Роберт Рафаилович Фальк был тихим, молчаливым, как бы ушедшим в себя человеком. Странным образом это не помешало ему быть четырежды женатым и неизменно пользоваться успехом у женщин. Ангелина Васильевна Щекин-Кротова, которой суждено было разделить с ним последние и самые трудные годы его жизни (именно ей мы обязаны сохранением наследия Фалька), полушутя говорила, что, по ее мнению, тихий Роберт Рафаилович не против был бы иметь свой «мирный гарем»…
Фальк не оставил ни дневников, ни объемной переписки; лишь некоторые его реплики дошли до нас в записях или пересказах современников; таким образом,нам известны преимущественно «внешние» факты его жизни.
Роберт Фальк родился в 1895 году в Москве в интеллигентной еврейской семье; учился в известной своим высоким уровнем Петер-Пауль Шуле, некоторое время колебался между профессиональными занятиями музыкой и живописью — и выбрал живопись.
В Школе живописи и ваяния его любимыми учителями были Серов и Коровин,последнему он считал себя особенно обязанным. Ровесниками и современниками Фалька, его товарищами по художественному объединению «Бубновый валет» (1910-1917) были такие художники, как Шевченко (1883-1948), Куприн (1980-1960), Лентулов (18821943), Машков (1881-1944), Ларионов (1881-1964). «Бубнововалетцы», как известно, начинали преимущественно как последователи Сезанна и французской школы.
В 20-е годы Фальк был очень востребован как преподаватель ВХУТЕМАСа (1918-1928); желающие записаться в его класс выстраивались в очередь. Как театральный художник он много и успешно работал для Государственного еврейского театра; вместе с театром в 1927 году оказался в командировке в Париже, где — уже по собственной воле — Фальк «задержался» почти на десять лет.
А.В. Щекин-Кротова, прожившая с Фальком с 1939 года и до его последних дней,рассказывала В.Д. Дувакину, что в 20-е годы Фальк был признан не только как педагог, но и как художник. Его картины покупали музеи, он делал доклады, участвовал во всевозможных жюри и художественных организациях. По мнению А. В., главная причина отъезда Фалька во Францию была в том, что «он стремился сосредоточиться на своем искусстве, а не растрачивать свои силы, все знания и весь свой талант на ежедневную общественную деятельность».
Действительно, в Париже Фальк жил замкнуто, но при этом много выставлялся — в Салоне независимых, в Осеннем слоне и на других значительных выставках.
В 1936 году на одном из официальных приемов в посольстве СССР Фальк познакомился с А.Б. Юмашевым — прославленным летчиком, в 1937 году — членом команды «Громов — Юмашев — Данилин», осуществившей перелет через Северный полюс в Америку. Юмашев был художник-любитель; в 1937-1938 годах Юмашев и Фальк вдвоем путешествовали по Средней Азии, где Юмашев читал лекции о своем перелете и рядом с Фальком писал пейзажи.
Фальк вернулся в Москву в 1938 году. Он получил мастерскую (считается, что не без помощи Юмашева) в знаменитом краснокирпичном здании на углу Соймоновского проезда и Курсового переулка, известном как Дом Перцова (1905-1907), хотя правильнее было бы называть его Дом Перцовой — заказчиком дома был инженер путей сообщения Пётр Николаевич Перцов, но его юридической владелицей числилась его жена Зинаида.
В мансардных помещениях Дома Перцова были спроектированы художественные мастерские с окнами на Москву-реку. Соседями Фалька были В.В. Рождественский и А.В. Куприн; с Куприным и его первой женой Фалька связывала тесная дружба еще со времен учебы в Училище живописи и ваяния; дружен он был и с Рождественским.
Впервые Ангелина Васильевна увидела Р.Р. Фалька в 1939 году на выставке детского рисунка в Центральном доме художественного воспитания детей. Образ Фалька той поры мы находим в воспоминаниях дочери Соломона Михоэлса, Наталии (Талы) Вовси-Михоэлс: «Художник Фальк выглядел у нас как Гулливер в стране лилипутов. Он был огромный, тихий, добрый, с печальным лицом и стыдливой улыбкой. Он был наделен редкой способностью слушать и понимать собеседника, сам же он был немногословен, говорил тихим, шелестящим, как бы извиняющимся голосом. Одна моя знакомая сказала как-то: «Твой папа всегда говорит мыслями». Именно так говорил Фальк».
Об обстановке мастерской Фалька, располагавшейся под самой крышей Дома Перцова, А.В. рассказывала так: «Для жизни он [чердак] был очень неудобен: водопровод, канализация ниже — по лестнице спускаться, весной текло со всех углов, осенью тоже. Зимой стены промерзали до инея, летом было невероятно жарко. Но зато был чудесный вид из окна. Зато был простор. Зато были такие углы, стены, что не надо было никакой мебели. Самая убогая мебель: поломанные кресла, тюфяк, поставленный на кирпичи. Там вольно было. Это казалось такой парижской мансардой. Когда к нам приходили, такие, даже снобы, знаете, у которых было красное дерево и карельская береза: «Ах, настоящий Париж! Ах, как хорошо!» И глиняные крынки, и глиняные миски, которые там на полках деревянных стояли — просто доска, прибитая к стене, -всё это выглядело очень поэтично. Конечно, сейчас у меня квартира гораздо удобнее, но тот аромат исчез» (цит. по фонозаписи 1981 года, частный архив, Москва).
Вплоть до кончины Фалька «чердак» заменял художнику экспозиционный зал и, кроме того, был местом общения поклонников его работ. «Показы» своих работ Фальк устраивал регулярно; в результате определенная часть московской интеллигенции, а не только художники и искусствоведы, могла приобщиться к его творчеству. От одного моего тогдашнего приятеля — страстного меломана — я знала, что в мастерской Фалька часто бывает Святослав Рихтер. Фальк был дружен с Ильей Эренбургом, с А.Г. Габричевским, с С.М. Михоэлсом; с Г.Г. Нейгаузом.
Небольшая выставка Фалька состоялась в 1958 году — увы, она оказалась последней прижизненной. А когда в начале 60-х я начала всерьез интересоваться русской живописью XX века, Фалька уже давно не выставляли — как, впрочем, и Куприна, и Лентулова, и Рождественского. Тогда не только «Бубновый валет» — неспециалистам даже «мирискусники» были известны весьма фрагментарно, а до зала Врубеля в Третьяковке надо было еще дожить.
Впервые я увидела картины Фалька на знаменитой выставке в Манеже в 1962 году. Выставка эта открылась 4 ноября 1962 года, то есть в канун главного государственного праздника: уже в силу времени и места она была событием жизни. Я помню две увиденные там работы Фалька — это «Картошка» (1955) и «Обнаженная» (1922).
Хрущев, посетивший выставку 1 декабря, особенно был задет именно «Обнаженной» — из его реакции следует, что прежде он вообще не видел современной картины в жанре «ню». И хотя гнев Хрущева сосредоточен был не на полотнах уже покойного Фалька, а на скульптуре Э. Неизвестного и работах студии Э. Белютина, благодаря этому скандалу имя Фалька услышали и запомнили люди, для которых русская живопись кончалась на Репине и Левитане.
Не только в моей жизни «Манеж-1962» была первой выставкой, открывшей «другое» искусство. Много позже мы увидели Куприна и Рождественского, которых, как и Фалька, Щекина-Кротова в шутку называла «тихими бубновыми валетами». Тем более понятно, почему первая большая выставка Фалька, состоявшаяся в 1966 году, была сенсацией.
Вот как отметил ее в своей записной книжке Варлам Шаламов:
26 октября 1966 года. Толпа на выставке Фалька. Вчера я шел мимо — было лишь несколько десятков молодых людей. Оказывается, вчера был вторник (выходной день в этом зале. — Р.Ф.), а сегодня -полно. А<нгелина> В<асильевна> оживленная, радостная. Картин здесь 160, привезут еще из Ленинграда. Всего у Фалька более 2000 картин — он мало продавал, всё в России. Лучшее — начало, 10-е, 20-е годы. «Женщина в белом», «Красная мебель», но хороши и «Улицы Парижа». А. В.: «Выставка кажется мне таким чудом, что я думаю, раз уж это случилось, почему бы Фальку не воскреснуть?» А. В.: «Собираю и записываю в тетрадку всякие пустяки о Фальке, что говорит народ и не-народ. Будет особая тетрадь». Я: «Вы должны назвать эту тетрадку„Фальклор»» [1].
Недавно ушедший от нас Дмитрий Владимирович Сарабьянов написал проникновенный текст «Поэтика Фалька» [2]; жаль, что его книга о Фальке, изданная в 1974 году на немецком языке в тогдашней ГДР (видимо, тщанием Ангелины Васильевны), известна в основном специалистам.
В силу разных обстоятельств самым большим собранием работ Фалька, включающим его графику, располагает Казанский художественный музей (ГМИИРТ). Впрочем, вовсе не он один хранит листы Фалька: когда московский галерист Ильдар Галеев решил к 125-летию со дня рождения художника показать его «работы на бумаге», то соответствующие листы нашлись в самых неожиданных местах, включая, например, Дрезден, а также Тулу и т.д. (фото с этой выставки см. [3]); да еще десятка два холстов нашлось в частных коллекциях. Следуя своей концепции задач галериста, по итогам выставки Галеев издал целый том «Р. Фальк. Работы на бумаге».
«А все-таки жаль, что…» негде пока увидеть живопись Фалька в том объеме, в котором мы недавно видели Гончарову. Тем более, что издан catalogue raisonne — т.е. полный научный каталог живописи Фалька: Сарабьянов Д.В., Диденко Ю.В. Живопись Роберта Фалька: Полный каталог произведений. М., КомпьютерПресс, 2006. В альбомной части тома воспроизведено более 1200 картин.
В ожидании иных возможностей читатель может обратиться к Интернету — Фалька там много, и, если у вас большой монитор, то видно много лучше, чем в репродукциях на бумаге.