Новое? Нет, еще не забытое старое

Когда я знакомился с отзывами и прогнозами по итогам выборов президента РАН, возникло желание напомнить несколько эпизодов из истории Академии. Всё это публиковалось в ходе обсуждения предыдущих выборов в русскоязычных газетах Сан-Франциско. Жирным шрифтом выделены цитаты из материалов моих оппонентов. Упоминать их поименно нет смысла — уж больно аргументы «типично общие».

«Российская Академия наук лишается своего самоуправления, дарованного ей еще Петром I, а академиков будут назначать чиновники…»

В действительности Императорская Санкт-Петербургская академия наук (а также РАН — АН СССР — РАН), даже при наличии некоторых демократических процедур, подчинялась власти. Академии навязывали правила жизни и работы, назначали ее членов и руководителей при формальном праве самим их выбирать. В полную же зависимость от власти АН попала в эпоху господства генсеков.

Несколько ранее, в феврале 1902 года, Академия избрала А.М. Горького почетным академиком. Сообщение появилось в «Правительственном вестнике». Однако 11 марта там же был опубликован незаконный (не согласованный с Академией) Указ Николая II об отмене выборов в связи с тем, что Горький привлечен к дознанию по ст. 1035 Устава уголовного судопроизводства (но не осужден! — Прим. В.В.). Резкий протест академика А.А. Маркова, отказ от звания почетного академика В.Г.Короленко (апрель) и А.П.Чехова (сентябрь) подействовали только после падения самодержавия. 24 марта 1917 года Общее собрание Академии (ОС) вернуло Горькому почетное звание.

Март 1915-го. Совет министров обязал все научные общества и объединения исключить «подданных враждебных государств». После нескольких месяцев сопротивления Академия сдалась и вывела из своего состава около 70 иностранных и почетных членов — немцев, австрийцев и др.

В мае 1917-го (успели до Октябрьского переворота!) Академия получает первого выборного президента — геолога А.П. Карпинского.

Ноябрь 1917 года. ОС РАН приняло обращение к ученым, в котором высказано резко отрицательное отношение к захвату власти большевиками. На десятилетия отношение Партии (реальной власти) к Академии определяется двумя обстоятельствами: необходимостью развивать науку (хотя бы в интересах «обороны») и недоверием к интеллигенции, как врожденному, так и благоприобретенному. Жизнь заставляет большевиков организовывать новые научные институты* и обеспечивать ученым сносные условия существования и работы.Параллельно членов-корреспондентов АН и академиков поодиночке и «пачками» арестовывают, выпускают, берут в заложники, осуждают, амнистируют, заставляют трудиться в неволе, награждают и восстанавливают в Академии. Всё это ломает волю к «непослушанию», а заодно инициативу и смелость мысли, необходимые для полноценного научного творчества.

Январь 1920 года. Декретом СНК о создании условий для И.П. Павлова В.И. Ленин отвечает на предложение шведского Красного Креста прославленному физиологу — переехать в Швецию.

Многочисленные протоколы Политбюро свидетельствуют об интересе партии к делам Академии и особенно ее кадрам. Так, переизбранный повторно ОС АН СССР А.П.Карпинский утвержден в должности президента решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 26 мая 1927 года.

* Даже в трудное для страны время были созданы в Петрограде институты: Государственный оптический (ГОИ) и Физико-технический (ФТИ), в Москве — Центральный аэрогидродинамический (ЦАГИ). И затем ряд других. Как правило, закрытых.

В июне 1927-го ОС принимает новый Устав, где впервые был включен пункт об исключении из Академии (§ 22): «Действительный член АН лишается своего звания, если он не выполняет обязанностей, налагаемых на него этим званием, или если его деятельность направлена явным образом во вред Союзу ССР». До того, 26 мая 1927 года, Устав Академии утвержден Политбюро ЦК ВКП(б).

В целях «советизации» Академии на ее собрании 12 января 1929 года впервые были избраны пять коммунистов: Д.Б. Рязанов, М.Н. Покровский, Н.И. Бухарин, Г.М. Кржижановский и И.М. Губкин. Трое других коммунистов — A.М. Деборин, Н.М. Лукин и В.М. Фриче — не набрали положенных 2/3 голосов. В этот же день Президиум АН (уже «ручной». — Прим. В.В.) принял Постановление о перебаллотировке с участием уже выбранных академиков. 17 января специальное ОС 28 голосами «за» при 9 «против» из 41 голосовавшего (всего в Академии было на тот момент 78 членов) приняло обращение в СНК (?! —Прим. В.В.) о разрешении перебаллотировки трех непрошедших коммунистов. И.П. Павлов, резко выступивший против этого, больше никогда не присутствовал на ОС АН. А СНК просьбу, разумеется, удовлетворил. Избрание состоялось 13 февраля при 2-3 голосах «против» и ряда незаполненных бюллетеней, которые считались «за» (при явке 54 из 78 академиков).

23 февраля Н.И. Бухарин и нарком просвещения А.В. Луначарский направляют в Политбюро ЦК на утверждение программный документ группы академиков-коммунистов: не взрывать АН изнутри, а приспособить к нуждам социалистического строительства… И уже 25 февраля Политбюро утверждает вице-президентами АН Кржижановского, Марра и Комарова.

1929-1930-е годы. Чистка Академии наук правительственной комиссией Ю.П. Фигатнера. Из 960 штатных сотрудников АН комиссия сняла 128, из 830 сверхштатных — 520. 13 декабря Фигатнер докладывает: «Сейчас Академии в старом виде нет, она сломлена». Лучше не скажешь!

В новом Уставе пункт об исключении (§ 19) исправлен, бездеятельность впредь не наказуема.

Вопрос о восстановлении в звании академика Тарле решается ОС АН 25 апреля 1938 года, после письма пострадавшего Сталину.

Президент Лондонского королевского общества, лауреат Нобелевской премии по биологии, физиолог Генри Г. Дейл обращается с отрытым письмом (Times, 26 ноября 1948 года; Британский союзник, 12 декабря 1948 года) к президенту АН с просьбой исключить его из состава почетных членов Академии в связи с разгромом в СССР генетики. Пожалуйста!

Конец 1948 — начало 1949-го. В последний момент Секретариат ЦК ВКП(б) отменяет подготовленное совещание по «борьбе с идеализмом в (читай: разгрому. — Прим. B.В.) физике». В июне 1952 года газета «Красный флот» печатает статью членкора А.А. Максимова «Против реакционного эйнштейнианства в физике». После обращения к Берии 12 физиков лишь через полгода удается опубликовать ответ академика В.А. Фока — «Против невежественной критики современных физических теорий». Хотя бы так: сельское хозяйство губить можно, а бомбу — упаси бог!

Еще один тезис: «За все годы существования она (Академия. — Прим. В.В.) даже под нажимом власти ни разу не исключила из своего состава ни одного опального ученого».

Между тем:

Февраль 1931-го. Чрезвычайное ОС АН СССР исключает академиков-историков С.Ф. Платонова, Е.В. Тар -ле, Н.П. Лихачева, М.К. Любавского, находившихся с января 1930 года в заключении (без суда, конечно же. — Прим. В.В). Президент АН СССР Карпинский тщетно пытается сопротивляться напору непременного секретаря В.П. Волгина, который вел собрание. «Кто против?» (нет). «Кто воздержался?» (нет). Принято единогласно. Голосования «кто за?» не было.

Исключение Общим собранием арестованного и высланного в Саратов академика Д.Б. Рязанова прошло 3 марта 1931 без сучка и задоринки.

Академики Перетц и Сперанский «за участие в контрреволюционной организации» исключены 22 декабря 1934 года, члены-корреспонденты Селищев, Ильинский — 29 апреля 1938 года.

Решением ОС исключены химики В.Н. Ипатьев и А.Е. Чичибабин, отказавшиеся вернуться на родину. Инициатива принадлежала вице-президенту АН СССР Г.М. Кржижановскому и секретарю Н.П. Горбунову.

29 апреля 1938 года президент АН СССР В.Л. Комаров представил Общему собранию Академии список на исключение, состоявший из 21 человека! Фактически голосования не было. Комаров спросил: угодно ли высказаться? просить ли разъяснения? всё ясно? Это было оформлено как решение об исключении всех 21.

Академик Н.М. Лукин, арестованный в августе 1938-го, уже 5 сентября исключен из АН.

Для наших славных органов было всё едино: мореплаватель, плотник или классово чуждый академик. Тем более, Академия как организация в основном безмолвствовала. В дальнейшем ученых давили более «мягкими» методами. Любопытно, что академики привыкли к ситуации, когда о содержании работ кандидата их (из соображений секретности!) знакомили едва-едва. Таковы факты, заставляющие считать, что нынешняя российская Дума просто делает два шага назад, к хорошо знакомым рецептам.

Стоит рассказать об эпизоде с выборами 1946 года, который демонстрирует истинное, пренебрежительно-высокомерное отношение к Академии «корифея всех наук». По литературным данным, «товарищ Сталин был большой ученый», и в качестве такового с 1938 года числился почетным членом АН принадлежавшей ему страны. (Российские императоры получали это звание, будучи наследниками.)

11 сентября 1946 года. Политбюро утвердило решение о проведении Академией очередных выборов. Группа академиков выдвинула предложение об избрании почетным членом АН СССР первого заместителя Председателя Совмина СССР, министра иностранных дел В.М. Молотова. Он в это время находился на сессии ООН. Инициаторы предложения обратились к Сталину с просьбой о содействии в получении согласия Молотова. Сталин 14 ноября 1946 года отправил Молотову следующее послание: «Академики Вавилов, Бруевич, Волгин, Лысенко и другие просят меня убедить тебя, чтобы ты не возражал против их предложения насчет избрания тебя почетным членом Академии наук СССР. Я поддерживаю академиков и прошу тебя дать согласие. И. Сталин». Не будем удивляться: Молотов согласился. 2 декабря «за выдающиеся заслуги в развитии марксистско-ленинской науки об обществе, государстве и международных отношениях, за исключительные заслуги в деле строительства и укрепления советского государства» избрание состоялось.

На следующем Общем собрании президент АН зачитал телеграмму: «Приношу глубокую благодарность Академии наук и лично Вам за оказанную мне советскими учеными высокую честь — избрание меня почетным членом Академии наук СССР. Поставленные нашим великим вождем И.В. Сталиным задачи «превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей страны» достойны ученых, путь которых вперед освещен светом учения марксизма-ленинизма и расчищен от пережитков прошлого великими завоеваниями нашей Советской Родины. Служа своему народу, мы испытываем тем большее удовлетворение, что в теперешних условиях этим мы служим всему делу прогресса и лучшим целям науки. Ваш Молотов».

На следующий день опубликованную в «Правде» телеграмму прочел Сталин, отдыхавший в Сочи. 5 декабря он пишет Молотову: «Я был поражен твоей телеграммой в адрес Вавилова… Неужели ты в самом деле переживаешь восторг в связи с избранием в почетные члены? Что значит подпись «Ваш Молотов»? Я не думал, что ты можешь так расчувствоваться в связи с таким второстепенным делом… Мне кажется, что тебе как государственному деятелю высшего типа следовало бы иметь больше заботы о своем достоинстве. Вероятно, ты будешь недоволен этой телеграммой, но я… считаю себя обязанным сказать тебе правду, как я ее понимаю».

«Государственный деятель высшего типа» немедленно осознал и ответил: «… Вижу, что сделал глупость. Избрание меня в почетные члены отнюдь не приводит меня в восторг. Я чувствовал бы себя лучше, если бы не было этого избрания. За телеграмму спасибо. Молотов».

Вот такие пироги. Поучительно, не правда ли?

Виктор Водкин
(Пало Алто, США)