я пришел в себя и вдруг понял, что альбом открыт на той самой картинке! Но насколько же она оказалась непохожей на ту, которую я так хорошо помнил.

Да, действительно, через лунную панораму проходил пунктир, хотя и не очень-то видный — и при этом не идеально прямой и не идеально регулярный. На панораме не было вообще никаких кратеров. Видимо, в воспоминаниях я перетащил на этот кадр образы кратеров из соседних снимков. Сразу стало понятно, что масштаб картины гораздо скромнее — не сотня километров, а сотня метров, ну, может быть, сотни. И тут всё прояснилось: это был след камня, скатившегося под уклон невысокой горы. Камень подпрыгивал и печатал след на лунной пыли, а под конец остановился и был отчетливо виден.

И было мне плохо и стыдно. Посмотрел я и соседний снимок, который, как оказалось, не имел вообще никакого отношения к предыдущему: это был снимок скалы с резкой тенью от низкого Солнца — тень была прямоугольной.

Я счел тогда необходимым обойти всех людей, которым до того рассказывал о своих фантазиях, с тем чтобы признаться в прегрешении. Но оказалось, что никто почти ничего не помнит! С тех пор я стал очень осторожен в отношении собственных свидетельств. Было мне тогда 33 года. Я был успешным научным сотрудником в цветущем оборонном НИИ, физиком-экспериментатором в области квантовой электроники, уже доктором наук. Описанное приключение сильно подорвало мою растущую в то время самоуверенность и осталось незабываемым. 

Евгений Александров,
академик РАН