Запоминайте…

25 октября 2014 года ушел из жизни Сандро Васильевич Кодзасов, доктор филологических наук, профессор кафедры теоретической и прикладной лингвистики МГУ им. М. В. Ломоносова, член Международной фонетической ассоциации. Публикуем статью Александра Архипова, посвященную памяти этого замечательного ученого.

Сандро Васильевич Кодзасов родился в 1938 году в Москве, окончил отделение русского языка и литературы филологического факультета МГУ. Отца-осетина он не знал — тот был репрессирован за несколько месяцев до рождения сына — и воспитывался в чисто московской среде. После окончания университета С.В. Кодзасов некоторое время преподавал русский язык в Университете дружбы народов, а с 1964 года начал работать по хоздоговору в МГУ на кафедре структурной и прикладной лингвистики, куда его привел его ближайший друг со студенческих лет Александр Евгеньевич Кибрик (как раз в эти дни исполняется два года с момента его смерти; см. о нем ТрВ-Наука, № 116 ^[1]).

С тех пор научная жизнь С.В. Кодзасова была неразрывно связана с отделением структурной и прикладной лингвистики (ОСиПЛом), хотя оформить его штатным сотрудником филологического факультета МГУ удалось лишь в 2001 году; препятствовал этому ярлык «неблагонадежного» — его подпись стояла под одним из писем в защиту А. Гинзбурга. С 1989 года С.В. Кодзасов работал старшим научным сотрудником Института русского языка имени В.В. Виноградова. С начала 1990-х С.В. Кодзасов вместе со своим постоянным соавтором О.Ф. Кривновой преподавал на ОСиПЛе курс общей фонетики, на материале которого позже был написан фундаментальный учебник ^[2], а после образования факультета лингвистики в РГГУ в течение ряда лет вел аналогичный курс и там.

Два его постоянных лингвистических интереса — русская фонетика (в особенности интонация, в самом широком ее понимании, которому точнее соответствует термин «просодия») и фонетика кавказских языков. В обеих областях он исследовал наиболее сложные и трудноуловимые явления. Насмотревшись, наслушавшись дагестанской экзотики, он вновь и вновь со всё более пристальным вниманием обращался к русскому языку — и многое из того, что он обнаруживал в родном языке, для большинства отечественных фонетистов до сих пор выглядит как заморская диковинка.

Огромное место в жизни С.В. Кодзасова занимали лингвистические экспедиции, в которых он был неизменным спутником А.Е. Кибрика. «Кибрик и Сандро», «Сандро и Кибрик» — представить одного из них без другого казалось невозможно. Вместе они осуществили колоссальный проект сравнительного словаря дагестанских языков ^[3], по материалам их экспедиций написано несколько подробных и передовых для своего времени грамматик ранее малоизученных языков (хиналугский, арчинский, табасаранский, годоберинский, цахурский, багвалинский; помимо языков Кавказа повезло также алюторскому языку чукотско-камчатской группы). Сандро неизменно отвечал за звуковую сторону описания; можно без преувеличения сказать, что он многократно прослушал каждое из нескольких сотен слов в более чем тридцати языках и диалектах и выверил его фонетическую запись.

Кавказ в целом, и в особенности Дагестан, место многолетнего «паломничества» экспедиций ОСиПЛа начиная с 1967 года, — это настоящий фонетический заповедник; в здешних языках во множестве представлены звуки, мало где еще встречающиеся. Одним из рекордсменов является одноаульный арчинский язык, на котором говорит немногим более тысячи человек: по количеству согласных фонем (70) он уступает только «кликовым» языкам Южной Африки, а с учетом дополнительного признака фарингализации их еще больше (для сравнения, в современном русском языке согласных выделяется не более 37).

Дагестанские языки, в частности, богаты разнообразными «глубокими» артикуляциями, с участием глотки и гортани. Это одна из областей, в которой вклад Сандро Васильевича был особенно ценен. Объездив за годы экспедиций три десятка дагестанских языков и диалектов, он сумел как никто из предшественников систематизировать это разнообразие и предложить стройное его описание, изложенное в ряде статей (например, «Фаринголарингальное сужение в дагестанских языках», 1986) и вошедшее в фонетический раздел Сопоставительного словаря. В одном из диалектов агульского языка был обнаружен уникальный звук, введенный затем в международный фонетический алфавит (МФА) под знаком ʢ, взятым из описания С.В. Кодзасова.

В этих занятиях незаменимую службу сослужили редкий фонетический слух Сандро Васильевича, его языковое чутье и способность к имитации. Гортань — чрезвычайно сложный механизм, образуемый несколькими хрящами, множеством мышц и сухожилий; то, что происходит во время речи в гортани и вокруг нее, труднодоступно для наблюдения, описать эти процессы гораздо труднее, чем, например, движения кончика языка,

которые человек осознает и ощущает гораздо лучше. Это в последние годы исследователям (и то далеко не всем) становятся доступны видеоларингоскопы с камерами высокого разрешения, которые позволяют напрямую наблюдать работу голосовых связок при различных типах голоса, артикуляции разных гортанных звуков (кстати, именно этим занимается и нынешний президент Международной фонетической ассоциации Джон Эслинг). А в 70-80-е годы и качественный импортный магнитофон в экспедиции был редкостью, полагаться приходилось в основном на собственный слух и языковую интуицию (свою и носителей). По обыкновению Сандро Васильевич выбирал себе информанта, интуиции которого он мог доверять и работа с которым шла наиболее продуктивно. Затем он проводил долгое время, слушая и наблюдая произношение различных звуков, имитируя их, пытаясь «вжиться» в речевые жесты другого языка, пока не достигал одобрения информанта. После этого он уже мог квалифицированно описывать используемые в данном языке фонетические признаки, сопоставляя с тем, что было известно о языках соседних селений.

Вызывающие загадки дагестанских звуков, однако, лишь усилили интерес С.В. Кодзасова к русскому языку. В 1977 году вышла его замечательная статья в соавторстве с О.Ф. Кривновой «Фонетические возможности гортани и их использование в русской речи», в которой предопределено одно из важных направлений его дальнейших исследований — изучение различных типов голоса, или фонаций (напряженной, расслабленной, придыхательной, скрипучей и др.), а вслед за ними и других просодических признаков, включая движение тона, темп произнесения, различные артикуляционные тембры («сюсюкающий», «гнусавый» и др.). Наблюдения над живой речью, не только разговорной, но и актерской, и телевизионной, сложились в оригинальную комбинаторную модель фразовой просодии, на порядок расширявшую представления о богатстве русской интонации, которую с середины 50-х и до сих пор еще принято укладывать в семь классических ИК (интонационных конструкций).

Отличительной чертой Кодзасова-фонетиста было стремление не ограничиваться лишь звуковой, физической стороной речи. Он всегда искал скрытые за тем или иным звучанием смыслы, любил подчеркивать изначальную природу различных средств интонационного оформления речи как своеобразных символических «жестов», глубоко укорененных в человеке («Человек — существо просодическое», «Человек постоянно жестикулирует», говорил он). Главным проектом последних как минимум десяти лет его жизни стало составление «Просодического словаря русского языка», в котором он отмечал присущие разным словам — зачастую вопреки сходному звуковому составу — тонкие просодические признаки, которые он называл «второй фонетикой». Зафиксировать и описать такие признаки чрезвычайно сложно — далеко не каждый носитель языка использует все эти возможности (говоря словами С.В., бывают «актеры» и, наоборот, «молчуны»). Кроме того, реализация этих признаков в каждой конкретной фразе зависит от огромного количества факторов, управлять которыми в эксперименте — задача не из легких. Далеко не все фонетисты в принципе готовы были признать их существование (и существенность) в русском языке. К сожалению, из-за болезни С.В. «Просодический словарь» так и остался незавершенным.

* * *

Стоит прикрыть глаза, звучит его бархатный голос, то молодецки-задорный, то лирично-мечтательный. Вот он с неизменной добродушной игривостью отвечает на двадцать пятый вопрос вроде «Сандро Васильевич, ну как же ЭТО произнести?!» — «Ну как, Мариночка, опускаете надгортанник, и…» — и показывает, КАК надо опускать надгортанник и что должно из этого получиться. Естественно, как у него, ни у кого сразу не получается (а у многих и не сразу), но и в двадцать шестой, и в сто двадцать шестой раз он с удовольствием показывает, объясняет, учит.

Вот он захватывающе рассказывает о том, как в арчинской экспедиции была страшная засуха и арчинцы в конце концов провели обряд вызывания дождя, после которого небеса разверзлись и несколько дней лили такие дожди, что все земляные крыши протекли, надувной матрас Кибрика в буквальном смысле поплыл, а во всей округе вышедшие из берегов реки посносили мосты. И конечно, вечером он поет свои песни, без которых немыслима никакая экспедиция: «Андийский вальс», в котором переплетаются горные царства далеких Анд и дагестанского селения Анди, «Камчатскую» с ее безбрежьем океана, «На корабле надежды» — гимн экспедиций, написанный во время путешествия через пороги Енисея.

Сандро Васильевич был одним из хранителей духа ОСиПЛа, более того — одним из его созидателей. Мы всегда будем с болью ощущать его отсутствие и с благодарностью судьбе вспоминать, что когда-то он был рядом с нами. В эти тяжелые октябрьские дни меня не покидает ощущение, что сейчас Сандро Васильевич и Александр Евгеньевич снова вместе — и лишь это примиряет с горечью утраты.

Светлая память.

1. Памяти А.Е. Кибрика. ТрВ-Наука. 6 нояб. № 116.

2. Кривнова О.Ф., Кодзасов С.В. Общая фонетика. М., 2001.

3. Кибрик А.Е., Кодзасов С.В. Сопоставительное изучение дагестанских языков. Глагол. М., 1988; Кибрик А.Е., Кодзасов С.В. Сопоставительное изучение дагестанских языков. Имя. Фонетика. М., 1990.