Совет да любовь

Уважаемая редакция!

За окном не очень летняя погода, но близость отпуска и предвкушение выезда на дачу всё равно создают прекрасное настроение. Однако чувство долга требует от меня не предаваться мечтам о dolce far niente, а давать ответы на вопросы, которые задаете вы, мои дорогие коллеги.

А задают мне, в частности, такой вопрос: что случилось с министерским Советом по науке? Почему совет, который работал в прошлые годы так активно, практически умер: нет заседаний, заявлений, не ясно даже, существует ли он или нет. И, добавляют некоторые, это плохо: уменьшается и без того небольшое влияние ученых на научную политику.

Да, в свое время Дмитрий Викторович Ливанов создал Совет по науке, куда пригласил активно работающих ученых. Возглавил совет замечательный человек, бывший первый проректор моего родного университета, Алексей Ремович Хохлов. Да, совет был заметен, руководитель и члены совета проявляли активность, но задумайтесь, коллеги, что это был за период?!

Дмитрий Викторович Ливанов возглавил министерство, видя себя рыцарем в сияющих доспехах, идущим на бой с академическим драконом. Меж тем, из кого состоит министерство? Из чиновников. А его противники — академики — по своему статусу являются наиболее признанными учеными страны. И с точки зрения пиара ситуация для него выглядела не очень: чиновники обрушиваются на ученых. Поэтому Дмитрий Викторович, который на шесте хотел вертеть всю эту Академию, решил — в пику РАН — создать Совет по науке из серьезных ученых, чтобы иметь возможность прикрываться его авторитетом, игнорируя мнение замшелого Президиума РАН.

Но отшумела реформа РАН, ушел с руководящего поста неутомимый боец Ливанов, и уже следующий министр, Ольга Юрьевна Васильева, не испытывала особой нужды в Совете по науке, хотя упразднять его не спешила. А когда к руководству министерством пришел Михаил Михайлович Котюков, ситуация изменилась еще больше.

Если Владимир Евгеньевич Фортов позволял себе некоторую фронду, мог блеснуть лица не общим выражением на заседании президентского Совета по науке и образованию, то с осени 2017 года президентом РАН стал Александр Михайлович Сергеев. История аккуратной фронды закончилась: новое руководство РАН искренне и по-деловому полюбило руководство страны и проводимую им научную политику. Руководство страны оценило это и предоставило Академии некоторые новые полномочия. В общем, тут, можно сказать, был заключен брак одновременно по любви и по расчету. То есть самый крепкий брак.

И в таких условиях, когда РАН вновь может законно пользоваться статусом наиболее авторитетной научной инстанции страны, когда есть любовь, нужен ли какой-то дополнительный совет?

Позвольте, может возразить кто-то, но ведь и Михаил Михайлович Котюков, будучи назначен руководителем ФАНО, также сформировал Научно-координационный совет агентства. Почему бы ему не создать такого рода консультативный орган, будучи уже министром?

Опять же, коллеги, давайте смотреть на процесс в его историческом развитии. Как воспринимался Котюков в момент его назначения в научной среде? Довольно однозначно: бухгалтер на воеводстве. И как ему, человеку не из научной среды, было бы в одиночку руководить учеными после всех криков и шума насчет того, что чиновники хотят уничтожить Академию? К тому же в статусе руководителя только что основанного агентства…

Поэтому в тех условиях создание Научно-координационного совета было, как нынче любят говорить политологи, месседжем научному сообществу: руководство ФАНО не собирается руководить научным процессом, оно будет прислушиваться к ученым, честно исполняя при этом функцию завхоза.

За прошедшие годы ситуация сильно изменилась и тут. Михаил Михайлович вошел в курс дела, прошел спецподготовку для руководителей, заматерел, перешел в статус федерального министра. Он узнал и полюбил нас, а мы узнали и полюбили его. В чем тогда смысл избыточных инстанций? Задумайтесь, коллеги: что вы предпочтете, любовь без совета или совет без любви?

Ваш Иван Экономов