Что-то редко я в последнее время пишу о смешных названиях магазинов, о забавных детских фразочках… Всё больше о судебных перлах и прочих малоприятных казусах. Надо будет с нового года исправиться.
А с другой стороны – что делать? Наступают же со всех сторон!
Вот усмотрели экстремизм в двухтомной монографии «Международный трибунал для Чечни» под редакцией Станислава Дмитриевского. В книге собраны материалы о преступлениях, «совершенных сторонами конфликта», дана их оценка с точки зрения международного уголовного права. Экстремизм, как это теперь модно, доказывается при помощи лингвистической экспертизы. Мне прислали скан – почитала, прослезилась. Например, вот доказательство экстремизма: «бесконечные ссылки на использованную литературу, законодательные документы…» Ну, не говоря обо всем прочем, не может быть в научном анализе эмоционально-усилительного слова бесконечный! Так вот, долистав до последней страницы, я обнаружила, что один из авторов этой шедевральной экспертизы мне известен. Это одиозная личность Лариса Тесленко – та самая, что углядела «разжигание» в написании слова путинский в сочетании путинский режим с маленькой буквы (напомню, именно такое написание требуется по правилам). Вот я здесь о ней писала: www.stengazeta.net/article.html?article=4520
Казалось бы, после позорной сцены в суде, когда «эксперт» обнаружила слабое знакомство с орфографическими нормами, она должна была бы молчать в тряпочку – так нет, всё божья роса: «бесконечные ссылки на использованную литературу, законодательные документы…» В тот раз, кстати, тоже Дмитриевский. Может, у этой Тесленко что-то личное к нему? Непонятно только, зачем называть этот бред лингвистической экспертизой.
А то вот недавно нас порадовал Премьер-министр Дмитрий Медведев: после интервью пяти тележурналистам 7 декабря он назвал козлами следователей по «болотному делу», которые пришли с обыском к режиссеру Павлу Костомарову в семь утра. Видеозапись разговора опубликовал телеканал Russia Today. Был большой скандал, СК был, мягко говоря, недоволен. Интересно, что тут перед нами чисто стилистический конфликт. Дело в том, что слово козел (в качестве бранного) – очень трудное слово. У него два режима употребления – так сказать, безобидный и обидный. Безобидно козлами ругаются дети в школе, барышни, студенты. Но для человека, связанного с культурой зоны и лагеря, козел — это смертельно. Не зря же появилось выражение за козла ответишь. Медведев, видно, в сердцах сказал как говорят студенты – в хорошем смысле то есть. Просто пожурил следователей. Но для мужиков из СК это слово, боюсь, не так звучит: они как-то к уголовному миру ближе. И что им делать теперь? Думаю, что они Медведеву этого унижения не забудут.
Аналогичный случай конфликта культурных кодов описан в старом романе А. Марининой «Убийца поневоле»:
– Придется извиняться, Артем. «Козлами» на зоне «опущенных» называют.
– Кого называют? — не понял Резников.
– Тех, кого насильно «опустили». В смысле изнасиловали. Это очень серьезное оскорбление. Сурик теперь должен либо согласиться, если это правда, либо смыть обиду кровью. Третьего не дано. Ты же не хочешь, чтобы он кровью доказывал, что ты не прав, верно? Твоей, между прочим, кровью, – деловито пояснил Ерохин, дожевывая шашлык и отодвигая тарелку.
– Ну и порядочки у вас, — покачал головой Артем, слегка поморщившись от боли в обожженной руке. — Но здесь же не зона всё—таки…
– Вот именно, – кивнул Игорь. – Поэтому Сурик готов снять конфликт, если ты всего лишь извинишься.
Вернулся Сурик, молча положил перед Игорем сложенный листок бумаги и так же молча уселся на свое место, выжидающе глядя на Резникова своими ясными глазами.
– Извини, Сурен Шаликоевич, — примирительно сказал Артем. — Я сказал это по глупости, без злого умысла, обидеть тебя не хотел. Игорь мне объяснил, что я нанес тебе страшное оскорбление, и я беру свои слова назад. Еще раз прошу прощения.
А потом Президент Владимир Путин в своем ежегодном послании сообщил нам, в чем наша проблема. Она, оказывается, в дефиците духовных скреп.
Эти скрепы привели людей, хоть в какой-то степени наделенных чувством стиля, в совершенный восторг. Народ немедленно стал выяснять источники этого сочетания. Ольга Романова вспомнила: Как бы велика ни была любовь, связывающая два пола, как бы много сердечных и духовных скреп ни связывало их между собою, подобные же скрепы со всем коллективом должны быть… А. Коллонтай. Дорогу крылатому Эросу! (Письмо к трудящейся молодежи)
И всё же, как ни весело считать, что путинские духовные скрепы восходят к откровениям о свободной любви милейшей А.М. Коллонтай, несложный поиск показывает, что более вероятные источники здесь — философы Бердяев и Ильин. Причем на Ильина Путин вообще любит ссылаться. Может, это и не непосредственный источник, а через статьи каких-то патриотически мыслящих исследователей, взыскующих национальной идеи. Оказывается, этого добра (в смысле статей про скрепки – тьфу, скрепы) полно в последние годы.
Могли сыграть свою роль и речи патриарха Кирилла, например: Мы [ПЦ] действительно духовная скрепа и основа той цивилизации, которая только и может на равных говорить с миром. http://www.patriarchia.ru/db/text/707283.html
Тут ведь вот что интересно. Ну читаем, мы, например: И ему «полегчало» от того, что он почувствовал себя «в скрепе», во—первых, «всех людей, здесь молящихся и православных», а во—вторых, и главное «в скрепе с Церковью». [В. В. Розанов. Бердяев о религиозных исканиях Д.С. Мережковского (1916)]. Ну в скрепе и в скрепе. Ничего такого.
Но вот когда про духовные скрепы вещают те же уста, что приглашали отовариться дубинкой по голове, призывали не жевать сопли, да, да, обещали мочить в сортире — да чего там, все всё помнят, — это немного того… стилистический диссонанс. Кстати, в ходе последней пресс-конференции Путин несколько раз затронул любимую им тему экскрементов (перепутав, правда, слова консистенция и субстанция). Нет, я не считаю, что говорящий не должен обращаться к разным стилистическим пластам. Но это трудная вещь – сделать так, чтобы получилось органично. К фальши язык беспощаден. За это, в частности, мы его (язык, конечно, а не Президента) и любим.