Философ-профессионал или публичный интеллектуал
Может ли философ быть профессионалом? И кем он может быть, кроме как профессионалом? Почему вообще возникают такие вопросы — ведь философские факультеты есть во многих вузах нашей страны. Об этом рассуждает аспирант философского факультета МГУ Николай Воронов.
Подготовка по специальности, а соответственно и профессиональная пригодность определены соответствующими документами. Философы получают дипломы, где ясно написано, что они — «Философы. Преподаватели философии» и могут работать по специальности. Тем не менее, в случае вопроса о роде занятий ответ, что ты философ, часто вызывает недоумение.
Так, например, мои друзья, не понимая моего выбора, когда я пошел на философский факультет МГУ интересовались моей дальнейшей деятельностью — и вариант «философ» их не устраивал. Такой ответ вызывал улыбки, а возможно, и смех; ситуацию отчасти спасало то, что я уточнял, что также могу преподавать философию. В конце концов я придумал шуточный ответ, что буду философом-грузчиком, и образ рассуждающего «о жизни» маргинала устраивал большинство.
Так или иначе, но эта шутливая ситуация повторялась не раз; стоит ли говорить о том, что в общении с людьми, вообще скептически относящимися ко всякой науке, я старался избегать упоминания о собственной специальности. Всякий раз я ощущал глубокое непонимание, будто бы натыкался на глухую стену. К моему удивлению, когда я уже пошел в аспирантуру и окончательно признался сам себе в любви к философии, я столкнулся с тем, что многие люди, включенные в структуру академической науки, довольно снисходительно относятся к философам, — и речь шла не только о представителях естественных наук.
Оказывается, что вопрос есть и он возникает не только среди людей, которые вообще скептически относятся к фундаментальной науке, не видя ее практической, конкретной пользы, но и среди академической среды. В целом я могу сказать, что в обществе существует недоумение по поводу деятельности философа. Нынешняя ситуация в России показывает, что в большинстве своем люди не могут ясно, однозначно ответить на вопрос: «Что делает философ?». Дело не в том, что они дают неправильные ответы, а в том, что у них вообще нет ответа. Проблема усугубляется тем, что сами философы часто не могут ответить себе на этот вопрос и тем самым множат сомнения. В результате обширно произрастают мифы, которые дают возможность хоть как-то закрепить философов в социальной действительности.
В этих мифах философы предстают некими «мудрецами» из средневековых сказок — безобидные чудаки, произносящие малопонятные вещи, живущие в изоляции от мира. Безусловно, такой образ может возникать относительного всего научного сообщества у многих людей, но так или иначе каждая область имеет определенный туз в рукаве, который ее представители достают в крайних ситуациях. Физики — чудаки? Извольте, вот вам атомная энергия, что греет ваш дом! Биологи? Помилуйте, вот новые органы и генная инженерия! Социологи? Вот вам перепись населения! Особенно забавным здесь кажется мне то, что «оправданием математики» выступает арифметика с пресловутыми процентами.
Почему так не происходит с философами? Мне кажется, здесь есть две основные причины.
Первая заключается том, что, как и любая область знания, философия может пересматривать собственный предмет и основания — то же самое мы видим в психологии, социологии, математике, физике и т.д. Однако, в отличие от большинства наук, где этот процесс интересует небольшое количество исследователей, а большинство могут функционировать уже в рамках сложившейся парадигмы, философы вопрошают об основаниях и предмете философии значительно чаще — собственно говоря, это одна из основных философских тем. Тем не менее такая ситуация не означает, что философы не знают, чем занимаются, ведь они могут обсуждать и другие проблемы в рамках определенного понимания того, что такое философия, в рамках определенной парадигмы. К примеру, лингвистическая философия концентрируется на прояснении выражений обыденного языка, считая, что в этом и состоит задача философии.
Курьезы возникают из-за того, что философ в ответ на вопрос о том, чем он занимается, отвечает, что — философией. А вопрос, что такое философия, часто переводит его в метаобласть, особенно если он не принял для себя какой-либо философской парадигмы. Но даже если и принял какую-то парадигму, он начинает размышлять об основаниях и предмете философии, тем самым вызывая ощущение того, что сам не знает, чем занимается.
Второй причиной выступает то, что философы оторваны от общественной жизни в силу двух вещей. Во-первых, у нас в стране не развита система популяризации философского знания. В результате философия оказывается совершенно неизвестной и закрытой областью, из которой проникают какие-то совершенно обрывочные куски информации, почему-то пользующиеся вниманием у прессы. А во-вторых, многие философы сами продуцируют образ отшельника-чудака, не желая общаться на нефилософские темы, закрываясь в башне из слоновой кости.
И это является, на мой взгляд, той ключевой проблемой, которой сами философы могут изменить.
«Очевидно, утрачено понимание конечного смысла философской деятельности. Ее смешивают с проповедью, агитацией, фельетоном или специальной наукой. Перспективу птичьего полета заменили перспективой лягушки. Речь идет о деле величайшей серьезности: возможно ли вообще сегодня или завтра существование настоящей философии? В противном случае было бы благоразумнее стать плантатором или инженером, чем-нибудь настоящим и подлинным вместо того, чтобы пережевывать затасканные темы под предлогом, «новейшего подъема философского мышления», и лучше построить мотор для летательного аппарата, чем новую и столь же излишнюю теорию апперцепции. Действительно, жалкое содержание жизни, посвященной тому, чтобы лишний раз и немножко по-иному, чем это делала сотня предшественников, формулировать понятие воли и психофизического параллелизма. Допускаю, что это может быть «профессией», но это отнюдь не философия» (Освальд Шпенглер. «Закат Европы»).
Среди философов существует формула «философии нельзя научить», которая употребляется к месту и не к месту, но порождает только непонимание. В ней речь идет о том, что повторяя действия, которые производят философы, -участвуя в конференциях, публикуя статьи, выступая, — стать философом не удастся. Но то же самое верно и в применении к любой другой области знания, подразумевая, что должно существовать некое «понимание», которое передается, порождается, хранится и «оценивается» в рамках коммуникации, которая создается практикой и традицией. Эта особенность гуманитарного знания приводит к тому, что ученые из одной традиции кажутся полными шарлатанами другим, как, например, бихевиористы, интерацкионисты и феноменологи в психологии.
Однако эта формула часто трактуется таким образом, будто бы существует некая «единственно верная философия», которой нельзя научиться, некий эталон философствования. В таком смысле это утверждение неверное, философии можно научить. Вопрос об успешности и умении философа оставим за рамками.
Рис. М. Смагина В настоящее время философия является профессией — не отменяя того, что каждый может заниматься ею непрофессионально. Включая в себя множество тем, эта область знания требует внутренней специализации, имеет направления, основные проблемы, ключевые вопросы, традицию и практику философствования и методологию. Философия активно развивается, и сейчас уже сложно представить, что один и тот же философ может разбираться в нескольких ключевых темах, поспевая за их развитием, участвуя в них активно, не являясь лишь пассивным наблюдателем. Безусловно, существуют примеры гениальных философов, которые одинаково успешны в нескольких областях.
Но и профессиональный подход может привести к изоляции. Часто в научной и философской среде можно обнаружить мнение, что ученый — это только ученый и высказываться о чем-либо другом ему не следует. На первый взгляд, все в порядке, это принцип воздержания от оценки, спасение от псевдонаучности. Но я вижу тут смешение подходов. Человек может быть философом — это его профессия, например парикмахер либо врач. Профессия накладывает определенные черты, в рамках профессиональной деятельности следует отказываться от персональных, личностных суждений. Но это ни в коем случае не значит, что человек, выбравший профессией философию, размышляя профессионально на общественные темы, вопросы этики, эстетики, политики, образования, науки, — не может также высказываться на эти темы не как профессионал, а как обычный человек.
Ведь нам сложно представить себе сантехника, который только и говорит о сантехнике, врача, который дома оперирует в свободное время, биолога, который идет по лесу и не может рассуждать о красотах природы, а концентрируется на изучении биоценоза.
Ключевым моментом здесь является то, что интересом философа может выступать все что угодно. Философия начинается с удивления, говорил Аристотель. И именно поэтому сложно провести ту грань, когда философ будет говорить как человек, а когда — как профессионал. Но сам философ всегда должен видеть эту грань и при необходимости декларировать ее. Тем самым он даст себе возможность выступать не только в роли философа-профессионала, но и высказываться по поводу тех вопросов, которые выходят за рамки его компетенции. А ведь большинство проблем, которые мы встречаем в общественной жизни, выходят за рамки компетенции кого бы то ни было, иначе они бы уже не были проблемами. Но в то же самое время он имеет возможность опираться на багаж знаний, уже имеющийся у него, тем самым позволяя сделать свое суждение более взвешенным и аргументированным. Этим он превращается в публичного интеллектуала, который отличается от профессионального философа, высказываясь о том, что выходит за область его непосредственной компетенции, но он действует с опорой на свои знания.
Безусловно, философ может и не быть таковым, занимаясь исключительно академической философией, и ситуация «оправдания» своего дела тут тоже невозможна. Но важным является понимание того, что философия — это профессия и что эта профессия дает знания и умения, применимые не только в академической среде, но и в публичной жизни общества. И поэтому помимо непосредственно исследовательской деятельности, работы в академическом сообществе философ имеет прекрасную возможность показать свои умения и знания в формате публичной полемики по насущным вопросам.
В условиях существующего непонимания его деятельности такая стратегия кажется мне наиболее перспективной и, главное, позволяющей философу приносить пользу не только в узкой области собственных исследований, но в общественной деятельности, формируя новый образ философа в нашей стране, как востребованного публичного интеллектуала.
Цельная статья о том, что никто не понимает философов, в которой ничего нету о философии per se. Замечательный пример.