О реформе РАН с точки зрения философии языка
Людвиг Витгенштейн считал целью философии описание и анализ «языковых игр», т.е. обыденных практик словоупотребления, задающих значение слов. «Значение слова — это его употребление», — писал он. Уже первый взгляд на тексты, которые озвучивают «реформаторы» фундаментальной науки, выявляет радикальную специфику их «языковых каркасов», их отличие от языка, на котором говорят нормальные люди. Впрочем, это вообще типично для «политической герменевтики», о которой писали П. Серио и Ю. Степанов. Она не столько употребляет слова, сколько злоупотребляет ими.
Поэтому я не стану спорить с Д. Ливановым и прочими апологетами радикальной реформы РАН, используя наукометрические цифры и факты. Тема пресловутой «эффективности» науки -очередной идеологический штамп, не имеющий серьезного теоретического содержания. Наукометрия, как и любая другая эмпирическая дисциплина аналогичного типа, сама по себе бессильна, ее данные требуют интерпретации (о неоднозначности наукометрических данных см., например, статьи Б. Штерна, Е. Онищенко и А. Иванова в газете «Троицкий вариант-Наука», № 14 (133) от 16 июля 2013 года). Вообще реформа РАН — благодатная тема для нашего сообщества, занимающегося философией и социологией науки и техники. Но эта дисциплина предполагает слишком сложные мыслительные процедуры, чтобы обременять ими людей, лицо которых не обезображено интеллектом. Не знаю, доступна ли им философия языка.
Впрочем, и не о том речь, чтобы меряться интенсивностью интеллекта. В упрощенной механической системе «реформирующий — реформируемый», которой пользуются чиновники, совсем не важно, кто умнее. Главное — у кого в загашнике «политическая воля», или «административный ресурс»; иначе говоря, «прав тот, у кого больше прав». Социальным контекстом, в котором существует наука и государство здесь и сейчас, можно пренебречь. Историей собственной страны — тоже легко. А о нравственности вообще нет нужды вспоминать.
В удивительное время мы живем! Жизнь наша небогата, но и не так, чтобы уж очень бедна. На иномарках сегодня не только по Москве, но и по деревням гоняют. Тот, кто и двух слов по-иноземному промолвить не сможет, по иностранным курортам раскатывает. Квартиры, пусть и не в Москве, пусть и кряхтя, но даже обычный народ покупает. Однако чего-то недостает. Телевизор стал дороже матери. Из мобильника за уши не вытащить. В социальных сетях потерялись реальные одноклассники, сокурсники, друзья вообще. И какая-то злость душит. На соседей, гаишников, продавцов, журналистов, детей, родителей, сослуживцев, конкурентов, попов, атеистов, собачников, дачников, бедных, богатых, трезвых, пьяных, курильщиков, геев, американцев, кавказцев, азиатов, евреев, автомобилистов, мотоциклистов, велосипедистов.
А на последних-то за что? Если бы было, за что, вообще бы убил…
Причина проста, и она называется «нравственная деградация общества». В эпоху перемен социальность и культура разрушаются. Смещаются, а то и вообще исчезают ориентиры — традиции, обычаи, нормы морали и права, универсальные ценности, даже привычные значения слов. Нарушается фундаментальный строй языка, искажается его лексика и грамматика. В число признаков понятия «демократия» включаются «управляемая» или «суверенная». «Вор» выступает значением слова «бизнесмен». Малограмотный управленец называется «эффективным менеджером». Разложившиеся слои общества обозначаются как «элита». Ложь оказывается эквивалентом «искусства политики». Наступает эра вышеупомянутой политической герменевтики, когда пишется уже не между строк, но прямо по ранее написанному, чтобы было уж совсем непонятно. Одни и те же слова приобретают разный смысл, если высказаны разными людьми. Вновь актуальным становится вопрос Фридриха Ницше: «Кто говорит?»
Вот выступают высокие чиновники О.Ю. Голодец и Д.В. Ливанов и заявляют, что им нужно открытое, честное и независимое научное сообщество. В чем подлинный смысл этого тезиса? Не требуется глубокой проницательности, чтобы из этого умозаключить: у них такого сообщества пока нет. Чтобы обеспечить его независимость, правда, уже немало сделано чиновниками. В самом деле, сегодня от ученых мало что зависит, а дальше, если следовать логике «реформаторов», и вообще ничего не будет. Открытым оно тоже постепенно становится по мере того, как его наполняют многочисленные чиновные люди — от губернаторов до руководителей госкорпораций. Осталось только сделать научное сообщество честным, вероятно, по образцу этих самых высокоморальных чиновников. Как же иначе эти ученые будут получать от бюрократов финансирование своих проектов, если не через пресловутые откаты? А что такое «научное сообщество»? Вероятно, под этим имеются в виду оставшиеся в пореформенной стране неудачники, грызущиеся между собой за право распила бюджетных средств. Вот мы, кажется, и выяснили, что значит «открытое, честное и независимое научное сообщество» — одна из предполагаемых целей данной реформы.
Поскольку проект федерального закона «О Российской академии наук.» не основан на соответствующих исследованиях и не прошел необходимой экспертизы, с ним бессмысленно спорить, приводя рациональные аргументы. Как доказательства, полученные с нарушением процессуального кодекса, не принимаются судом, так и Дума не имеет права принимать некорректно подготовленный закон да еще вразрез со своим собственным регламентом. Такой проект закона должен был с самого начала отправлен на доработку. Но институты, призванные давать образцы «правового государства», показывают диаметрально противоположные примеры. Ведь нет никого, кто мог бы призвать их к ответственности, а встроенные механизмы самоконтроля у них имеют чисто декоративный характер.
Казалось, после молниеносного «вброса» сакраментального ФЗ в Законодательное собрание Россия была обречена на потерю едва ли не последнего аксессуара высокоразвитой страны и гражданского общества — Российской академии наук. «Недееспособные академики», жара, отпускной сезон, «ручная» Дума, поддержка с самого верха, блицкриг — все элементы проекта выглядели так хорошо подогнанными друг к другу. Но троечники и неудачники таковы во всём, они неспособны использовать и благоприятные условия, лишены критической рефлексии, не могут научно просчитать даже рейдерский захват.
На самом-то деле все слова имеют другой смысл и по-другому относятся к реальности. Сотрудники РАН всех должностей и рангов оказались вполне дееспособными даже в том деле, которым обычно не занимаются, — в организации массовых протестов по всей России: Д.В. Ливанов и в самом деле мощный фактор сплочения ученых. Значительная часть депутатов оказалась опять-таки совсем не ручной. Президент тоже продемонстрировал, что отнюдь не является заложником своих исполнителей, а умеет оперативно переосмысливать ситуацию. И уж полной неожиданностью обернулась инициатива крупнейших российских ученых, многие из которых демонстративно отказались вступать в Академию наук образца 27 июня. Они преподнесли мощный моральный урок всем, для кого слова «мораль», «нравственность», «ответственность», «совесть» давно утратили первоначальный смысл.
На этом фоне пришлось вспомнить о тех ценностях, которые демонстративно попирают «реформаторы» — о рациональной коммуникации (Юрген Хабермас), способности вести переговоры, сравнивать варианты, нащупывать баланс рисков и приобретений, искать общий язык и единую картину мира. Ученые и чиновники стали обсуждать, как выйти из такого пренеприятного положения, когда «верхи не могут, а низы не хотят».
Катастрофа учит морали и нравственности. «После Освенцима», по словам Теодора Адорно, приходится переосмыслить понятия добра и зла, подвергнуть ревизии саму природу реальности. Не дай, как говорится, Бог, если такая рукотворная катастрофа на самом деле разразится. Предотвратить ее могут не только ученые и депутаты, но и сами инициаторы реформы, если поймут, что без кредита доверия у них ничего не получится. Нужно нарабатывать репутацию, не боясь потерять лицо. Рациональный компромисс лучше неудачной кавалерийской атаки. Надо уметь смирять амбиции, забывать обиды, учиться приличному поведению. Может быть, если напоследок не наделают глупостей, с ними еще когда-нибудь будут здороваться за руку.
И напоследок цитата из современного автора: «…Для проведения такой сложной и болезненной реформы нужна власть, которая пользовалась бы доверием научного сообщества и искренне желала бы добра этому сообществу — а не того добра, которое имеется у него на балансе» (Андрей Десницкий. Товарищи ученые, доценты с кандидатами // Московские новости, 13 июля 2013, №557).
Лучше и не скажешь.
Илья Касавин,
член-корреспондент РАН, Институт философии РАН ([email protected])
Очень верные заметки на тему философских истоков «реформы РАН». Подчеркну только момент, который в том или ином виде уже фигурировал во множестве комментариев и заявлений. Это системный кризис власти, которая привела общество к следующему: шайки топ-менеджеров рыскают по остаткам предприятий с госучастием в надежде на милионные оклады и золотые парашюты; высокотехнологичная промышленность лежит; отраслевой сектор науки исчез; развал образования, который не даёт шансов восстановить ни первое ни второе. Какая уж тут фундаментальная наука: с неё нечего ждать многие годы. Про то, что корову нужно прежде кормить, а уже потом доить — до реформаторов не доходит. А, впрочем, до кого это должно доходить-то? Они же действуют анонимно, то есть, являют собой приведения, или, словами Стругацких, «нежить» какая-то.
Грядущие последствия трилионных инвестиций в спортивные мероприятия и на реализацию предвыборных обещаний только усугубляют картину, за которую, в общем-то, надо вскорости назначить ответственных. Вот здесь-то и вспоминают шибко умных, которых, однако, никто и не спрашивал, во что обойдётся шоковая терапия девяностых, а также инновационные пути, ведущие неизвестно куда.
Таким образом, выбор у учёных сейчас прямо как у витязя на распутье: налево пойдёшь…, направо пойдёшь…, а если прямо — к Ковальчуку попадёшь. То есть, демократия имеется, но в странной форме. Всё, что ещё активно двигается, приковано цепочкой (пусть и демократически длинной) к вертикали власти. А порадоскс здесь в том, что чем быстрее побежишь к «светлому иновационному будущему», тем быстрее цепь на эту вертикаль намотаешь и лоб об неё расшибёшь.
И, в заключение, без аллегорий и метафор. Много говорится об экспертной функции РАН. Так вот, может ли какой-нибудь институт РАН гуманитарного блока похвастаться прямыми обращениями правительства и администрации по поводу экспертизы последствий законопроектов, госпрограмм, предвыборных обещаний, спортивных амбиций?
Знаю, что физики «за так» инициировали и провели экспертизу программы Петрика-Грызлова «чистая вода». В результате спасли отечеству десятки, если не сотни миллиардов. Думаете хоть что-то от спасённого от растраты патриотам РАН вернули?
Стаья замечательная. Все думал, как бы выразить свое отношение к реформе РАН, а тут наткнулся на эту статью и понял, что лучше не скажешь.
Правда, мне больше нравится называть эффективных менеджеров — «малограмотными приказчиками», а не «малограмотными управленцами». Но суть от этого конечно не меняется.
Юстасу: Уж не тот ли это Юстас, которого я знавал по знаменитой старой дискуссии на полит.ру?