РНФ: теория vs. практика

Генеральный директор Российского научного фонда Александр Хлунов ответил на вопросы участников второй сессии Конференции научных работников РАН, состоявшейся 25 марта 2014 года в ФИАНе. Редакция сайта Saveras сделала расшифровку вопросов и ответов.

— Считаете ли Вы правильным решение о перераспределении средств в пользу грантовой составляющей?

— Владимир Евгеньевич [Фортов] уже ответил на этот вопрос. Нормально иметь грантовую составляющую в 30%. На фундаментальные исследования в 2014 году запланировано 95 млрд руб., финансирование Российского научного фонда — 11,4 млрд. В этой связи у нас еще есть возможность наращивать финансирование фонда до той доли, которая является оптимальной.

— Много вопросов вызвало положение о том, что исследования по гранту РНФ не могут финансироваться из других источников. Это, по-видимому, означает, что они должны отсутствовать в тематическом плане института. Так ли это и не считаете ли Вы это требование абсурдным?

— С учреждением РНФ приняты приоритетные направления: финансирование научных проектов групп, лабораторий, новых лабораторий. Это, соответственно, 5, 20 и 25 млн руб. в год. Расчет идет на то, чтобы выплачивать полноценную заработную плату сотрудникам научной группы или лаборатории, платить все необходимые отчисления в социальные фонды. В рамках фонда эта концепция полностью реализована. Этим мы принципиально отличаемся от РФФИ, небольшие гранты которого являются всего лишь довеском к другим формам поддержки проектов, реализуемых научными коллективами.

Ограничение источников финансирования — абсурд? Нет, это не абсурд. Вот сидит Геннадий Андреевич Месяц. Достаточно странно, если Г.А. на протяжении пяти лет будет платить заработную плату лаборатории, которая в дальнейшем получит деньги РНФ на этот же проект. Кроме того, этот же проект получит деньги в Российском фонде фундаментальных исследований, Национальной технологической базе и Федеральной целевой программе по приоритетным направлениям. Это уже называется мошенничеством. Не нужно заниматься мошенничеством. Поэтому проект должен реализовываться из одного бюджетного источника, и там же он должен отчитываться без многочисленных и многостраничных отчетов. Это не ошибка, это — требование законодательства страны, где мы живем.

— При составлении заявки на грант РНФ этого года требуется указать не только минимальное количество статей, которые будут опубликованы в ходе выполнения проекта, но и журналы, в которых эти статьи будут опубликованы. Как Вы относитесь к такого рода требованиям? Есть ли возможность их изменить?

— Вопрос абсолютно правильный. Деньги носят бюджетный характер, и законодательно принято, что российская наука должна быть открытой для мировой науки. Вы все привыкли к индексированным базам данных. В мировой науке эти критерии приняты, и мы должны потихоньку начинать их использовать.

Мы не просим названия журналов, мы просим, чтобы это были журналы первого эшелона. Пожалуйста, возьмите на себя эти обязательства, и экспертный совет рассмотрит Вашу заявку.

— Можно ли привлекать иностранных ученых для выполнения проектов?

— У нас по конкурсной документации иностранцы имеют право привлекаться к участию в научных проектах. Это право реализовано полностью, никаких ограничений нет. Оно касается и руководителей лабораторий. Единственное но: мы просим руководителей лабораторий установить трудовые отношения с научной организацией. Странно, что ученый, который ни разу не посетил Российскую Федерацию, возглавляет на протяжении пяти лет российскую лабораторию. Никаких ограничений, касающихся паспорта, разделов анкеты, у нас нет.

— Какие принципы используются при отборе заявок? Каким образом фонд собирается избегать излишней бюрократизации?

— Главные решения в фонде принимает экспертный совет, который был избран по следующей процедуре. Мы взяли в базах данных первых российских ученых и обратились к ним с одним вопросом: «Кому бы вы доверили экспертизу научных проектов?» Мы получили ответы. В связи с тем, что не по всем отраслям базы данных адекватно отражают научную активность, у нас была возможность скорректировать список экспертов на Попечительском совете. Так получился экспертный совет, состав которого сейчас вывешен на сайте фонда. Это — беспрецедентный в России случай, когда мы видим полную степень открытости при формировании экспертного совета. Я других таких ни фондов, ни программ Президиума РАН не знаю.

В организационно-правовой форме мы являемся фондом, не бюджетным учреждением. Мы, в отличие от коллег, находимся в привилегированном положении, нам не требуются отчеты по бюджетной классификации: сколько денег ушло на командировку, сколько — на приобретение стульев. В этой связи нам не требуются отчеты на 80 листах, тем более — промежуточного характера. Мы готовы взять список научных статей в Science и Nature и не считаем это абсурдным. Дайте, пожалуйста, список этих статей, и нам будет достаточно.

— В Европе гранты являются исключительно средствами для расширения исследований, увеличения размера групп, покупки оборудования и не влияют на материальное благополучие руководителя проекта. Не собирается ли Российский научный фонд переходить на аналогичный принцип?

— Мы впервые наложили ограничение на заработную плату руководителей: не более 15% от той суммы, которую выделяет фонд. Наверное, если в России будет введена практика высокооплачиваемых постоянных позиций, мы можем в дальнейшем перейти к тому, чтобы руководитель гранта мог и не получать из него дополнительное материальное стимулирование. Пока это неразумно и нерационально.

— Есть много ученых, у которых сравнительно немного публикаций, но высокий индекс Хирша и высокий индекс цитируемости. Почему они исключаются из возможности руководить грантами?

— Я хочу подчеркнуть, что мы не являемся универсальным средством поддержки фундаментальных исследований. Есть масса других фондов. Наш попечительский совет принял такое правило. Поэтому не нужно относиться к деятельности фонда как к волшебной палочке, которая решит все проблемы. В России действуют все инструменты, которые работали до нашего появления. И РФФИ действует, и РГНФ действует, и Президиум РАН объявляет конкурсы, в которых Вы имеете право участвовать. Если кого-то условие про 28 публикаций не устраивает, то есть другие фонды, где можно получить поддержку.

Мы взяли индексированные базы данных и убедились, что по всем базам, включая РИНЦ, у нас имеется в каждой отрасли знаний более 150 российских ученых, имеющих как минимум 28 публикаций за пять лет. Это объективно соответствует конкурсу по всем направлениям в более чем 10 работ на место. Иногда более 15 — в тех областях, где российские ученые активны. Мы не считаем это абсурдным, мы не поощряем приписывание и считаем, что это — реальный конкурс, который будет реализован в России. Правда, он для тех, кто имеет более 28 публикаций.

(На вопрос из зала.) Вы правы, действительно, есть статья про бозон Хиг-гса, которая имеет более 3000 соавторов. Экспертный совет будет принимать решение, считать ее за самостоятельную публикацию или за 1/3000 долю публикации. Я не вправе, пусть это экспертный совет решает.

— В первом этапе грантовой поддержки РНФ (по пять миллионов) есть обязательное требование присутствия в группе молодого научного сотрудника — кандидата наук. Почему у Вас происходит дискриминация по возрасту? Это несправедливо!

— Позиция фонда по поддержке молодежи в науке останется неизменной. Согласен, что была заминка в 2014 году, когда мы не учли проблему аспирантов и студентов в академических учреждениях. В этой связи мы оперативно внесли изменения в следующий конкурс, так что там больше нет студентов и аспирантов, а есть лица до 39 лет. Закрепление молодежи в науке является политической позицией, она в будущем будет также поддерживаться.

— Грантов Российского научного фонда очень мало. Ими невозможно поддержать все достойные коллективы. Будет ли объявлен следующий конкурс и когда?

— Перед нами не стоит задачи поддержать все российские коллективы. РФФИ, РГНФ и Программы РАН продолжают работать. В суммарном объеме они значительно больше, чем Российский научный фонд. Они помогут поддержать другие достойные коллективы.

Что касается следующих конкурсов. У нас на сайте пять конкурсов. Это — те деньги, которые имеются у нас в бюджете, других денег у нас нет. Если в последующие годы по результатам бюджетного процесса у нас будет прибавка, мы объявим дополнительные конкурсы. Если этой прибавки не будет, мы будем выполнять взятые на себя обязательства по финансированию в течение длительного времени тех проектов, которые у нас имеются.

— Есть ограничение размера коллектива в конкурсе на лабораторию в семь человек. Оно появилось неожиданно на титульном листе заявки.

— Цифры появились не спонтанно, а по результатам заявочной кампании. У нас было три заявки на 60 тысяч, и коллектив превышал 20 человек. Это является профанацией научного проекта, мы с этим согласиться не можем. Поэтому мы ввели ограничения на заработную плату с тем, чтобы сохранить идеологию работы фонда: финансировать самостоятельно научные проекты. Нам очень не хотелось бы, чтобы на 20-миллионную лабораторию появился коллектив из 100 человек, и этот коллектив не смог бы получить достойную заработную плату, не смог бы оплатить расходный материал, не смог бы договориться с руководителем института о накладных расходах, потому что такой коллектив на такие деньги невозможно содержать. Поэтому есть ограничения. Они разумные. Исходят из того, что должна быть достойная зарплата, должна быть возможность закупки расходных материалов, небольшого оборудования и расчетов с той структурой, где Вы осуществляете научный проект.

— То есть, семь человек — это предельная численность для лаборатории?

— Не то, чтобы предельная. Надо исходить из того, чтобы не было 60 тыс. коллективу в 20 человек.

— Как Вы относитесь к большим международным проектам, направленным против старения и смерти?

— К международным проектам мы относимся положительно. Парадигма новых лабораторий будет отличаться от существующих лабораторий тем, что конкурс по новым лабораториям будет проводиться по приоритетным направлениям. Приоритеты у нас формируются не только исходя из логики развития науки, но и согласно интересам общества, а может даже государства. Направление, которое Вы сейчас назвали, очень неплохо ложится в потребности общества. И если у нас такое направление будет сформировано, мы готовы объявить конкурс новой лаборатории именно под этот приоритет.

— Опыт РФФИ показывает, что наиболее эффективна двухэтапная экспертиза: экспертиза экспертов и экспертиза экспертных советов. При этом советы выполняют функции рассылки проектов по «правильным» экспертам, последующего сбора информации и окончательной оценки. Я боюсь, что в РНФ получится то же, что происходит при распределении молодежных грантов и мегагрантов. Там рассылка производится автоматически по номерам дисциплин, а оценка вычисляется методом тупого вычисления среднего. Если у Вас так все будет работать, это будет страшно.

— В Фонде принята двухступенчатая, а может даже и трехступенчатая процедура, которая предусматривает, что те эксперты, которые согласились сотрудничать с фондом, осуществляют первый этап экспертизы. Первый этап заключается в заполнении экспертных анкет, где они отражают формальную и неформальную оценки научного проекта. Второй этап экспертизы связан с деятельностью экспертных советов и соответствующих секций по отраслям знаний. Советы имеют, помимо мнения экспертов, свое понимание, что это за проект. Еще предусмотрена международная экспертиза проектов новых лабораторий. Таким образом, это — не тупая экспертиза. Она отличается от того, что мы имеем сейчас в России, в лучшую сторону.

У нас на сайте уже вывешен состав экспертного совета. Вы можете познакомиться с фамилиями. Совет делится структурно на секции по девяти отраслям знаний. У каждой секции есть свой координатор. Важно, что сотрудники Фонда исключены из системы экспертизы, которая, таким образом, замкнута на научных работников.

Фото Н. Деминой

www.saveras.ru/archives/8239