В ТрВ-Наука № 14 (283) от 16 июля 2019 опубликованы фрагменты беседы Геннадия Горелика с Дмитрием Зиминым о просветительстве. Там упомянуто, что с темой просветительства переплетается «загадка рождения европейской науки в XVII веке», и проскользнули загадочные выражения «библейский гуманизм» и «библейский антропостулат». Автор поясняет эти загадки, пересказывая часть беседы, обозначенную как «<…>».
Для начала ослаблю недоумение от самогó переплетения столь разных, казалось бы, понятий, напомнив, что, согласно В. И. Далю, подлинное просвещение — это просвещение ума и сердца. Считается, что ум — это место жительства рассудка и логики, а в сердце обитают чувства и самые глубокие верования — как самоочевидные истины. Если кто-то думает, что наука подвластна лишь рассудку, пусть скажет, кто продвигал науку без веры в познаваемость мира, не привлекая интуицию и без чувства доверия к соучастникам в процессе познания.
Главная загадка современной науки
Эту загадку остро сформулировал — не в пылу полемики, а как вопросительный вывод из своих исследований — Джозеф Нидэм (1900–1995), видный британский биохимик, ставший знаменитым историком китайской науки и цивилизации: «Почему современная наука, с ее математизацией гипотез о природе и с ее ролью в создании передовой технологии, возникла лишь на Западе во времена Галилея, но не развивалась в Китае, где до XV века знания о природе применялись к практическим нуждам намного эффективней, чем на Западе?»
Ясно, что имеется в виду физика — первая современная наука, на которой и сосредоточимся. Галилея и Эйнштейн назвал «отцом современной физики, а по сути, и всего современного естествознания». Историк науки мог бы лишь добавить, что Галилей опирался на физику Архимеда, вдохновлялся открытием Коперника, был поддержан Кеплером, а его идеи до полного триумфа развил Ньютон.
Главные события в науке XVII века принято называть революцией, но эта метафора совершенно не соответствует происходившему. Не было никакого массового движения (и никаких масс вообще). Были единицы — к концу века десятки — причастных (еще, быть может, сотни заинтересованных), живших в разных странах Европы. Гораздо больше это похоже на изобретение и его развитие. Но что же изобрели?
Главными новшествами новой — современной — физики принято считать опору на эксперимент и математический язык. Этими инструментами, однако, владел и Архимед, не только первый настоящий физик, но также великий инженер и математик. Не зря Галилей называл его «божественнейшим». А необходимость обоих инструментов провозгласил, за три века до Галилея, Роджер Бэкон.
Для современной физики понадобился еще и третий инструмент — «отважнейшие измышления, способные связать эмпирические данные». Это — слова Эйнштейна, который изобразил жизнь родной науки схемой:
Здесь аксиомы теории A — «свободные изобретения человеческого духа, не выводимые логически из эмпирических данных». Аксиомы изобретает интуиция, взлетающая, оттолкнувшись от почвы эмпирических данных Э. Из аксиом для определенных явлений выводят конкретные утверждения Уn и «приземляют» их, сопоставляя с данными Э.
Ключевое отличие современной науки состоит в том, что ее аксиомы — фундаментальные понятия и принципы — не обязаны быть наглядными в силу обыденного опыта, как в геометрии Евклида и в физике Архимеда. Они невидимы, алогичны в рамках имеющихся представлений, абсурдны вначале даже для большинства коллег изобретателя.
Плодотворность «алогичной» идеи в познании Вселенной первым обнаружил Коперник, решив исследовать планетные движения «с солнечной точки зрения» и получив убедительные следствия из абсурдной для того времени идеи о движении Земли. Взлет интуиции Кеплера — предположение о том, что движения планет описываются не разными комбинациями циклов и эпициклов, а неким единым образом. Оба изучали, по сути, лишь один объект — Солнечную систему, опираясь на астрономические наблюдения и математику. И обоих можно назвать фундаментальными астро-математиками.
Галилей первым применил изобретательную свободу познания в физике — в мире явлений земных, где возможны активные систематические опыты. Отталкиваясь от своих наблюдений, он изобрел физическое понятие невидимого вакуума (вопреки господствовавшему философскому запрету Аристотеля), что позволило открыть законы инерции, относительности и свободного падения. Первые два вместе с верой в то, что «подлунный» и «надлунный» миры подвластны единым законам, помогли решить парадокс Коперника: почему люди не замечают огромную скорость движения Земли вокруг Солнца. А в законе свободного падения Ньютон разглядел следующую невидимую реальность — гравитацию и закон всемирного тяготения.
Метод Галилея стал главным двигателем современной науки, рождая новые понятия для новых областей познания и новых законов природы. Так в физику после Ньютона вошли невидимые — совершенно не наглядные — фундаментальные реалии: электромагнитное поле, кванты энергии, фотоны, квантовые состояния, искривленное пространство-время… Все эти понятия, противореча старому «здравому смыслу», начинали создавать новый. Именно такое изобретательство стало главным движителем современной физики благодаря «великолепной восьмерке»: Копернику, Галилею, Кеплеру, Ньютону, Максвеллу, Планку, Эйнштейну и Бору.
Этот метод работал и за пределами физики. Понятия химических атомов, биологической эволюции, материальных носителей наследственности и движения континентов были не менее «скрыты-невидимы-алогичны», чем гравитация Ньютона. Новый способ изобретения понятий проявился и в случаях безуспешных изобретений (флогистон, тепловой и электрический «флюиды»). А успешные — вместе с экспериментальными открытиями расширяли и укрепляли взлетную полосу Э на схеме Эйнштейна.
Аксиоматические понятия и принципы изобретаются гораздо реже, чем применяются уже известные понятия и принципы для объяснения новых явлений, но поразительные успехи современной науки обязаны именно праву изобретать новые — «алогичные» — понятия. Это право предполагает веру в то, что природа подчиняется глубинным, неочевидным, законам, которые человек, тем не менее, способен постичь, изобретая понятия и проверяя теории, на них основанные, в опытах.
Назовем эту веру фундаментальным познавательным оптимизмом, поскольку речь идет о вере в то, что природа — стройное мироздание, стоящее на некоем невидимом — «подземном» — фундаменте, доступном, тем не менее, человеческому познанию.
Нидэм больше других знал о многочисленных научно-технических изобретениях Китая, усвоенных в других частях мира или опередивших их на века. И своим вопросом фактически изумился тому, что начиная с XVI века европейская наука так стремительно вырвалась вперед, а ученые в Китае не смогли или не захотели подключиться к новой науке, хотя миссионеры-иезуиты еще в конце XVI века привезли в Китай европейскую науку, включая систему Коперника, и были вполне благожелательно встречены китайским императором.
Ответ на свой вопрос Нидэм искал в социально-экономических обстоятельствах, но так и не нашел. И его коллеги историки, современную науку знавшие лишь пассивно, по книгам, сочли его «вопрос об уникальном событии» неправильным, исторически безответным.
Сделать вопрос Нидэма вполне историческим можно, расширив его в культурном пространстве и времени. Учтем, что новая наука легко распространялась по разным странам Европы, но не проникла также ни в Индию, ни в исламский мир с их сильными научно-техническими традициями, из которых в прошлые века черпали европейцы. Кроме того, все экспериментально-математические методы Галилея были доступны Архимеду, после смерти которого у античной цивилизации было в запасе еще шесть веков, чтобы опередить Галилея. Так приходим к расширенному вопросу Нидэма:
Что мешало античным и средневековым ученым сделать следующий шаг после Архимеда, а ученым Востока — включиться в развитие современной науки после Галилея и вплоть до XX века? Или, что помогло европейцам изобрести современную физику и развивать ее затем в исторически небывалом темпе?
Отличия Европы от Китая гораздо разнообразнее, чем сразу от всех четырех больших цивилизаций — античной, китайской, индийской и исламской, — которые различаются между собой не меньше, чем каждая отличается от европейской.
Особенно интересный пример (и подсказку) дает Россия, вовсе не имевшая собственной научной традиции, когда в страну, по воле Петра Великого, пригласили европейских ученых. Европейская наука удивительно легко пустила корни в России, а в XIX веке появились и плоды мирового уровня — геометрия Лобачевского и периодический закон Менделеева, и значит, научно Россия — часть Европы.
Другие подсказки можно найти у Эйнштейна. Напомнив, что в эпоху рождения современной науки «общая закономерность природы вовсе не была признанной», он написал: «Как же сильно верил в такую закономерность Кеплер, если десятилетия терпеливо трудился, чтобы эмпирически исследовать планетное движение и сформулировать его математические законы!»
Такая вера была необходима не только первым изобретателям современной науки. Говоря о научном познании, Эйнштейн заметил, что «невозможно построить дом или мост без использования строительных лесов, не являющихся частью самой конструкции», и указал, что такими творческими лесами могут служить «моральные взгляды, чувство прекрасного и религиозные инстинкты, помогая мыслительной способности прийти к ее наивысшим достижениям».
Словом «инстинкт» Эйнштейн выразил, конечно, глубину чувства, а не его биологическую природу. Только очень глубокая вера, не требующая доказательств, способна эмоционально поддержать при изобретении «абсурдно-алогичных» фундаментальных понятий. Такую роль естественно поручить описанному выше фундаментальному познавательному оптимизму, источник которого, однако, надо еще искать. И эйнштейновский эпитет «религиозный» дает еще одну подсказку.
Библейский гуманизм — источник познавательного оптимизма
Давно размышляя над интригующе-безответным вопросом Нидэма, я поделился с Дмитрием Борисовичем Зиминым собранными фактами и их осмыслением. Некоторые из этих фактов имеют явно религиозный характер. Например, все величайшие изобретатели фундаментальных понятий — упомянутая выше «великолепная восьмерка» — признавали важность религиозной традиции. А еще в XIX веке обнаружилось, что шансы человека протестантской культуры стать выдающимся ученым в несколько раз выше, чем у человека католической культуры.
В обсуждении этих странных фактов Зимин был идеальным собеседником, поскольку он — ясный, открытый атеист, с горьким недоумением поминающий длинную очередь желающих взглянуть на «пояс Богородицы» в центре Москвы в XXI веке и другие проявления клерикализма. Для него мысль о каких-то благотворных проявлениях религии была более чем сомнительна, хотя среди его ближайших единомышленников-сподвижников по крайней мере трое верующих. Свои атеистические возражения он высказывал прямо, помогая мне в прояснении и обосновании собственных взглядов.
Самое первое его возражение звучало так: «В науке огромную роль играет доказательство, а его изобрели древние греки, и, кажется, безо всякой помощи религии».
Действительно, великие изобретения греков — геометрию Евклида и физику Архимеда — можно назвать величайшим вкладом атеизма в развитие человечества. Главная «фишка» этих изобретений — убедительно-доказательная система знания, опирающаяся на небольшое число начальных понятий и аксиом — утверждений, «не требующих доказательства» в силу своей самоочевидности. А чудо греческой философии и науки началось — за три века до Евклида — с вопроса Фалеса Милетского: «Что есть первоначало всего сущего?» Его собственный ответ — «вода» — не так важен, как сам вопрос, на который искали свои ответы и другие ранние философы. Аристотель назвал этих философов физиками (буквально «природниками»), потому что ответы на вопрос Фалеса они искали, не выходя за пределы природы, не привлекая сверхприродных, то есть сверхъестественных начал. На нынешнем языке их можно назвать атеистами. В дальнейшем некоторые философы говорили о могуществе и даже высшей реальности мира идей, но царившая в Древней Греции религия олимпийских богов, с ее мифами и легендами, безобразиями и ритуалами, в тогдашней философии и науке не участвовала, если не считать преследований непочтительных философов. Великие достижения греков, увы, не воспрепятствовали гибели античной цивилизации и двухтысячелетнему застою в физике, вплоть до XVII века, когда Галилей изобрел совершенно новый способ познания: основные понятия и аксиомы не подбирать из каких-то наглядных очевидностей, а изобретать новые, отталкиваясь от специально поставленных опытов.
Здесь уместно подчеркнуть, что сам я — паратеист. Так я называю любого, кто признаёт историческим фактом то, что со времен античных и до наших дней среди свободно мыслящих людей всегда были и теисты, и атеисты (напомню, что греческая приставка «пара-» означает «рядом»). Иначе говоря, теизм и атеизм сосуществуют в истории культуры как способы мировосприятия, равноправные в том, что свободно выбираются, а точнее, осознаются самостоятельно мыслящим человеком.
Согласно атеисту (и нобелевскому лауреату) Виталию Гинзбургу, «атеист полностью отрицает существование Бога, чего-то сверхъестественного, чего-то помимо природы, считает мир существующим независимо от сознания и первичным по отношению к этому сознанию».
Теисту же для выражения самых глубоких своих представлений о мире необходимо понятие о чем-то внеприродном, сверхприродном, сверхъестественном (Бог, боги, духи и т. п.). Так понимаемый теизм охватывает многообразие представлений от верований в лешего до веры, основанной на некоем священном писании и традиции его истолкования.
Конечно, самые глубокие свои представления о мире человек раскрывает не каждому; а некоторые и не заглядывают в себя настолько глубоко, чтобы такие представления выработать.
Согласно наблюдениям академика Б. В. Раушенбаха, способности к религиозному мировосприятию, как и все способности, распределены неравномерно, а на глубокое религиозное чувство способны примерно 10% людей. Остальные ведут себя «так, как принято в обществе»1. Исследования социологов и психологов, на мой взгляд, подкрепляют эту оценку с одним важным добавлением: примерно такую же долю составляют глубоко неверующие. Глубоких теистов и глубоких атеистов объединяет повышенная способность к самопознанию, а разделяет их то, какой инструмент мышления преобладает — интуитивный или аналитический.
В современной науке прекрасно сотрудничают теисты с атеистами. Работы хватает для всех, но можно заметить некое разделение труда. Тот факт, что те немногие, кому удалось изобрести новые фундаментальные понятия, были теистами, нисколько не уменьшает вклад замечательных атеистов, таких как Поль Дирак, Лев Ландау, Ричард Фейнман, строивших теории конкретных явлений на основе уже изобретенных фундаментальных понятий. Чтобы проложить тропу в неведомое, нужен всего один первопроходец, а для освоения новой территории необходимы усилия многих.
Статистический факт состоит в том, что среди физиков атеисты преобладают. Еще в Средние века говорили: Tres physici, duo athei, т. е. «Из трех физиков двое — атеисты». Примерно такая же пропорция ныне в США, где в конце 1990-х провели опрос среди физиков, математиков и биологов об их отношении к религии. Среди членов Академии наук США доля верующих — 7%. Это не так уж мало, если учесть, как узко опрос определял понятие «верующий». Оно, в частности, включало веру в личное бессмертие (бессмертие души), а это отрицал даже Ньютон, написавший о Библии больше, чем о физике (отвергал он также догмат Троицы и представление о дьяволе).
В России подобных опросов не проводили, но из тройки выдающихся советских физиков — создателей первой в мире водородной бомбы и нобелевских лауреатов — двое, Игорь Тамм и Виталий Гинзбург, были атеистами, а Андрей Сахаров совершенно недвусмысленно говорил о своем религиозном чувстве (и о неверии в личное бессмертие).
Все верующие великие физики, разумеется, мыслили в религии столь же свободно и смело, как и в науке, считая себя вправе самостоятельно интерпретировать текст Библии и относиться к церковным авторитетам столь же критически, как и к научным. С точки зрения любой церкви, все они были еретиками. А иначе они просто не могли бы сказать новое слово в науке.
Наука совершенно не нуждается в религии для обоснования своих результатов. Яснее других об этом сказал католический священник и выдающийся астрофизик Жорж Леметр, который в 1927 году открыл расширение Вселенной и сделал вывод, что это расширение началось с Большого взрыва. Тридцать лет спустя и за два года до того, как стать президентом Папской академии наук, этот астрофизик в сутане заявил, что космология «находится вне всяких метафизических или религиозных вопросов. Материалисту она оставляет свободу отрицать всякое сверхъестественное существо, а верующему не дает возможности ближе узнать Бога. Она созвучна словам Исайи, говорившего о „скрытом Боге“, скрытом даже в начале творения… Для силы разума нет естественного предела. Вселенная не составляет исключения — она не выходит за пределы способности понимания».
Результаты научного поиска действительно религиозно нейтральны. Другой вопрос — какая сила движет сам поиск, откуда берется вера в то, что «для силы разума нет естественного предела», т. е. что мироустройство закономерно, а свободные люди способны открыть его законы.
Исторический источник этой силы и этой веры, источник фундаментального познавательного оптимизма — библейское представление о человеке, или библейский гуманизм. Обоснование этого ответа на расширенный вопрос Нидэма — с цитатами и ссылками — можно найти в моей книге «Кто изобрел современную физику? От маятника Галилея до квантовой гравитации» и в статьях “A Galilean Answer to the Needham Question”, «Объяснение Гессена и вопрос Нидэма, или Как марксизм помог задать важный вопрос и помешал ответить на него».
Поясню лишь эскизно логику обоснования.
Мало что известно о том, как два-три тысячелетия назад изобретались принципиально новые моральные идеи и воплощались в священные тексты — системы сказаний, художественных образов, моральных принципов. Ясно, однако, что в разных частях человечества, разделенных географически и много веков живших почти изолированно, закрепились весьма разные формы гуманизма, если этим словом называть представление о человеке как этическую основу цивилизации — культурной общности наибольшего масштаба после всепланетного. Каждая такая основа имеет характер постулата, который можно назвать антропостулатом.
Идея общечеловеческой этики, общечеловеческих ценностей, увы, не является общечеловеческой. Хотя бы потому, что до нашего времени дожила этика первобытная. Кратко ее представил Родион Раскольников (с помощью Достоевского) вопросом «Тварь ли я дрожащая или право имею?», противопоставив этику первобытную той, которую считал передовой европейской. Угроза научно-технической гибели человечества, с которой Дмитрий Зимин начал нашу беседу о просветительстве, связана как раз с летальностью сочетания первобытной этики с научно-технической мощью XXI века.
На фоне первобытной этики культурные элиты разных цивилизаций изобрели/открыли разные антропостулаты, разные продвинутые формы гуманизма. Говоря в двух словах или стоя на одной ноге, в Китае были выше всего ценности общины: отдельный человек вне общины так же немыслим, как пчела вне улья — без коллективно собранного меда; высшая ценность — гармония жизни улья. В Индии материальный мир считался иллюзорным источником реальных страданий, но любой человек волен стать на путь «просветления», избавляясь от мирских соблазнов-радостей-невзгод, чтобы улучшить свое следующее перерождение и в конце концов вырваться из колеса страданий. В обеих традициях все существенные знания считались уже известными, мир статичен, а время циклично. В Китае мудрецы утверждали, что лишь передают сказанное древними. В Индии священные тексты Вед считаются вечными и не имеющими авторов.
Западную, или европейскую, форму гуманизма отличает невероятно высокий статус человека, наделенного неотъемлемым правом на творческую свободу, прежде всего на свободу познания. Тексты Библии считаются боговдохновенными, но написанными конкретными людьми. А основной сюжет — история освобождения от первобытных обычаев, от идолопоклонства.
Социальная роль текста Библии резко усилилась после изобретения Гутенбергом новой IT — книгопечатания. В XVI веке этим воспользовались лидеры Реформации, сделавшие Библию главным учебником праведной жизни, для чего переводили ее на живые разговорные языки. До того церковь, почитая Священное писание, препятствовала мирянам читать ее. А церковное богослужение знакомило мирян с Библией лишь выборочно, напирая на падшую природу человека и затеняя идею о том, что мир создан ради человека, наделенного свободой исполнить возложенную на него миссию властвовать над всеми другими творениями. Для этого, конечно, надо познавать сотворенный мир, тем самым познавая Творца.
Манифестом европейского гуманизма называют «Речь о достоинстве человека» (1496) итальянского мыслителя Джованни Пико (делла Мирандола). В этом тексте Бог-отец, только что сотворив Вселенную и человека, обращается к венцу творения:
«Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю. Я ставлю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать все, что есть в мире. Я не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который ты предпочтешь. Ты можешь переродиться в низшие, неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души и в высшие божественные»2.
Ясно, что красноречивый итальянец почерпнул всё это из библейской традиции, включая диапазон свободы. Согласно Библии, Бог — словами Моисея — сказал слушающим Его: «…жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое…»
Год спустя после публикации «Речи о достоинстве человека» в Италию прибыл Коперник, изучал там теологию и астрономию и начал размышлять о планетарной системе, считая «что астрономы недостаточно определенно понимали движения Мирового механизма, созданного ради нас Мастером, самым лучшим и систематическим из всех».
Это не значит, что Коперник учился смелой свободе и познавательному оптимизму именно по текстам итальянского гуманиста. Если тот сумел вычитать свое представление из Библии, то на это способен и любой другой, щедро одаренный исследовательским инстинктом, интеллектом, воображением, но еще и верой, видящей в Библии Слово Божье.
Таким был Галилей, изложивший свой «научный теизм» в двух теологических письмах 1613 и 1615 годов:
И Библия и Природа исходят от Бога. Библия продиктована Им и убеждает в истинах, необходимых для спасения, на языке иносказательном, доступном и людям необразованным, и было бы богохульством понимать слова буквально, приписывая Богу свойства человека. Природа же, никогда не нарушая законов, установленных для нее Богом, вовсе не заботится о том, понятны ли ее скрытые причины. Чтобы мы сами могли их познавать, Бог наделил нас чувствами, языком и разумом. И если чувственный опыт и надлежащие доказательства о явлениях Природы убеждают нас, это не следует подвергать сомнению из-за нескольких слов Библии, которые кажутся имеющими другой смысл.
Галилей фактически представил фундаментальный познавательный оптимизм: нерушимые законы управляют скрытыми причинами в Природе, а человек способен их понять, свободно изобретая понятия и проверяя их опытом и разумом. Способность эта дарована Богом, создавшим мир ради человека.
Так же смотрел на мир Максвелл, который в середине XIX века писал другу: «Мой великий план — ничего не оставлять без исследования… Христианство — то есть религия Библии — это единственная форма веры, открывающая все для исследования». А среди его бумаг после смерти нашли молитву: «Боже Всемогущий, создавший человека по образу Твоему и сделавший его душой живой, чтобы мог он стремиться к Тебе и властвовать над Твоими творениями, научи нас исследовать дела рук Твоих, чтобы мы могли осваивать землю нам на пользу и укреплять наш разум на службу Тебе…»
Молитва была услышана, мог бы сказать атеист Людвиг Больцман, младший современник и последователь Максвелла, который свой восторг по поводу уравнений Максвелла выразил строками «Фауста»: «Не Бог ли эти знаки начертал?/ Таинственен их скрытый дар! / Они природы силы раскрывают / И сердце нам блаженством наполняют».
И это — иллюстрация того, что библейский гуманизм растворился в европейских культурах так же, как растворились в европейских языках библейские образы, идеи и фразеологизмы, объединяя Европу в культурно единую цивилизацию. «Процесс пошел» с XVI века и пока не завершился. Самая незавершенная часть происходит на самом востоке Европы. В XIX веке ярко проявилось, что Россия — не особая цивилизация, а место встречи двух цивилизаций: европейско-библейской и первобытно-идолопоклонской. Российский творческий вклад в мировую культуру — в науке, литературе, музыке — был сделан людьми, приобщенными к европейской культуре. Таковыми были и самые завзятые славянофилы.
Европейский атеизм, громко заявивший о себе в XVIII веке, был фактически плодом библейского гуманизма, развитием права на свободу познания мира и самопознания. Просвещенных европейских атеистов можно назвать библейскими атеистами.
Осмысление-обоснование своих моральных принципов возможно лишь для человека достаточно взрослого, а «что такое хорошо и что такое плохо», хотят знать уже малыши в возрасте «от 2 до 5». Они впитывают родную культуру, включая моральные представления, из своего ближайшего культурного окружения. Если с ребенком в семье обращаются как с «даром Божьим», а не как с «тварью дрожащей», велика вероятность, что вместе с родным языком ребенок усвоит и свое право на свободу. Забудет, как его усваивал, но будет им пользоваться как чем-то самоочевидным. И тогда будет легче признать такое же право за другими.
Если же подросток обнаружит в себе неуемный исследовательский инстинкт, или «жажду познания», то книги о науке могут укрепить его познавательный оптимизм. Такой возможности, однако, не было при возникновении современной науки. Поэтому для всех ее основателей источником познавательного оптимизма была их библейская вера.
При этом великие физики-теисты не выставляли свою веру напоказ, уважая духовную свободу других (гарантированную библейским Творцом). Максвелл, например, лишь один раз «раскрыл» свой теизм публично — в лекции «Теория молекул» (1874), обсуждая удивительный новый факт — существование в природе абсолютно одинаковых объектов. Предупредив, что выходит за пределы науки, он упомянул «Того, кто вначале сотворил не только небо и землю, но и материалы, из которых они состоят». Вскоре после лекции Максвелл получил приглашение вступить в общество, защищающее «великие истины Библии против того, что ложно называют возражениями науки». Приглашение он отклонил, ответив, что «результаты, к которым приходит каждый человек в своих попытках гармонизировать свою науку со своим Христианством, имеют значение лишь для самого этого человека и не должны получать от общества оценочный штамп».
Для нынешних физиков-атеистов, разумеется, библейское обоснование и невозможно, и не нужно, поскольку они уже знают о фундаментальных законах физики, открытых со времен Галилея. А познавательный оптимизм укрепляют «вещественные доказательства» — успехи физических наук.
Геннадий Горелик
1 Это оценочное суждение Б. В. Раушенбах высказал еще в советском 1990 году («Советская культура», 07.04.1990, с. 3) и повторил в книгах «Пристрастие» (М.: АГРАФ, 2000) и «Постскриптум» (М.: АГРАФ, 2011).
2 Пер. с лат. Л. М. Брагиной (цит. по: История эстетики: Памятники мировой эстетической мысли. Т. 1. М., 1962).
«Мы поймём, что в определённом смысле наука, как и религия, создаёт мифы. Вы скажете: «Но мифы науки весьма сильно отличаются от религиозных мифов!» Конечно, они отличаются. Но почему? Потому, что если принята эта критическая позиция, то мифы становятся иными. Они изменяются — изменяются в направлении создания все лучшего и лучшего понимания мира, то есть наблюдаемых нами вещей.» https://gtmarket.ru/laboratory/basis/4711/4716
В нашем мире, помимо «наблюдаемых нами вещей» и людей с их представлениями об этих вещах, участвуют также представления людей о самих себе, о других людях, о том, что такое хорошо и что такое плохо. Первая совокупность представлений – сфера естествознания, вторая – сфера человековедения. Окончание статьи будет посвящено различию этих сфер в понимании физиков Эйнштейна, Бора, Сахарова и Фримена Дайсона. Не думаю, что они могли бы назвать чтимые ими научные теории мифами. А процитированный К.Поппер, повзрослев на 30 лет, в интереснейшей статье Natural Selection and the Emergence of Mind, справедливо признал: «I am not a scientist; nor am I a historian [of science]”. http://www.calculemus.org/cafe-aleph/raclog-arch/emergence-popper.html
«С другой стороны, ученые должны противостоять соблазнам сциентизма. Они должны всегда помнить, как я думаю, что Дарвин всегда делал, что наука предварительна и ошибочна. Наука не разгадывает всех загадок вселенной и не обещает их когда-либо решить.»
Наука создаёт «сказки», единственное отличие которых, в том что они умеют предсказывать будущее… правда это главная цель разума
Научные «сказки» умеют еще и убеждать в своей истинности тех, кто их не сочинял, и даже некоторых из тех, кто вначале считает их просто выдумками. Это позволяет говорить об истинности объективной.
А религиозные сказки-мифы принципиально субъективны, в лучшем случае интер-субъективны, и у религий нет таких мощных инструментов убеждения, как опыт и логика.
Что до «разгадки всех загадок вселенной», то Поппер дожил до предсказания Хокинга (1979), такой разгадки до конца 20-го века.
«Это позволяет говорить об истинности объективной.»
это зависит от того, что вы понимаете под словом «истина» — верующий человек понимает это слово совсем иначе, для них слово пророка это истина, если бы было иначе — религии бы давно кончились
«Всё, что может сделать учёный, — это проверить свои теории и устранить те из них, что не выдерживают наиболее строгих проверок, которым он их подвергает. Однако он никогда не может быть уверен в том, что новые проверки (или даже новое теоретическое обсуждение) не приведут его к модификации или к отбрасыванию его теорий. В этом смысле все теории являются и остаются гипотезами: они суть предположения (doxa) в отличие от несомненного знания (episteme).» https://gtmarket.ru/laboratory/basis/4711/4715
«Что до «разгадки всех загадок вселенной», то Поппер дожил до предсказания Хокинга (1979), такой разгадки до конца 20-го века.»
И что это меняет? Это всё равно doxa
«……это зависит от того, что вы понимаете под словом «истина» — верующий человек понимает это слово совсем иначе, для них слово пророка это истина, если бы было иначе — религии бы давно кончились».
Что-то у меня после ознакомления с историей науки такого впечатления не сложилось. Вы кого конкретно имеете ввиду? Маре́на Мерсе́нна, отца-основателя первого научного «журнала»? Его соработника Блеза Паскаля и других его друзей? Николая Коперника и Исаака Ньютона? Или Лейбница с Луллием? Грегора Иоганна Менделя? Жоржа Леметра? Луи Виктора Пьера Раймона, 7-й герцога Брольи? Сикорского с Раушенбахом?
Да, я понимаю, что Вас учили в советской школе (или в пост-советской, но педагоги-то те же). Но советская школа рухнула тридцать лет назад — основана была на песке.
у верующих определённо другое представление об «истине» — иначе они бы не верили
это представление явно отличается от представлений атеиста
Разумеется, и я об этом говорю в статье. Главные религиозные «истины» — это аксиомы, принимаемые «всем сердцем, всей душой» и поэтому не требующие доказательства. А изобретаемые физические аксиомы требуют доказательства (опытного обоснования) и получают его.
Главные религиозные «истины» — это пред-рассудки, они пред-шествуют рассудочной деятельности, опирающейся на них. Библейский предрассудок о неотъемлемом праве человека на свободу оказался очень плодотворным и ключевым для возникновения и стремительного развития СОВРЕМЕННОЙ науки.
«А изобретаемые физические аксиомы требуют доказательства (опытного обоснования) и получают его.»-иногда доказательства получают опытное (наблюдательное) обоснование на некоторое время. Например, космологическая модель К. Птолемея исправно предсказывала даты затмений (да и вообще, эфемериды) полторы тысячи лет. Инфляционная модель (статья в этом номере ТрВ) тоже за 40 лет много чего предсказала. Но может лопнуть после того, как JWST увидит галактики на z=30. И как тогда быть с «распадом ложного вакуума»? Это пред-рассудки, они пред-шествуют рассудочной деятельности(вар. игра в бисер лиц измышляющих гипотезы)?
Космография К. Птолемея не основана на физических аксиомах, это — не физическая теория, а расчетная схема для одного (хоть и грандиозного) объекта, схема, параметры которой приходилось время от времени подправлять.
Не могу понять, почему параметры стандартной космологической модели https://trv-science.ru/2019/06/04/soglasovanie-skorosti-rasshireniya-vselennoj/ уже физика, а эпициклы в космография К. Птолемея— расчетная схема?
Современная — физическая — космология возникла как следствие (физической) теории гравитации Эйнштейна, которую он создавал для решения физических проблем. При этом первая космологическая модель Эйнштейна (1917) была статической, поскольку внегалактические наблюдения были в зачаточном состоянии. Первую реалистическую астрофизическую модель, основанную на наблюдениях галактик и ОТО, дал в 1927-м Ж.Леметр (который не знал о — математической — работе А. Фридмана).
История современной космологии в отличие от схемы К. Птолемея включает и ранние альтернативные интерпретации:
.
Однако, есть и сходство. По мере накопления наблюдательных данных число эпициклов приходится множить: https://ufn.ru/ru/articles/2018/2/a/
«Космография К. Птолемея не основана на физических аксиомах, это — не физическая теория, а расчетная схема для одного (хоть и грандиозного) объекта, схема, параметры которой приходилось время от времени подправлять.! —
Вы ошибаетесь. Причем это принципиальная ошибка. Имманентная атеистическому сознанию. Которая была бы оправдана для 19-ого века, но совершенно неоправдана сейчас.
Откуда в птолемеевской системе возникли эпициклы? Откуда вообще небесные сферы? Всё это потому что круг, сфера — «совершенные» фигуры. Все физические постулаты античности можно найти у Аристотеля в Физике. Не хотите открывать Метафизику и Физику Аристотеля — загляните в Википедию (статья Аристотель Физика). Там эти постулаты перечислены. А основы этой аксиоматики возникли ещё раньше — у Платона, в результате рассуждений о «прекрасном» и «добродетели».
Да, с современной (дилетантской) точки зрения та мифическая картина мира с соответствующими физическими постулатами кажется наивной и даже смешной. Но, кроме вполне успешно долгое время работавшей системы Птолемея, эта мифическая картина мира создала и самый мощный инструмент научного познания — логику. Который успешно работает до сих пор — и будет работать всегда. И Аристотель в предисловии к «Аналитикам» показал, что он очень хорошо понимал, что он сделал.
Но двадцатый век ввел существенные коррективы в наше знание о логике. Появилась теорема Гёделя о неполноте и её усиление — теорема Тарского о неформализуемости истины.
Теорема Гёделя о неполноте имеет, как Вы знаете, несколько формулировок. Например — «В языке существуют недоказуемые истинные высказывания». Или — «Если система аксиом непротиворечива, то причины непротиворечивости лежит вне этой системы». То есть причины непротиворечивости системы аксиом (если она работает) неформализуемы.
Конечно, всё это относится к формальным языкам. Но когда мы хотим разобраться в каком-то вопросе, когда мы рассуждаем что да как — мы попадаем в ловушку формальных языков.
Когда речь идет о вещах обыденных — допросах преступников, например — то тут всё укладывается в область «исчисления высказываний» с теоремой о полноте. Тут всё выводимо, всё объяснимо (кстати, потому абсолютно бессмысленны пытки — достаточного грамотного применения математической логики. Американская разведка успешно использовала этот метод во время Второй мировой войны).
Но когда речь идет о науке, то тут мы переходим в область «исчисления кванторов». Где новое принципиально невыводимо. Где новое — каждый раз «скачок», «откровение». Диктуемое «неформализуемой основой» и предъидущим опытом.
Вспомните, как Вы решаете какую-либо задачу. «А попробую так» — а потом вступает логический аппарат и уничтожает неправильное предположение. И так — до успеха, до тех пор, пока не придет верное «прозрение». Решение задачи идёт не «снизу» — «вывод», а «сверху» — сначала «алогичное» неизвестно откуда взявшееся предположение, а потом логический анализ ложного результата. (При этом часто сложная, большая задача разбивается на несколько небольших — но это как кому удобно).
В сущности, это метод «проб и ошибок» успешно реализовал Э. Ильенков в интернате для слепоглухих детей.
И именно потому Арнольд и допускал высказывания: «Не в логике дело!»
Логика мощнейший инструмент «отсеивания» и «систематизации» — но «открытия», «прозрения» обеспечивает «неформализуемая основа» — тот «миф», который скрыт внутри учёного.
И если этот «миф» включает такие «структурные элементы», как «гармония», красота», «логос» и пр. — есть наука (и есть нормальная жизнь).
Сейчас, в мире постхристианской культуры, это пока есть — современная наука, находящаяся на самом переднем краю, основные свои открытия связывает не с экспериментом, а с «мифом» — с анализом математических моделей — с уравнением волновой функции, уравнением Эйнштейна и т.д. То есть де-факто признается реальное существование «идеального мира» математики (а Пенроуз на этом категорически настаивает), и потом из этого мира извлекаются научные истины.
И чем же это принципиально отличается от «мифа» античных ученых?
Но учтите — этот «миф» жив, пока живы остатки христианской культуры.
А атеистическая культура, в которой «идеальный мир» Пенроуза невозможен, может предложить в устроители миропорядка только «хаос». Никаких «законов природы» нет, а есть только наш разум, который этот «хаос» упорядочивает (это идея Б. Рассела).
Ну и представьте — если внутри у Вас в качестве «неформализуемой основы» Вашего познания только эта идея и никаких «совершенных сфер» и прочей «галиматьи» вроде «идеального мира математики» нет — что будет предлагать Ваше сознание в качестве «прозрений» при решении новых задач?
Наступят времена похуже «темного Средневековья».
Именно в этом и состоит основная принципиальная порочность атеистического мышления.
Аксиома Аристотеля о «сферичном совершенстве» Космоса – не физический постулат, а неоправданное обобщение обыденных наблюдений («сферы неподвижных звезд»), так же, как и его аксиома об имманентном свойстве каждого тела быть тяжелым или легким.
Оправданные обобщения обыденных наблюдений — аксиомы Евклида и Архимеда – охватывают целую область явлений, не выходят за ее пределы («землемерие» и «уравновешивание») и могут быть проверены каждым желающим. Это подлинно физические (в смысле Аристотеля, т.е. природные) постулаты (до открытия Лобачевского геометрию можно было считать особой физической теорией).
Впервые слышу, что к возникновению логики Аристотеля имела какое-то отношение его астрономия (а не Сократовская традиция «правильного» мышления). Если это не Вы сами придумали, прошу ссылочку на историков логики.
Величие Аристотеля — основателя логики — не подвергаю сомнению. Очень важным было то, что свои физические утверждения он формулировал логически четко, что, в частности, помогло Галилею их опровергнуть, от них оттолкнуться, т.е. в некотором смысле — опереться.
Для Gennady Gorelik —
«Говорю я ей про птичку, а она мне про пальто.»
Снова та же история — я Вам про Константинопольский университет, а Вы мне про Ньютона. В Вашем кругу так принято обсуждение проблем вести? Где я говорил про то, что астрономия породила логику Аристотеля? Я говорил про неформализуемый миф античного греческого мира, который породил и астрономию Птолемея и логику Аристотеля. О античных понятиях о «прекрасном» и «добродетели», на которых, в сущности, это и основано. Вам какие ссылки? — На Гёделя? Про Успенского и Клини не слыхали? Я всю жизнь жил и думал, что мне для Вас нужно ссылки сохранять. Мне, химику, христианину, который никогда не скрывал своих убеждений и потому и при советской власти выживал, а не делал карьеру с помощью «двоемыслия», как мои неверующие коллеги, и после советской власти был вынужден до упада работать (не защитился в 45, значит или дурак, или лентяй, или алкоголик, а о убеждениях окружающий люд и слыхом не слыхивал, никаких убеждений на свете нет — эти взгляды на меня приходилось тяжким трудом преодолевать) — только у меня и забот было, что картотеку для нужд Вашего образования составлять.
«Сам выдумал?» — Вам шашечки или ехать?
Скушно с вами, девушки.
А.В. Гончарову:
Как математик, заявляю, что все это неверно (и по большей части просто игра слов). Идеальный мир математики не имеет никакого отношения к потустороннему миру религии — с Богом, ангелами или чертями. Идеальный мир математики вполне самодостаточен и не нуждается ни в какой в религиозной аргументации. Он основан на естественных способностях человека к абстрактному мышлению и фантазии. Весь полезный потенциал религии в этой сфере исчерпан в прошлые века.
Алексею В. Лебедеву:
Ну нельзя же так громко заявлять о своей профессиональной неграмотности.
Ну посмотрите хотя бы Перминов В. Я. «Философия и основания математики». Если лень — откройте хотя бы статью в Википедии «Основания математики».
Я Перминова не только читал, но и сам лекции слушал в свое время. Это вы не понимаете в математике. То, как и от чего произошла математика — это одно, а то что она есть сейчас — это другое. Идеальный мир математики существует в том же смысле, например, что идеальный мир всех шахматных партий (большая часть из которых никогда не были сыграны и не будут). Для этого незачем представлять, что где-то Бог с ангелами играют в шахматы.
По легенде, Ньютон открыл закон всемирного тяготения, когда ему на голову упало яблоко. В Кембридже до сих пор разводят потомков якобы той яблони и показывают студентам и туристам. Но это не значит, что на эти деревья надо молиться, как в «Игре престолов», или что если без этих яблонь исчезнут Кембридж, физика и закон всемирного тяготения.
И еще, важно различать исторические и фактические на данный момент основания. Например, Ньютон и Лейбниц создали дифференциальное и интегральное исчисление в XVII веке (каждый по-своему). Но современное изложение этого основано на теории пределов Вейерштрасса из XIX века. Обоснования Ньютона и Лейбница были мутными и по нынешним временам не убедительными, в том числе, с религиозно-философской подоплекой. Теория вероятностей развивается тоже с XVII века, но современное изложение основано на аксиоматической теории Колмогорова, созданной в 1920-е гг. Математика сама переформатируется, меняя свои основания, избавляясь от рудиментов прошлого.
Если вы химик, то знаете, что химия выросла из алхимии, которая тоже имела религиозно-философскую подоплеку, и что многие результаты химиками прошлого были получены из довольно мутных или неверных соображений, либо случайно. Но сегодня химия основывается на другом фундаменте — атомно-молекулярной теории и квантовой механики. Стоит ли теперь обращаться к истокам, к алхимии?
Почти во всем с Вами согласен, кроме того, что «»полезный потенциал религии в этой [научной] сфере исчерпан в прошлые века».
Вы имеете полное право (и, возможно, веские основания) утверждать, что Вам лично ничто религиозное не нужно. Но, во-1х, некоторые Ваши незаурядные коллеги думают иначе (напр., акад. Н.Н.Боголюбов и ~10% американских академиков). Самый незаурядный (для Докинза) пример — Феодосий Добжанский, один из создателей современной теории эволюции, живя в США, несомненно считал себя православным. Докинз писал, что религиозность физиков Фарадея и Максвелла ставит его в тупик, но никогда не упоминал религиозность страстного эволюциониста Добжанского, текст которого взял в антологию лучших текстов о науке.
А во-2-х и в самых главных религия была мощной силой изменения культуры, результаты чего вовсю действуют в наше время. Библейская традиция внесла в историю еженедельный день (физического) отдыха для всех, включая рабов, когда для просвещенных греков (включая Платона и Аристотеля) раб — говорящее орудие и только. Самый великий вклад Библейской традиции в историю — идея всеобщих прав человека (включая страстных атеистов).
Подробнее об этом в следующем выпуске ТрВ.
Геннадий, я совершенно не против личной веры людей в качестве психологической поддержки в жизни и работе (если это не вредит окружающим). На сайте массажистов я видел фразу «Бог создал массажистов, чтобы их руками делать мир лучше». Я не исключаю, что может быть и среди дворников есть лозунг «Бог создал дворников, чтобы их руками делать мир чище». Если кому-то нужно верить, чтобы поддерживать свою мотивацию и продолжать делать свое дело, то пускай, будь то дворники или академики. Я говорю о том, что исчерпан потенциал с содержательной точки зрения, каких-то оригинальных и полезных идей. А то, что вы пишете «во-вторых», я тоже знаю и признаю, но верно и то, что все это было в прошлые века.
А я не знаю и в прошлые века примера пользы науке от религии «с содержательной точки зрения», примера подсказки каких-то конкретных «оригинальных и полезных идей». Об этом у меня говорят и Галилей и Леметр. Суть моей статьи в огромной роли общего миро- и самовосприятия человека науки в его достижениях. Мой — «библейский» — ответ на вопрос Нидэма подкрепляется мнением Эйнштейна, что «моральные взгляды, чувство прекрасного и религиозные инстинкты помогают мыслительной способности прийти к ее наивысшим достижениям». Опрос американских академиков проводился в конце 1990-х и опубликован в «Nature». Добжанский и Боголюбов жили не так уж давно.
Геннадий, тут вот еще в чем парадокс. Вы пишете историю о том, как христианство приносило пользу, и в этом безусловно есть правда. Но она не отменяет и прежнюю, более общеизвестную (для ученых) историю, как оно приносило (а в где-то и продолжает приносить) вред. То есть это две взаимно дополняющие стороны очень противоречивого эффекта. Причем если вред обычно наносился сознательно людьми (служителями Бога), то польза получалась бессознательно, по каким-то высшим закономерностям. Второе здесь очень похоже на божественное Провидение. Но тогда получается, что служители Бога всю дорогу служили Ему как-то неправильно, а историческое христианство — это большое недоразумение.
Парадокса не будет, если учесть, что «христианство» — понятие исторически неопределенное. Так могут именоваться: 1) люди, называющие себя христианами; 2) люди, старающиеся следовать Иисусу, как о нем рассказано в Новом Завете; 3) иерархия и вероучение, основанные на официально установленных догматах-канонах. В I-III веках 1) и 2) в основном совпадали, а вместо третьего мощно развивалась «горизонтальная» сетевая структура с разнообразием интерпретаций Библейских текстов.
В IV веке по воле римских императоров установилась церковная вертикаль. Тогда, по выражению Вл. Соловьева, “к христианству привалили языческие массы не по убеждению, а по рабскому подражанию или корыстному расчету”. В результате “христианское общество расплылось” в языческом большинстве, которое “сохранило языческие начала жизни под христианским именем”. Воцарился “полуязыческий и полухристианский строй понятий и жизни… и господствовал в средние века как на романо-германском Западе, так и на византийском Востоке”. Библейское мировосприятие жило в очень узком слое просвещенных людей, имевших доступ к Библии. Положение начало меняться лишь в результате изобретения книгопечатания, когда Библия стала первым бестселлером.
Геннадий, это понятно. Но напоминает, как российские историки все проблемы оправдывают монголо-татарским игом. Все-таки много времени прошло. Библия давно уже доступна всем. Но люди предпочитают слушать священников и читать толкователей, и подчиняться им. Верят в Шестоднев, плоскую Землю, теории заговора и конец света. Те, что пытается разобраться самостоятельно, становятся еретиками или уходят в секты. Библия — такая книга, в которой можно вычитать что угодно. Вы вычитываете свободу, права человека и любовь, другие — рабство, запреты, ненависть и насилие. И кого больше? Угрозы средневековья, к сожалению, никуда не исчезают.
Напомню, что цель моей статьи – не решение всех проблем человечества, а ответ на чисто конкретный вопрос: Что мешало античным и средневековым ученым сделать следующий шаг после Архимеда, а ученым Востока — включиться в развитие современной науки после Галилея и вплоть до XX века и что помогло европейцам?
«Библейский» потенциальный ответ сначала изумил меня, считавшего, как и Вы, веру-неверие чисто личным эмоциональным делом из ряда вкусовых предпочтений в музыке или поэзии. Когда же я убедился, что эта гипотеза объясняет и другие загадочные факты истории науки, пришлось расширить и углубить взгляд. Разумеется, даже знание текстов Библии наизусть само по себе не гарантирует библейского гуманизма данного человека. История науки дает мощные корреляции в пользу ключевой роли библейского гуманизма, но лишь психологи могли бы, надеюсь, объяснить, почему люди типа Максвелла, Планка и Добжанского приняли древнюю книгу как «Слово Божье», а для людей типа Дирака, Вайнберга и Докинза это смехотворно. Исследование гарвардских психологов 2012 года (https://www.apa.org/pubs/journals/releases/xge-141-3-423.pdf) мне лично кажется таким объяснением, но хотел бы узнать мнение других психологов-профессионалов.
Способы мышления и лексиконы физика, историка физики и философа науки различаются не меньше, чем их цели. Физик делает науку (исследует устройство окружающего мира), историк подглядывает за этим (пытаясь понять, КАК это делается), а философ строит системы понятий, чтобы объяснить, как надо делать и как подглядывать. С точки зрения физика и историка галилеев Закон свободного падения был гипотезой, когда соответствующая мысль первый раз пришла в голову Галилея (после того, как он изобрел физическое понятие вакуума), но после его опытной проверки гипотеза стала законом – объективной истиной, которую стало возможно убедительно продемонстрировать самым взыскательным физикам. Объективная истина – не значит «полная», «абсолютная» истина. Сама формулировка закона могла уточняться в дальнейшем при появлении новых более глубоких понятий. В теории Ньютона: «в пустоте в однородном поле тяжести (или с точностью до степени неоднородности) любое тело падает с одним и тем же ускорением», в теории Эйнштейна закон Галилея сидит в принципе эквивалентности. Но открыл закон именно Галилей, в чем не сомневались Ньютон и Эйнштейн, а также, думаю, любой здравомыслящий физик.
По словам Эйнштейна:
«Философ, ищущий ясную систему, если уж нашел ее, склонен интерпретировать содержание науки в смысле своей системы и отбрасывать все, что в нее не укладывается. Физик же, благодарно принимая философский анализ понятий, стоит перед опытными фактами и не может позволить себе слишком ограничивать свои понятия приверженностью к какой-то философской системе. В глазах философа он выглядит беспринципным оппортунистом — РЕАЛИСТОМ, стараясь описать мир, не зависящий от восприятия; ИДЕАЛИСТОМ, считая понятия и теории свободными изобретениями человеческого духа (не выводимыми логически из эмпирических данных); ПОЗИТИВИСТОМ, считая свои теории обоснованными лишь в той мере, в какой они представляют соотношения между чувственными восприятиями; ПЛАТОНИКОМ или ПИФАГОРЕЙЦЕМ, считая логическую простоту важным инструментом своего исследования».
Философ науки Поппер сообщил: “I learned nothing from Einstein directly, as a consequence of our conversations. He tended to express things in theological terms, and this was often the only way to argue with him. I found it finally quite uninteresting.”
Сошлись две причины непонимания – философ уже знал «как надо» и был фактически атеистом (называя себя агностиком), поэтому не захотел спуститься со своих философско-суперрарационалистических высот, чтобы разобраться в мышлении неслабого физика.
Способы мышления и лексиконы физика, историка физики и философа науки различаются не меньше, чем их цели. Физик делает науку (исследует устройство окружающего мира), историк подглядывает за этим (пытаясь понять, КАК это делается), а философ строит системы понятий, чтобы объяснить, как надо делать и как подглядывать. С точки зрения физика и историка галилеев Закон свободного падения был гипотезой, когда соответствующая мысль первый раз пришла в голову Галилея (после того, как он изобрел физическое понятие вакуума), но после его опытной проверки гипотеза стала законом – объективной истиной, которую стало можно убедительно продемонстрировать другим взыскательным физикам. Объективная истина – не значит «полная», «абсолютная» истина. Сама формулировка закона могла уточняться в дальнейшем при появлении новых более глубоких понятий. В теории Ньютона: «в пустоте в однородном поле тяжести (или с точностью до степени неоднородности) любое тело падает с одним и тем же ускорением», в теории Эйнштейна – принцип эквивалентности. Но открыл закон именно Галилей, в чем не сомневались Ньютон и Эйнштейн, а также, думаю, любой здравомыслящий физик.
По словам Эйнштейна:
«Философ, ищущий ясную систему, если уж нашел ее, склонен интерпретировать содержание науки в смысле своей системы и отбрасывать все, что в нее не укладывается. Физик же, благодарно принимая философский анализ понятий, стоит перед опытными фактами и не может позволить себе слишком ограничивать свои понятия приверженностью к какой-то философской системе. В глазах философа он выглядит беспринципным оппортунистом — РЕАЛИСТОМ, стараясь описать мир, не зависящий от восприятия; ИДЕАЛИСТОМ, считая понятия и теории свободными изобретениями человеческого духа (не выводимыми логически из эмпирических данных); ПОЗИТИВИСТОМ, считая свои теории обоснованными лишь в той мере, в какой они представляют соотношения между чувственными восприятиями; ПЛАТОНИКОМ или ПИФАГОРЕЙЦЕМ, считая логическую простоту важным инструментом своего исследования».
Философ науки Поппер сообщил: “I learned nothing from Einstein directly, as a consequence of our conversations. He tended to express things in theological terms, and this was often the only way to argue with him. I found it finally quite uninteresting.”
Сошлись две причины непонимания – философ уже знал «как надо» и был фактически атеистом (называя себя агностиком), поэтому не захотел спуститься со своих философско-суперрарационалистических высот, чтобы разобраться в мышлении неслабого физика.
А историк науки, даже если он безоговорочный атеист, не имеет права игнорировать религиозный фактор в мышлении «разглядываемого» физика, если нет сомнений в его религиозности.
«…..у религий нет таких мощных инструментов убеждения, как опыт и логика.» — Вы ещё про «выводимость» вспомните. После Гёделя это особенно «актуально» .
Вот только почему-то В. И. Арнольд большого значения логике не придавал.
«и у религий нет таких мощных инструментов убеждения, как опыт и логика»
ну да, потому что философам приходилось объяснять свои идеи согражданам на рыночной площади и использовать те же инструменты, что и демократическим политикам… отсюда и риторика родилась… ну только это наверное уже спойлер ко второй части
У греческих философов это плохо получалось. Судьба Сократа — самый известный пример. Лучше всего убеждать демос удавалось демагогам. И это говорит не только о философах, но и об уровне сознания демоса.
Сколько копий сломлено в процессе решения «Главной загадки современной науки» (почему наука возникла в ойкумене иудео-греко-христианской цивилизации, а не в Китае или Индии или в странах ислама)! Но только почему-то никто (почти никто) не говорит о том, что только в христианской культуре мир логистичен (существуют законы природы) и описуем в терминах человеческого языка. Что только в христианской культуре существует понятие единого(-непрерывного), без которого даже у греков — ни у Евдокса, ни у Архимеда — ничего не получалось с переходом к дифференциальному и интегральному исчислению.
Да, конечно, мы живем в пост-христианской культуре. И среди ученых большинство в Бога не верует. Но только основные «догматы» христианской культуры (и логистичность мира, и его описуемость и понятие непрерывного) эти ученые продолжают «исповедовать». Почти так же в своё время было со свободными протестантами — при всей своей свободе от Церкви и критическому отношению к некоторым догматам свою культуру они взяли у неразделенной Церкви, выработавшей и Тринитарный догмат (утвердивший понятие единого-непрерывного) и догмат об иконопочитании (догмат об описуемости мира).
Правда, без веры в личностного Бога от христианской культуры остается всё меньше — даже на Западе. А уж пост-советский человек как был марксистом-сталинистом, так им и остался.
Читаешь статью о маховике времени у Юлии Галяминой — «ах, фашизм»! — а это не фашизм! Это чистый Оруэлл! «Свобода — это рабство, война — это мир, незнание — сила. Цель репрессий — репрессии. Цель пытки — пытка. Цель власти — власть. Символ власти — сапог, топчущий лицо.» И многих это волнует из наших «интеллектуалов»? — пять человек. А люди все грамотные! Знают, небось, как в стародавние времена собирались люди на «симпозиумы», пили и ели и мололи всякую ерунду о » добродетели», о «прекрасном» и о прочей чепухе — а потом вдруг раз! — и из этой чепухи вылезли «Аналитики» — самый мощный инструмент научного познания.
Или господа «интеллектуалы» думают, что в области оруэлловской «культуры» останется место для занятий свободными науками? И что можно обойтись без обсуждения такой ерунды, как духовные основания науки и всей нашей культуры?
Ох, господа! Фамилии расстрелянных ученых сейчас в открытом доступе. Мир един — и без обсуждения духовных основ нашей очень комфортной культуры — впереди только Колыма с Магаданом.
Вы, вероятно, забыли, что
1) «христианская культура» 15 веков никак не проявляла способность к науке,
2) в китайской культуре было понятие Дао, как закономерности мира, а закон магнитного компаса китайцы открыли и использовали задолго до европейцев,
3) Иисус и апостолы ничего не говорили об иконопочитании и о Троице.
1.А Вы не забыли о том, что несмотря на «великое переселение народов», норманнов, монголов, турок и внутренние европейские «общечеловеческие» проблемы (сволочизм «элиты», который и сейчас никуда не ушел), из-за которых Европу трясло эти самые пятнадцать столетий, Константинопольский университет (посмотрите хотя бы Википедию) возник не на пустом месте, так же как и Болонский и Парижский. Да и Фома Аквинский не был неизвестно откуда взявшимся гением-одиночкой.
Да, с точки зрения современного человека обсуждали они, христиане «темного Средневековья», странные вещи, но не мне рассказывать Вам, что Сократ вырос на почве «болтовни» с софистами. А судьбу высшей математики решила одна буква в Тринитарном догмате — омоусиос (единосущный) и омиусиос (подобосущный). Церковь приняла «единосущный» и это вошло в сердце европейской культуры и сняло античный запрет («Наука истинна лишь постольку, поскольку она не основана на предположении, что непрерывное состоит из неделимого») на исчисление «бесконечно малых» (до сих пор сплошная мистика).
2. В Китае закон — это то, что бамбуковыми палками вбивается в пятки. А «законов природы» нет, потому что законы пишут, чтобы их понимали, а разве заяц — тоже природное создание — может понимать «законы природы»?
Западная литература очень часто обсуждала «загадку» восточного мышления. Даже В. Гюго по этому поводу удивлялся — тут тебе и компас, и порох — а лежит всё, как в зародыше и дальше развиваться не хочет! Они и сейчас-то, в основном, «заимствуют». Почему? — потому что на человека наплевать. Посмотрите Реклю (хороший человек, друг Кропоткина) — после него «Дао» как-то не очень и звучит.
3. Да, Иисус и апостолы не говорили об иконопочитании. И о Троице говорили мало. А уж о науке и совсем ничего. Но Иисус сказал главное — «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам». Христианство — не «традиционная» религия. Бог дал главную «аксиому» — а всё остальное (вывод теорем) доверил людям. Сплошная наука.
Исаак Ньютон по поводу «единосущности» заметил: «Мы не знаем, в чем состоит сущность камня. Как же можно говорить о сущности Бога, о чем Библия ничего не говорит?». Он отверг догмат Троицы из-за отсутствия каких либо указаний на него в Библии. Единственное указание такого рода, «Иоаннова вставка», как он показал в специальном исследовании, было именно вставкой (сейчас это общепринято не только протестантами, но и в Православии). Будучи страстным библеистом, традиционную христианскую теологию он считал злоупотреблением античной философии в вопросах, выходящих за пределы ее компетенции.
Дж.Нидэм, открыв историю науки в Китае не только Западу, но и самим китайцам, считал, что даосизм (сосуществовавший с Конфуцианством) давал мировосприятие, вполне благоприятное для научных исследований. И не понимал, почему это не так.
Я Вам о Константинопольском университете, а Вы мне о частном мнении Ньютона.
Не напомните ли достижения византийских физиков?
«…а закон магнитного компаса китайцы открыли и использовали задолго до европейцев» — Вы хоть знаете, чем доаристотелевская наука отличается от послеаристотелевской? Так Вы посмотрите, по этому поводу есть серьезная литература.
После того, как посмотрите, не будете говорить о «законе магнитного компаса»
Не думаю, что есть более серьезная литература, чем многотомная Science and Civilisation in China
https://en.wikipedia.org/wiki/Science_and_Civilisation_in_China
Благодарен за ссылку. Я пользуюсь русскоязычной пятитомной (шести, учитывая дополнительный том) энциклопедией «Духовная культура Китая» (в Сети она есть). Судя по тому, что эту энциклопедию собираются переводить на китайский язык, пользоваться ей можно.
А Лао Цзы я прочел лет в 18 —19 — С. Д. Серебряный принес мне чудесную билингву. Конечно, в те годы отношение к этой книге у меня могло быть только эмоциональным. Но вот — прошло пятьдесят лет, а эмоции почти не изменились (правда, теперь на них очень сильно влияет Реклю — мне повезло и я в 1979 г. прочел несколько его томов. Особенно меня ужаснул Китай. Хотя весь восток тоже не сахар).
А к Дао у меня теперь отношение очень простое — влезает европеец в чужую культуру и начинает её на свой лад анализировать. И ищет в ней то, чего в ней нет. Но для европейца то, что он ищет, настолько естественно, что он не может представить чужую культуру без этих элементов. Постарайтесь посмотреть на Дао дэ Цзин незамыленными глазами. Вы, вероятно, знаете, что долгое время европейцы логику считали «естественной». И лишь относительно недавно поняли, что логика — плод греческой и иудео-греко-христианской культур. И в Дао дэ Цзин это очень хорошо видно — если глаза незамыленные европейской культурой. Аристотелева логика оттуда не возникнет.
В связи с нашим обсуждением я нашел в сети статью и автореферат кандидатской диссертации Чжу Жуйшуана (file:///C:/Users/Admin/Downloads/osobennosti-kitayskoy-kartiny-mira.pdf ) — загляните, если время позволяет. Он скорее на моей стороне, а не на Вашей.
Но когда я говорил о доаристотелевской науке и послеаристотелевской, я имел ввиду не только Китай. Доаристотелевская вся была построена на один лад — посмотрите, это интересно, тем более, если Вы взялись разрабатывать такую важную тему (влияние духовных ценностей на научно-технический прогресс)
Что же касается просьбы напомнить достижения византийских физиков, то не могу представить, что Вы это серьезно. Вероятно, Вы шутите. Могу ответить такой же шуткой — греческий огонь!
Говорят, электролиз тоже был, но это недостоверно. А вот механика была феноменальная.
Да наши предки Рим спасли! (с) И.А.Крылов
>Свобода — это рабство, война — это мир, незнание — сила. Цель репрессий — репрессии. Цель пытки — пытка. Цель власти — власть. Символ власти — сапог, топчущий лицо.
Все так. И к сожалению, на данный момент, РПЦ — это часть той силы, которая нам всем топчет лицо, и никак иначе. Слушать оправдания с сапогом на лице как-то не очень убедительно.
РПЦ — это кто? Иерархи, «рукоположенные» КГБ? Как-то о. Александр Мень после очередного посещения «администрации», сказал: «Удивительно, но митрополит, оказывается, верит в Бога!»
Мы же духовные проблемы обсуждаем, а не отцов звездониев.
Уж кто есть, те и есть, таковы факты. Вы предлагаете обсуждать духовные проблемы в отрыве от реальных проблем окружающей действительности, в том числе от тех проблем, что нам создают «отцы звездонии»? Хотите поговорить о единосущности? Зачем тогда было приплетать Галямину?
1. Отцы звездонии не могут создавать никаких проблем (кроме бытовых клиру) — они для этого слишком ничтожны. Да и к разговору о духовных проблемах они не имеют никакого отношения — они могут только неграмотным бабам головы дурить. Но Вы же не неграмотная баба? . Я пятьдесят лет в Церкви, но касался их (отцов звездониев) только один раз — когда в 1971 году нужно было предотвратить «избрание» митрополита Никодима патриархом (недавно от одного подлеца ответка прилетела). Жил без них, живу, и жить буду. От КГБ проблем гораздо больше.
В Церкви есть умные, образованные люди — вот с ними я и общаюсь.
Кстати — понамарь в храме, куда я хожу, д. ф-м.н., занимается, в частности, проблемой Белла. А настоятель — к. биологических наук. В семидесятых в храме, куда я тогда ходил, было полно молодежи — и из них почти половина — математики. А Апостола на ранней литургии читал старый профессор математики. С.С. Аверинцев тогда ходил в тот же храм.
2. Я не собираюсь говорить с Вами о «проблемах» единосущия. Я просто сообщаю Вам факт — после усвоения иудео-греко-христианской культурой Тринитарного догмата античный запрет на исчисление бесконечно малых был снят. А этот запрет — не шутки! Архимед и Евдокс были не глупее Лейбница и Ньютона, а перепрыгнуть его не могли.
Из советских математиков об этом писали Н.Я. Виленкин и Б.В. Бирюков (глава московского семинара по матлогике, член совета по кибернетике СССР).
Ломитесь в открытую дверь. Важную максиму когда-то изрек Махатма Ганди «Свобода ничего не стоит, если она не включает в себя свободу ошибаться». Разумеется, богов не существует. Тех богов, которых кто-либо в силах себе вообразить. С этим согласится любой продвинутый теолог, который говорит о непознаваемости высшей сущности. А с тем, что могут где-то существовать некие непознанные сущности, в свою очередь согласится практически любой вменяемый рационалист (во всяком случае в виде недополученных еще знаний). Так что все споры ведутся в сущности не вокруг «устройства мира», которое никому до конца не ведомо, а вокруг поведенческих регламентов. Что нужно и не нужно делать, что нужно или не нужно говорить. А то и думать. Что можно позволять другим…
Разумеется, разделяя европейские, либеральные ценности, нужно признавать за каждым право думать так, как заблагорассудится. Каждый свободен ошибаться в своих воззрениях и имеет право на то, чтобы его не долбили ненужной ему пропагандой — как атеистической во времена СССР, так и православной теперь. В этом смысле четкие ограничения касаются лишь действий, которые ограничены светскими законами. Разногласия обычно касаются лишь возможности публично излагать свои мысли. КГБ/РПЦ убеждены в том, что необходимо самыми жесткими методами предотвращать «враждебную» пропаганду и все силы и средства употребить на продвижение своей. В качестве оправдания внедряется мысль, что так зеркально поступает «противник» («западные партнеры»). Разумеется, никак нельзя сказать, что на Западе разрешено говорить всё, что угодно, что разрешена любая пропаганда и оплата любых провокаций. Но там издавна учатся отыскивать некий разумный компромисс между свободой и безопасностью. Часто этот баланс нарушается, совершаются ошибки, подчас чудовищные, но идея вот такая, в основе своей весьма здравая. Соответственно, в этих рамках общественной безопасности обычно признается допустимой и «пропаганда атеизма», и даже «богохульство» (и генерация любой чуши, не приводящей к драматическим последствиям).
Никто из коллег не отрицает право любого ученого иметь самые странные мысли и излагать их. Спор идет, в сущности, о регламентах. Многие, в частности, укоряют газету или ее авторов в большем благоприятствовании тем или иным идеям, тогда как она, якобы не должна ни на кого «давить» и строго придерживаться каких-то неведомых пропорций, которые каждый понимает в свою очередь по-своему. Ну и я не раз на это привожу очень простое соображение: мы живем в социуме, где давно нет никакого равновесия и справедливости. Пропаганда РПЦ несется из любого утюга (и не только чисто словесное воздействие, но и принуждение), поэтому задача любого разумного человека сейчас, по-моему, — это оказывать поддержку именно сдерживающей это насилие стороне, дожидаясь более вменяемого состояния общества (чтобы помочь нам всем выжить). Ровно так же, как раньше честный человек должен был помогать выжить «заблуждающимся» верующим.
1. Мне, почему-то, кажется, что ничего из Вами сказанного не имеет отношения к обсуждаемой статье. В статье, насколько я понимаю, речь идет о том, как влияют некоторые «трансцендентные» идеи на научно-технический прогресс. Автор считает — и я с ним полностью согласен — что очень влияют. В молодости философ Кузнецов (к сожалению, забыл инициалы, а ссылку на него найти не могу), С.С. Аверинцев, Б.В. Бирюков и Н.Я. Виленкин обратили моё внимание на то, что без некоторых идей, основания которых отсутствуют в нашем бренном мире, наука и техника развиваться не могут. О некоторых из этих основополагающих идей я и рассказал автору статьи.
2. Более того — в своём первом отзыве я утверждал, что без внимания к «трансцендентным» идеям наша страна очень скоро превратится в вотчину большого брата. Где никакие науки будут невозможны. Отсутствие же внимания со стороны наших «интеллектуалов» к превращению страны в эту вотчину (абсурдный приговор Галяминой) — лишь очень немногих заинтересовала статья о приговоре — только подчеркивает трагизм положения. Но «интеллектуалы» будут сидеть и молчать, пока всерьёз не задумаются над вечными вопросами. Над «трансцендентными» идеями. Над смыслом жизни. Пока же смысла жизни нет — «мы врага бы на рога бы, только шкура дорого. И рога нынче тоже не дёшевы.»
Вы знаете, один д.х.н., аналитик, у которого докторский диплом по аналитической химии был №1, в конце жизни с сожалением сказал мне: «Я слишком много времени уделял работе!»
3. «…мы живем в социуме, где давно нет никакого равновесия и справедливости. Пропаганда РПЦ несется из любого утюга (и не только чисто словесное воздействие, но и принуждение» — Пропаганда РПЦ идет только по двум каналам ТВ, которые никто не смотрит (там нечего смотреть, кадров у них нет. Были, но они их все выкинули). О принуждении и говорить смешно — на фоне того насилия, которое осуществляется в ВУЗах по другим поводам (те же самые «выборы» и пр.). Вы живёте в социуме, где из каждого утюга несется пропаганда пошлости, насилия и вседозволенности. Чтобы убедится в этом, достаточно включить телевизор или радио. Или открыть Интернет — дельную информацию там нужно искать, а вот поток гадости льется из любого окна. Кстати — в США, например, телевидение абсолютно пионерское. А всё остальное — только по заказу и за деньги. У нас же ТВ покупают дешевые западные фильмы и гонят их в любое время. Вы забыли себя в юности? Не помните, как это действует на юные мозги? — Очень жаль.
Вы знаете, такая странность — где бы я не работал, самым свободным человеком среди своих коллег был я. Остальные за три рубля готовы были продать очень многое. Понимаете — не за страх ареста или пыток — за три рубля.
Вот потому и живём в мире, где давно нет никакого равновесия и справедливости.
Мой комментарий не к статье, а к обсуждению. Не следует думать, что неверующие интеллектуалы стремятся ставить какие-то барьеры интеллектуалам-верующим, напротив, единственная проблема тут — «православное чиновничество», на этом как раз легко сойтись, именно в этом сложность появления новых аверинцевых, а отнюдь не в капицах и непримиримых атеистах виталиях гинзбургах. Они может никогда и не сойдутся в «оценке ценности идей из Библии», но не утратят уважения к чужому мнению и чужому интеллекту, каким бы он ни был. Ну и к общечеловеческим правам, естественно.
…Об этом и Чеслав Милош: «людей соединяет, не делит… уважение к великой тайне существования мира и человека… смиренное изумление перед тем лабиринтом противоречий, каким является наша жизнь… Как бы они себя ни называли, все они — друзья человека, ибо их позиция уважения — противоположность презрению, с каким относятся к миру и человеку довольные собою адепты теорий и доктрин, имеющих на все ответ».
PS Ну и не след, конечно, искать врагов в Интернете, компьютерах или западных фильмах, объединяясь в этом со спецслужбами… Это первейший шаг к удавливанию всякой интеллектуальной жизни.
Мы все за интеллектуалов и против дурости, невежества, абсурда запретительных инструкций.
Извините, но Вы дискутируете не со мной, а со своим представлением обо мне. Я не могу на это отвечать, потому что ничего подобного во мне нет. И боюсь, что Вы очень-очень ошибаетесь — думаю, что именно в полном согласовании с спецслужбами наше ТВ и покупает третьесортные западные фильмы. И пошлятина, гадость и глупость льются с экранов ТВ тоже в полном согласовании со «спецслужбами», несмотря на многочисленные протесты. Потому что спецслужбам очень выгодна глупость «электората». И еще раз обращаю Ваше внимание на то, что в США ТВ пионерское.
И скажите мне — когда же Вам удалось столкнуться с «православным чиновничеством»? Что-нибудь конкретное, кроме общих слов, можно?
Чеслав Милош может что угодно говорить, сидя в удобной европейской культуре (даже иногда находящейся под большевистским сапогом). А вот в «культуре» нашей страны даже академики, которым бы, вроде, бояться нечего — молчат на любые безумные деяния «нашей» власти. Молчали, когда гнобили их коллег в позднем СССР (когда лагеря и расстрелы им уже не грозили), молчали по поводу «реформ», посадивших на голодный паёк 95% народа, молчали по поводу расстрела Белого дома в 93, молчали по поводу «реформ» в АН, молчат и сейчас.
А по поводу атеизма академиков — как сказал Гинзбург в ответ на речи Кураева: «Да всё это чепуха, главное, что Бога нет!»
И одно дело, когда человек приходит к этим мыслям после долгого поиска истины, и другое дело, когда он повторяет азы дешевой большевистской пропаганды.
Стыдно, господа.
Если Вы действительно думаете так, как пишете, то мои поздравления: Вы являетесь ярко выраженным сторонником «теории заговора». Может и более симпатичной разновидности, если в «оболванивании нашего населения» вините не традиционный госдеп и «мировое закулисье», а родные спецслужбы, но суть-то от этого не меняется.
Да, во времена СССР, конечно, была возможность тотальной фильтрации просачивающейся к нам продукции Голливуда и беллетристики (и фильтровали все равно не для снижения интеллекта, а для поддержания идеологической чистоты), однако начиная с 90-х «дистрибуцией» занимается, безусловно, многоликий рынок. Можно долго печалиться о том, что зрители и читатели предпочитают при свободе выбора «жвачку», а не шедевры (ровно так и в отечественных литературе и фильмографии), можно обвинять коммерсантов и в навязчивой рекламе явной белиберды, однако легко убедиться в том, что принципиальной возможности ознакомиться со всем, сколько-нибудь значимым, нас никто (пока?) не лишает. Даже те — очень немногие — фильмы, что были запрещены для кинопоказа в кинотеатрах либо серьезно «кастрированы» в ходе самоцензуры при дистрибуции (аналогично и книги, яркие примеры тоже есть), все же без особого труда могут быть нами скачены с каких-нибудь торрентов с многочисленными альтернативными переводами… Как раз в этом заслуга того самого ругаемого Вами Интернета и компьютеров…
Про ТВ в подробностях сказать не могу, редко вижу эту пенсионерскую забаву. Но там основная беда, конечно, в любом случае не в показах каких-либо не вполне свежих западных боевиков (рано или поздно и до ТВ, кажется, доползает почти всё), а именно что в тошниловке «отечественного производства» в виде шоу и пропагандистских поделок (хотя, кажется, при достаточном старании до сих пор можно отыскивать и что-то приличное, если не брезговать копаться). Вот в этом смысле — что оболванивают сознательно на отечественном ТВ (но отнюдь не западной продукцией) я с Вами как раз совершенно соглашусь. Но тут и заговоров не надо, тут всё очень бесхитростно и как на ладони. И бороться сложно из-за тотальности, но нужно. А бороться с высказываниями академиков-атеистов — это последнее, что должно приходить в голову здравомыслящему человеку. Даже если это все не нравится и не всегда четко аргументированно и излишне эмоционально…
Физик Андрей Сахаров защищал права верующих от советского атеизма, считая это частью общей свободы убеждений, но предвидел совсем иное направление правозащиты в иных обстоятельствах: «Если бы я жил в клерикальном государстве, я, наверное, выступал бы в защиту атеизма и преследуемых иноверцев и еретиков». Этим и занялся физик Виталий Гинзбург, когда в России появились признаки клерикализма. Оба защищали духовную свободу.
С Виталием Лазаревичем я общался много лет на разные темы науки и жизни, включая тему веры и неверия, которая его очень занимала. Он не раз высказывал желание поговорить с «образованным верующим человеком», и я организовал его встречу с двумя православными священниками. Свое впечатление от встречи он подытожил так: «Они — очень хорошие люди. Но ведь таких ничтожно мало!»
О Библии этот атеист говорил так:
«Библия — очень ценное историческое и художественное произведение, но считать ее священной книгой – дело верующих. Очистите Библию и Коран от чудес, от всяких молитв, ряс, кадил и т.п., и что же тогда от религии останется? Останется немногое, так сказать, по объему, но, конечно, очень важное по существу. Останутся «заповеди» и, вообще, этико-моральные принципы, которым люди должны следовать».
Он считал, что «знакомство с религией необходимо всякому культурному человеку, в частности знакомство с Библией, поскольку религиозное мировоззрение главенствовало долгое время, и без знания всего этого нельзя быть культурным человеком. В школе должно быть отведено место специальному курсу истории мировых религий».
Включая историю атеизма, добавил бы я. Ведь, согласно Чехову, “Между “есть Бог” и “нет Бога” лежит целое громадное поле, которое проходит с большим трудом истинный мудрец. Русский же человек знает какую-либо одну из этих двух крайностей, середина же между ними не интересует его; и потому обыкновенно не знает ничего или очень мало”.
Один их тех двух священников, с которыми беседовал Гинзбург, сказал: «Есть тайна веры и тайна неверия». Эти слова я взял в название большой статьи, посвященной памяти Виталия Гинзбурга https://snob.ru/profile/30651/blog/118412
Вы знаете, я резкий антиклерикал. Каждый разумный верующий человек — тоже. Если Вы трезвым оком посмотрите вокруг себя, Вы заметите, что минимум 80% людей делают гешефт из любого дела, любой идеи. Клерикализм в этом отношении очень привлекательная вещь (как сказала одна юная проститутка — «Делать-то ничего не надо»).
Но, судя по истории Европы и истории Востока, лишь христианство могла поставить преграды клерикализму. Идеи «свободы» — а это одна из основных идей христианства — на Востоке нет. А уж о Китае и говорить не приходится.
Что же касается «Русский же человек знает какую-либо одну из этих двух крайностей, середина же между ними не интересует его; и потому обыкновенно не знает ничего или очень мало” — русский человек вообще ничего не знает. Русского человека съело расстояние. Вынуждено низкая скорость обмена информацией. И во многом обусловленные этим вопросы выживания. И потому его, кроме выживания, вообще ничего не тревожит.
И если интеллигенция не одумается, впереди или Оруэлл, или Китай.
IMHO, главная проблема русской интеллигенции – в том, что это малое образованное меньшинство не понимает, чего именно не понимает большинство. И предпочитает строить разные иллюзорные миры, как это делали в 19-м веке западники и славянофилы, народники и народовольцы. Совсем немногие понимали – А.К.Толстой, В.И.Даль, Вл.Соловьев, глубже всех – Николай Лесков, знавший, что единственный возможный путь – медленное просвещение идолопоклонников. Все четверо – свободно мыслящие и свободно верующие. А церковная иерархия противостояла митрополиту Филарету и считанным его сподвижникам в их стараниях перевести Библию на русский язык. В результате перевод появился на три века позже, чем в западной Европе. И вот нам результат…
Как преемственность интеллигенции, так и преемственность народа между XIX и XXI веком иллюзорна. Преемственность интеллигенции, я бы даже сказал, наиграна. Что касается народа, сейчас доля городского населения составляет более 70%. Расстояния больше не играют такой роли. Есть прямые и мгновенные каналы связи. Остается только разумно ими пользоваться.
Судя по наблюдаемому поведению, качественная преемственность имеется и у той и у другого. Но количественные соотношения, действительно, меняется, благодаря мягкой силе культурной диффузии и жесткой силе экономики. Можно надеяться на переход количества в качество.
Вы в самом деле такой наивный или прикидываетесь? Рынок, насколько я знаю экономику, может быть регулятором только в том случае, если есть конкуренция. А конкуренция может быть только там, где есть закон и свобода. Это о Галяминой. Но не только о ней. Скажите, в каком кинотеатре шел фильм «Смерть Сталина»? А в каком будут идти фильмы «Мистер Джонс» и «Большая ложь» (оба о голодоморе — один художественный, другой документальный)?
А Вы знаете, что десяток крупнейших агрохолдингов получает 90% кредитования? Столыпин, как я знаю, мечтал о совсем другом. А кто Кущевку крышевал, не помните?
А то, что огромные агрохолдинги, в особенности свиноводческие и птице — это экологическая катастрофа, но все экологические надзоры молчат, знаете? Прохорова и Дерипаску за экологию «их» предприятий на Западе давно бы разорили штрафами и по миру пустили — в в России вроде бы неплохо живут. Московский НПЗ чей? Недавно очередной ночной выброс был — и что?
Рынок, конкуренция, закон?
Вы розовые очки снимите.
И чего я совсем не понимаю — мы, вроде бы, обсуждали статью, а теперь обсуждаем мои личные качества. Зачем? Во-первых, пользы отечеству никакой, а во-вторых… но во-вторых тоже нет пользы.
Ниже очень поучительная ссылка о чудовищных последствиях торжества православия в Румынии в 1920-30-е гг.
https://diak-kuraev.livejournal.com/2559930.html
Без какого-либо участия атеистов, чекистов и проч.
Опять же это называется «ломиться в открытую дверь». К списку запрещенных или пострадавших фильмов можно добавить еще несколько, часто как раз обусловлено реакцией клерикалов и националистов — я начал вспоминать «Борат», «Матильду», «Левиафан», давнее «Последнее искушение Христа» еще ельциновских времен. Многое в результате не запрещается (запрещают на самом деле редко, особенно по сравнению с советским временем), но скандал серьезно подрывает прокат (особенно на периферии, где любой чих местных бояр и попов способен отражаться на немногочисленных кинотеатрах). Всё так. Но, с другой стороны, резонанс от запретов и обсуждений часто дает шанс откровенно слабым или действительно сомнительным фильмам хоть как-то прозвучать и заинтересовать более широкую публику. Приставки, компьютеры и выход в интернет есть сейчас почти у всех, интересующихся кино.
Вот один из списков запрещенки — http://www.rosbalt.ru/like/2018/01/24/1676895.html — я понял, что многое уже забыл или даже не удосужился ознакомиться, хотя что-то слышал, следя за новостями. Не думаю, что все это действительно определяюще на культурном уровне, хотя «Последнее искушение Христа» — действительно шедевр шедевров, да и «Левиафан» тоже, но они как раз и не запрещались всё же и пробились в результате, прозвучали, клерикалы и пр. потерпели поражение. Подобные бои гремят и в других странах, где свои списки запрещенки. Наверное, тут мы пока не впереди планеты всей, хотя ничего хорошего, конечно (поминая еще выпуск всяких патриотических бездарных поделок за государственные деньги).
Но дружно и синхронно бичуем всю эту цензуру мы для чего собственно? Всё же для доказательства вреда свободолюбивых атеистических выступлений или же для пользы ограничений таковых? И к кому Вы собственно и с какими призывами в данном случае обращаетесь?
Кстати, ваши регулярные упреки по поводу якобы молчания, трусости и продажности инакомыслящих очень некрасивы. Если вы лично такой смелый и свободный, откровенно противопоставляете себя другим, то не расскажете ли о своих подвигах в борьбе с Большим Братом?
1. В XXI веке наука и техника активно развиваются в Китае, Японии, Индии, Иране и других восточных странах, они уже «наступают на пятки» Европе и Америке. Так что христианство на данном историческом этапе в этом отношении преимуществ больше не дает.
2. «Отсутствия внимания» к делу Галяминой нет — просто суд был 6 августа, а статья вышла 13-го, через неделю. Для меня, например, это просто не была новость, чтобы на нее реагировать. Все происходящие события я постоянно мониторю через Интернет. А за Галямину собирался голосовать, она в моем округе. Новость это была для тех, кто не интересуется.
3. По сравнению с «звездониями» вы вроде приличный человек, но охранительство и запретительство из вас все равно так идет, что тяжело читать.
Кстати, очень интересно от Андрея Кураева:
Куда приводят мечты
https://diak-kuraev.livejournal.com/2559930.html
Если сказать кратко, то и автор статьи Г.Горелик, и Вы, отстаиваете одно утверждение — что некоторые аспекты христианской религии и культуры сыграли важную положительную роль в становлении и развитии науки в прошлые века. С этим утверждением я и не спорю. Слышал его еще более 20 лет назад на лекциях по истории и философии науки в МГУ. Для меня вопрос в другом — имеет ли это утверждение какое-то отношение к нашей нынешней реальности, можно ли из него делать какие-то содержательные выводы для нее, или оно представляет чисто академический интерес? Полагаю, что последнее. Эту роль можно сравнить со ступенью ракеты, которая отработала и отошла, и без нее ракете лететь легче. Аргументы по принципу «в память прошлых заслуг» заставляет вспомнить гусей из басни И.А.Крылова. Что касается того, что личная вера психологически помогает людям держаться в трудное время, это тоже факт, но это их личное дело, а не предмет публичного обсуждения и пропаганды.
Дело совсем не в прошлых заслугах. Некоторое время назад мы уже обсуждали эти вопросы. И я говорил, что «идеи» христианства себя не исчерпали. Один из догматов Церковного христианства (католики и православные), например, утверждает, что лапласовского детерминизма не существует.
Вы сильно опоздали бороться с детерминизмом, лет на сто. Это не новость.
Вы можете привести примеры, чтобы православные понятия, идеи, образы помогли какому-либо ученому сделать открытие или решить важную задачу в XXI веке (с содержательной стороны, а не с точки зрения психологической поддержки)?
Ну надо же, сто лет! А споры о том, сохраняется ли информация или нет, идут до сих пор.
А о том, как влияют «христианские» идеи на развитие науки, есть очень хорошая лекция у Кураева. Обратитесь к нему, думаю, он Вам перешлет.
Что же касается 21 века, то открытия по расписанию не делаю. Но есть люди, которые работают над очень серьезными проблемами..
Информация не сохраняется.
Вся польза от христианства для науки осталась в прошлом. Примеров обратного нет.
«Эту роль можно сравнить со ступенью ракеты, которая отработала и отошла, и без нее ракете лететь легче.»
….
Удачная аналогия!
Если античную философию считать «космодромом», то христианская философия стала «первой ступенью», а метафизика — одно из ответвлений развития христианской философии — стала «второй ступенью» науки. Современная наука это уже «третья ступень», которую разогнали и откорректировали отцы-основатели, перечисленные автором статьи ( Декарта, возвестившего миру принципы научного поиска, тоже следовало бы упомянуть). Но сегодня «третья ступень» летит исключительно по инерции, её запасов энергии хватает лишь на небольшие развороты без изменения траектории — вот текущее состояние науки, забывшей про свои «разгонные блоки»…
Тем временем…
Воздушный крестный ход прошел 15 августа в Алтайском крае в связи с пожароопасной ситуацией в Сибири.
По просьбе Министерства природных ресурсов и экологии Алтайского края был совершен воздушный крестный ход на вертолете с иконами Божией Матери «Живоносный Источник» и «Коробейниковская-Казанская».
Как сообщается на сайте епархии, с высоты птичьего полета митрополит Барнаульский и Алтайский Сергий благословил нашу землю Честным Животворящим Крестом и окропил святой водой алтайские леса. Во время полета читались молитвы, акафисты и каноны.
https://www.amic.ru/news/445260/
Интересно, поможет?
Министерству нужно изгнание бесов заказывать, а не крестный пролёт.
Оффтоп, конечно, но Р.Адагамов пишет, что этот отец Сергий причастен к разорению могил русских эмигрантов:
https://twitter.com/adagamov/status/1163728946929836033
Да, креативный батюшка. Кстати, крестный пролёт над горящей тайгой демонстрирует явление обратное, обсуждаемому в статье. В данном случае религиозная практика окропления святой водой явно вдохновлена научной методикой стимуляции осадков путём распыления спецраствора.
Интересно, также, из какой статьи бюджета финансировалось мероприятие – ‘на святое дело’? А межконфессиональный тендер на закупку ритуальных услуг проводился, или эти заморочки с госзакупками распространяются только на небогоугодные траты типа научного оборудования?
Нашел интересную статью физика: https://azbyka.ru/m-xristianstvo-i-sovremennaya-nauka
>И вот это нечто произошло две тысячи лет тому назад. Оно связано с христианством. Этот пожар, который начался триста лет тому назад, образовался в христианских странах
Л — логика!
Об логике тут и речи быть не может, но Церковь сыграла важную роль в том, что Библия стала первым бестселлером. Церковь веками убеждала прихожан в том, что Библия – Слово Божье, но препятствовала, а то и запрещала мирянам читать ее. К этому добавлялась экономическая недоступность: рукописный экземпляр Библии стоил годовую оплату квалифицированного труда. Книгопечатание устранило второе препятствие. А церковный «пиар» и «запретность плода» обеспечили коммерческий успех частных предпринимателей-издателей.
Реформация – наглядное проявление заряда свободы, содержащегося в Библии. Католический монах Лютер (как и его единомышленники), «начитавшись Библии», решил лечить Церковь от ее безбожных болезней, а обнаружив, что она неизлечима, отправился в будущее самостоятельно, сделав Библию главным путеводителем для всех верующих. Опираясь на Библию, отверг монашество и священство, женился на бывшей монашке и … , со-товарищи, подтолкнул историю. Независимо от собственных намерений реформаторов, будущее принесло современную науку, которую сам Лютер лично «в гробу видал», в частности, высмеивал Коперника.
>На что Наполеон, в свою очередь, возразил: «В таком случае мы не нуждаемся в вас».
А это просто ложь. На самом деле после этого было так:
Наполеон наградил Лапласа титулом графа Империи и всеми мыслимыми орденами и должностями. Он даже пробовал его на посту министра внутренних дел, но спустя 6 недель предпочёл признать свою ошибку. Лаплас внёс в управление, как выразился позднее Наполеон, «дух бесконечно малых», то есть мелочность. Впрочем, взамен утраченной должности министра Наполеон назначил Лапласа сенатором.
«А это просто ложь. На самом деле после этого было так:»—похоже, вы нашли двух свидетелей того разговора.
Нет даже и одного свидетеля. См. замечательную книгу о Лапласе (1930) замечательного автора А.А.Андронова (будущего академика).
Нет, похоже, что человек просто придумывает на ходу ради «святого дела».
Википедия в помощь.
Я гораздо чаще сталкивался с выдумками, имеющими вполне материальные мотивы. Причем, для их понимания не только Википедия, но даже Брокгауз-Эфрон не требовался.
Все же ответ на вопрос не вполне получен. Можно согласиться, что духовная обстановка Западного христианства (заметим, с политическим сильным разобщением и конкуренцией, но с духовным христианским единством) более способствовала свободе поведения и мышления (в том числе научного), чем духовные ситуации в Китае и в Индии. Но все же христианская идеология и политическая система развились в Европе много ранее научной революции. Сыграли видимо роль эпоха Великих географических открытий и затребованность результатов (по Копернику было легче высчитывать путь кораблей, чем по множеству перициклов — так сам Коперник оправдывал свой результат перед инквизицией — пусть это сущностно и неверно, зато практично!).
Потому что времена изменились. Стал ослабляться диктат церкви, больше стало свободомыслия. Галилей еще попал под инквизицию, следующие поколения уже нет. В Боге люди не сомневались, но в сопутствующих представлениях об устройстве мира — уже вовсю.
Тут важен переход от аристотелевской физики к галилеевской. Получается, что как раз аристотелевская физика на много веков задержала развитие науки. А такое авторитетное положение она занимала благодаря потому, что церковь поддерживала авторитет Аристотеля, выделив его из других древних. В то время как авторитет этот во многих областях (кроме логики) был дутым.
В Китае и Индии не было диктата церкви и Аристотеля. Это не помогло их ученым людям подключиться к современной науке уже после изобретения ее Галилеем.
Сомнение в существовании Бога зафиксировано уже в Библии. Два псалма начинаются фразой: «Сказал безумец в сердце своем: ‘нет Бога’». В английских переводах вместо «безумца» фигурирует «fool» – глупец. Знаток библейского иврита Аверинцев так пишет об исходном слове оригинала: ««безумный» (или «безумец») для его передачи слишком красиво, а «глупец» – слишком невинно, поскольку оно имеет в виду дефект ума, но с концентрацией на дефекте морального и религиозного сознания, на некоторой онтологической «бессмысленности».»
Для паратеиста, «дефект сознания» — то же самое, что «особенность сознания», а выражение «в сердце своем» — честное свидетельство присутствия глубоких атеистов еще в библейские времена
>В Китае и Индии не было диктата церкви и Аристотеля. Это не помогло их ученым людям подключиться к современной науке уже после изобретения ее Галилеем.
А там в это время были свои ученые? Произведения Галилея переводились на китайский и индийский язык?
А кто должен был переводить?
Ученые люди, разумеется, были. Другой вопрос — чему они учились. Из Индии в Европу (через арабов) пришла десятичная система счисления, понятие нуля и отрицательного числа. Арабские слова — алгебра, алгоритм и пр.
Ломоносов выучил латынь и немецкий, чтобы читать Платона и «Невтона».
В Китай европейскую науку, включая систему Коперника, привезли миссионеры на сто лет раньше, чем Петр I открыл дверь в Европу.
Был удивительный период расцвета науки и искусств в раннем мусульманском мире и парадоксальная ситуация с преемственностью, когда многие античные знания были сохранены именно мусульманскими учеными и попали к нам после европейского возрождения в двойном переводе. Что собственно свидетельствует о том, что Европа и христианство — не всегда пуп Земли. Не говоря уж об общеизвестных достижениях Китая и Индии, создавших порох, бумагу, «арабские цифры», шахматы и т.п.
«Христианство» — слишком неопределенный термин. Европа устремилась в будущее после того, как, благодаря чисто конкретному изобретению, частному предпринимательству, религиозному свободомыслию и вопреки Церкви, появился доступный мирянам Общий Текст — Библия, как гарант божественной свободы человека. Гуттенберг и его коллеги, Лютер и другие реформаторы, иерархи (католической) Церкви — все они считали себя христианами, но ставили перед собой очень разные цели. И эти разнонаправленные силы (по промыслу Божьему или по промыслу Истории) привели к непредвиденным результатам — к современной науке и к Вестфальскому миру, юридически первому шагу к духовной свободе.
Очевидно, что протестантские страны в какой-то период играли ведущую роль, хотя и католические не сдавались и выстояли, католиков так и осталось в результате подавляющее большинство… Если бы протестанты были бы сверхэффективны по сравнению с католиками, то скорее всего все страны стали бы протестантскими… Не исключено также, что имел место сложный симбиоз — ведь наиболее эффективны были те страны, где были сравнимые доли католиков и протестантов (вроде Англии). Хотя скорее всего тут все еще проще: необходимо было лишь, чтобы монополия на религию была разрушена, при сосуществовании разных конфессий религиозный гнет каждой вынужденно ослабляется (иначе наиболее ценные прихожане просто будут перебегать к более вменяемым конкурентам). Вряд ли кому-то в производстве помогала Библия как таковая… И странно, почему бы ей не помогать в этом ранее, на протяжении пустых тысячелетий. К тому же очевидный фаворит — Британская империя — все же была «весьма сомнительно протестантской», англиканство фактически мало чем принципиально отличается от католичества, иерархия и пышность служб те же, просто подчиняются не папе, а королю… Наконец, очень существенные рывки делали ранее сугубо католические Испания и Португалия (за счет открытия Нового Света и растранжиренных богатств). В общем, по всему выходит, что единственная польза от христианства — что оно наконец раскололось и ослабло. Можно писать альтернативные истории про безудержное доминирование Франции, если бы они в свое время не вырезали альбигойцев-катаров или гугенотов. Или про Россию, пустившую к себе и католиков тоже :-)
Сосуществование разных конфессий и веротерпимость — это ведь вещь сама по себе приводящая к расцвету (в тех же вольных городах), только не всегда получается из-за приступов ксенофобии. Ну вот нынешние США скорее всего обязаны своей мощью не религиозности как таковой, а ОГРОМНЫМ КОЛИЧЕСТВОМ НЕДОМИНИРУЮЩИХ ДРУГ НАД ДРУГОМ КОНФЕССИЙ, вынужденных сосуществовать в отведенных им сугубо секулярных рамках.
В общем, как говаривал Атос, «теперь, когда я вырвал у тебя зубы, ехидна, кусайся, если можешь!»
> Если бы протестанты были бы сверхэффективны по сравнению с католиками, то скорее всего все страны стали бы протестантскими
Эффективность начинает действовать, если население готово к принятию нового мировосприятия, а это зависит от реального состояния умов, которое определяется и историческим наследием и реальной экономической жизнью. В Швецию христианство пришло даже позже, чем в Россию, но… в середине 19-го века Лесков рукой своего (положительного персонажа – священника о. Савелия) записал в дневнике: «христианство еще на Руси не проповедано». То, что Реформация победила на севере Европы может быть связано с наследием викингов, языческим, но с гораздо большей ролью личности. А наследие викингов в России было подавлено влиянием Орды.
> Вряд ли кому-то в производстве помогала Библия как таковая… И странно, почему бы ей не помогать в этом ранее, на протяжении пустых тысячелетий.
«на протяжении пустых тысячелетий» Библия была практически доступна лишь служителям Церкви и очень богатым людям.
А после Гутенберга Библия не помогала ни в производстве как таковом, ни в науке как таковой (о чем совершенно ясно писали верующие физики от Галилея до Леметра). Библия помогала человеку, способному к религиозному мировосприятию, уверовать в свое право на творческую свободу, гарантированную Творцом мира. А внутренняя свобода помогает в предпринимательстве любого рода, от чисто экономического до научного, включая религиозное и художественное. Божественная музыка Баха опиралась на его глубокое религиозное чувство. Для основателей современной науки (поголовно верующих) Библия была главным источником их Фундаментального Познавательного Оптимизма (см. статью).
> К тому же очевидный фаворит — Британская империя — все же была «весьма сомнительно протестантской», англиканство фактически мало чем принципиально отличается от католичества, иерархия и пышность служб те же, просто подчиняются не папе, а королю…
Реформация в Англии и Шотландии дала несомненные плоды. Отрыв от католической вертикали дал мощный импульс свободомыслию в религии, в науке, в экономике и в веротерпимости. См. «Послания о веротерпимости» Джона Локка.
> очень существенные рывки делали ранее сугубо католические Испания и Португалия (за счет открытия Нового Света …
То были рывки вниз – к уходу из числа великих держав
> единственная польза от христианства — что оно наконец раскололось и ослабло.
Гораздо важнее та польза, что церковь культивировала почтение к Библии, не давая ее читать. Это был мощный PR для продвижения Библии в массы и ее статуса бестселлера.
Кстати, забыл еще там добавить к Копернику… Как раз по поводу большой любви к протестантам и их якобы априорной передовитости. Во главе с Лютером, да… Как ни парадоксально, но надо не забывать, что именно Лютер сотоварищи был одним из «виновников» того, что учение Коперника долго не трогали в прочей Европе. Во-первых, было просто не до этого, шла Реформация, все интеллектуальные силы были брошены на нее. А во-вторых, именно протестанты (по своей малозамутненной свежести) и были самыми свирепыми критиками гелиоцентрической системы, поэтому, глядя на них, католики просто естественным порядком «делали все наоборот», т.е. не запрещали. По принципу «значит, хорошая книга, надо брать». Так что это еще одно подтверждение гипотезы о том, что наука и технологии лучше чувствуют себя именно тогда, когда религиозные чудила жестко конкурируют, но без глобальных смертоубийств. (Кстати, и еретиков и ведьм милые свежие протестанты жгли не меньше, да еще своеобразно, чтобы дольше мучились — на «медленных кострах»… (характерно, что и на Руси любили также)). Да и Джордано Бруно ведь чуть не сожгли в Женеве (полноправная вотчина еще одного светлого креативщика — Кальвина)… Сожгли бы там — и совсем иначе выглядела бы основная эмблема атеизма…
Реформацию стоит ценить за то, что она открыла людям библейское обоснование свободомыслия. А что Лютер мало что знал об астрономии, так это многие двуногие могут понять и ему простить. Зато нынешние лютеране, пользуясь своим библейским правом на свободу мысли, отвергают антисемитские тексты своего основоположника, поскольку у протестантов нет канонизации, и они обходятся без святых. И напоминают, что первые три четверти Библии Лютер переводил с еврейского оригинала.
<>
Обстоятельно аргументированный ответ на расширенный вопрос Нидэма дан в «залинкованных» в тексте статьях: «A Galilean Answer to the Needham Question», «Объяснение Гессена и вопрос Нидэма, или Как марксизм помог задать важный вопрос и помешал ответить на него»..
<>
При жизни Коперника инквизиция не имела к нему никаких претензий.
«При жизни Коперника инквизиция не имела к нему никаких претензий» — поскольку публикация основной его книги была посмертной. Тогда она и была запрещена (впрочем, тоже не моментально).
Инквизиция занялась книгой Коперника лишь спустя 70 лет после его смерти, в связи с тем, что Галилей начал открыто высказываться о физической (а не только математической) истинности системы Коперника. К математической модели Коперника (особенно после ее интерпретации Тихо Браге) у Церкви претензий не было и ее использовала в разработке «грегорианской» реформы календаря. Книга была в списке запрещённых с пометкой «до исправления» 4 года.
Ну, там все, конечно, сложнее. Гелиоцентрическую систему активно популяризовали еще до сочинения Коперника. И еще до выхода книги прямо и однозначно объявляли это все ересью кое-какие епископы. Даже в само первоиздание внедрили предисловие, объявляющее это бредом и математической абстракцией. Понятно, что книгу всегда сопровождало осуждение. Но решиться впервые официально объявить строго запретным сугубо научный труд (прецедентов, кажется, не было), а не смотреть более-менее сквозь пальцы и трактовать как «чисто математические упражнения» пришлось из-за «вконец достававшего» Галилея, да. И все равно саму-то книгу ненадолго. Запрещали и осуждали именно само «физическое учение» о том, что Солнце реально в центре мира. И это было вроде всегда, и до, и после. Иначе просто нельзя. Хотя бы потому, что Иисус Навин останавливал солнце в небе.
PS Помню как в лавке Псково-печерского монастыря купил книгу Дамаскина и читал ее потом полдороги увлеченно, пока не наткнулся на пассаж о том, что представляет собой небо. По мнению Дамаскина это, несомненно, полусфера, ведь ее в Библии сравнивают с куполом скинии… Ну и все — закрыл и больше не возвращался, уязвленный в самое сердце этой безусловной пошлостью. Неужели сложно понять, что Библия не может служить источником позитивных знаний (кроме разве что исторических, соответствующих времени написания соответствующих кусков), это чисто развлекательная литература, беллетристика. У каждого текста есть «границы компетенции», а если объявить нечто «боговдохновленным», то мы быстро зайдем в тупик.
Всё даже ещё сложнее.
Идея гелиоцентризма возникла за 2 тыс. лет до Коперника и ко времени Птолемея была прочно отвергнута астрономами.
Изданием книг Коперника занимался его ученик, а в предисловии, написанном неким теологом, сказано, что это — более удобная расчетная схема, чем схема Птолемея.
Церковь запретила учение Коперника-Галилея прежде всего потому, что это учение отвергала тогдашняя «профессорско-научная общественность», привыкшая к Аристотелю и не получившая убедительных доводов в пользу абсурдной идеи движения Земли (маятник Фуко появится лишь два века спустя). Именно поэтому Галилей писал свои главные труды не на профессорской латыни, а на живом итальянском языке, доступном и не профессорам.
Первой причиной в обосновании церковного запрета названо то, что учение это «нелепо и абсурдно с научной точки зрения» и лишь второй причиной, что оно «во многом противоречит Священному Писанию, согласно буквальному смыслу слов, а также обычному толкованию». Для Церкви научное общественное мнение и настроение ненаучной паствы было гораздо важнее научной истины, в которой церковники понимала еще меньше профессоров.
Ну мы можем долго вдаваться в общеизвестные (ну или не для всех) подробности. Можно еще довольно просто объяснить «загадку» того, почему даже честная научная общественность не загорелась сильно ни во времена античные, ни во времена Коперника (и даже у Галилея оставались сложности). И над чем собственно так долго мудрил Коперник, если сама идея известна тысячелетиями… Ему пришлось вводить те же «эпициклы», что и у Птолемея, только в меньших количествах (т.е. это действительно могло выглядеть как обмен шила на мыло). Потому что иначе все эти системы не согласовались с собранными уже к тому времени точными данными. Физический смысл оставался все тот же — вращающиеся небесные сферы, оттого помыслить об эллипсах не представлялось возможным — только идеальные круги и равномерное движение…
Я понимаю, что «судить с высоты наших лет» тех людей, у которых просто не было нужных знаний и идей, чревато. Но не все же были палачами. И не сомневающиеся астрономы кого-то жгли. А вот люди верующие и особенно их духовное начальство всегда были склонны к убеждению насилием. Как, впрочем, и сейчас, несмотря на присутствие многих очень симпатичных примеров. Причем если у светских властей насилие еще ограничено размерами желудка, то стремление контролировать чужие мысли и разум ничем не ограничено. Так что я не верю ни в какие светлые теократические перспективы. Что они там ни соорудят (даже если в их рядах и будут попадаться новые аверинцевы), все равно в своей большой массе соорудят
танккостер, если ничего этому не воспрепятствует… А так в малых количествах можно принимать для забавы.Или бороться «за нашу и вашу свободу», когда они слабые и их притесняют (но не потому, что они правы, а потому что слабы, забавны и нужны для разнообразия жизни как элемент общей экосистемы).
Коперник дал пример изобретательной смелости – не бояться серьезно рассмотреть даже смехотворно АБСУРДНУЮ идею, если твоя загадочная интуиция почему-то на нее указывает: если придешь к выводу, что идея не работает, от нее откажешься. Но если сработает…, пьешь шампанское. Идея Коперника сработала в том смысле, что из нее он извлек — математически — два интересных следствия: для «солнечного» наблюдателя нет попятных движений планет, и чем дальше планета от Солнца, тем больше ее период обращения. Для Галилея и Кеплера, размышлявших об астрономии гораздо больше многих, и не менее смело чем Коперник, этого было достаточно, чтобы поверить в правильность абсурдной идеи и развивать ее астрономически и физически.
И в такой смелости – ключевое отличие современной науки от до-Коперниковской. В 20 веке это отличие ярко выразили Эйнштейн (см. цитаты в статье и девиз “Господь изощрен, но не злонамерен”) и Бор, сказавший: «Новая фундаментальная теория, если она недостаточно сумасшедшая, не имеет шансов оказаться правильной».
Все они – пятеро — при этом опирались на свой Фундаментальный Познавательный Оптимизм (смешного библейского происхождения).
И добавлю еще пару слов за Архимеда. Мне кажется, беда в том, что у него не было своей школы, в отличие, например, от Пифагора. И самого его убили, многое из наследия осталась лишь в легендах. Кроме важных научных достижений, у Архимеда была идея, что наука должна быть связана с практикой (экспериментом) и приносить практическую пользу людям, обществу. Эта идея, важная для развития науки в Новое время, к сожалению, не была популярна ни в античности (тот же Пифагор был совершенно обратного мнения), ни в Средневековье. Но у Архимеда она была, он строил свои машины для полиса, как военные, так и для хозяйственного применения в мирное времени. Если бы у него были ученики, которые продолжили и распространили бы эту идею, в сочетании с его научно-техническим наследством, возможно мы имели бы во многом иную историю.
Насколько я помню, уже в 20м веке выяснилось, что Архимед знал матан как минимум в объёме Паскаля и Ферма. Если бы он передал столь мощный инструмент ученикам, то возможно благодаря развитию механики и методов оптимизации паровые и водяные механизмы ещё в античности вытеснили бы на производстве мускульную силу и у нас была бы совсем другая мировая история.
Вот именно.
Вот ведь странности какие! — никому в голову не приходит, что античный мир обладал такими высочайшими технологиями, которые в наше время только проектируются. У нас роботы только примитивные (на производстве) или не очень совершенные (как «Федор»), а у них, у древних, были универсальные биологические роботы. С которыми никаких проблем ни при производстве, ни при утилизации. И программирование которых осуществлялось языками очень высокого уровня. Причем ввод программ осуществлялся голосом.Как известно, для программирования кухонного робота для приготовления петуха было достаточно всего двух слов: «Пережаришь — вздую».
Да и современные компьютерные игры, щекочущие нервы своим геймерам, по остроте ощущений сравниться не могут, по свидетельству современников (см. блаженный Августин) с общедоступными античными развлечениями.
Так что не в технологиях дело.
Дело в том, что новые веяния заставили многих задуматься — «А вдруг и биороботы тоже страдают? Вдруг они не просто «орудия труда», а тоже люди?»
Нет, ну послушайте, ведь всё же было в точности наоборот. Как раз в познаваемости мира люди всегда были уверены. Теория идей Платона предполагает, что самые фундаментальные знания о мире уже даны человеку в языке. Аристотель классифицировал вообще всё на свете; Абеляр использовал эту классификацию для исследования Бога. Кеплер и Галилей добавили нечто прямо противоположное — представление о сложности мира. Ведь ясно же сказано: «Природа … вовсе не заботится о том, понятны ли ее скрытые причины.» Скрытые — это и есть ключевое слово.
Наверное, нет смысла разбирать все утверждения в статье, но мимо Коперника пройти не могу, ибо я случайно в него заглядывал. Итак:
«Плодотворность «алогичной» идеи в познании Вселенной первым обнаружил Коперник, решив исследовать планетные движения «с солнечной точки зрения» и получив убедительные следствия из абсурдной для того времени идеи о движении Земли.»
Как и следовало ожидать, верно прямо обратное. Идея Коперника естественным образом вытекает из фактов, а вот следствия как раз странны и абсурдны, и требовалась незаурядная смелость, чтобы их принять. Исходный факт таков: вращение звёздного неба выглядит так, как если бы наблюдатель находился прямо на оси вращения. Но ведь наблюдатель — на поверхности Земли, а не в центре. Следовательно, радиус Земли ничтожно мал по сравнению с расстоянием до звёзд. С какой же скоростью вращается звёздное небо? Не проще ли допустить, что вращается Земля? Вывод не то, чтобы строгий, но естественный. А вот дальше оказывается, что тогда и орбита Земли ничтожно мала по сравнению с расстоянием до звёзд; это вообразить труднее, но уже приходится.
Кстати сказать, система Коперника, как казалось, не объясняла, почему яркость Венеры изменяется незначительно (согласно теории должна бы во много раз), и это было непонятно, пока Галилей не увидел фазы Венеры.
Думаю все же, что Вы прошли мимо Коперника, а заглянули куда-то в другое место.
Коперник: Et quamvis absurda opinio videbatur = И хотя это мнение казалось нелепым = And even though the idea seemed absurd
И всё остальное у Вас настолько мимо, что …
Сочинение Коперника переведено, напечатано и стоит на полке в библиотеке, каждый, кому интересно, может проверить сам.