Тромбообразование позволяет организму человека избегать больших потерь крови при повреждениях сосудов. Но ранения в мирной жизни происходят редко, а вот способность крови образовывать сгустки приводит к инфарктам, инсультам и еще, как выясняется, к тяжелому протеканию новой коронавирусной инфекции. В Москве идет проект масштабного изучения свертывания крови при «ковиде». Одним из добровольцев-исследователей стала Ася Казанцева, научный журналист и биолог, стипендиат Chevening в магистратуре по молекулярной нейробиологии Бристольского университета. Мария Молина побеседовала с Асей о сути и перспективах проекта.
— Я знаю, что ты всё бросила и вернулась из Бристоля в Москву, чтобы стать волонтером в проекте, посвященном изучению свертывания крови при COVID-19. Расскажи, что это за проект и почему он тебя так «зацепил»?
— Ну, не совсем так. Из Бристоля я переехала в Петербург, когда из-за пандемии мое обучение стало дистанционным. А из Петербурга — в Москву уже ради проекта.
Его запустил Фазли Атауллаханов, профессор МГУ и Физтеха, ведущий специалист по свертыванию крови, в коллаборации с Александром Румянцевым, президентом НМИЦ имени Дмитрия Рогачёва. Когда пандемия только началась и о механизмах действия SARS-CoV-2 еще почти ничего не было известно, Фазли предположил, что тяжелое течение болезни сопряжено с поражением эндотелия сосудов, которое приводит к появлению многочисленных тромбов в капиллярах легких. С тех пор в мире уже накопилось много данных, это подтверждающих. К середине апреля Фазли развернул в одиннадцати клиниках Москвы масштабное исследование, призванное проверить, во-первых, точно ли болезнь протекает тяжелее у пациентов со склонностью к гиперкоагуляции и в какой степени можно заранее выявить предрасположенность к осложнениям; во-вторых, подходит ли для оценки системы свертываемости при COVID-19 метод тромбодинамики, разработанный при участии Фазли и раньше используемый для анализов в других медицинских контекстах, например при подготовке к ЭКО. К концу апреля стало понятно, что сотрудники лаборатории Фазли физически не успевают обрабатывать весь поток пациентов собственными силами, и началось активное привлечение добровольцев — любой человек, способный держать в руках пипетку-дозатор (например, биолог по образованию, как я), мог пройти обучение и буквально через пару дней оказаться в красной зоне.
Исследование было поддержано фондом НАЭПИД, Роснано и компанией «ГемаКор», так что мы не испытывали недостатка ни в оборудовании и расходниках, ни в средствах индивидуальной защиты. Более того, всем добровольцам снимают жилье в пешей доступности от клиник, чтобы мы не жили с родственниками и не пользовались общественным транспортом. Сначала я жила в Троицке и работала в больнице РАН, а теперь меня перевели в 51-ю больницу и я живу на «Парке Победы». Ощущаю себя страшно успешным человеком, чья жизнь определенно удалась, — не только из-за локации, а еще и из-за того, что в моем существовании сейчас явно есть польза и смысл.
— Проект продолжается уже два месяца. Что было достигнуто и каковы планы?
— Те цели, о которых я говорила выше, уже достигнуты. Были проанализированы данные по тысяче пациентов, и стало понятно, что да, действительно, существует корреляция между склонностью к тромбообразованию и тяжестью коронавирусной инфекции. Важнее всего то, что оценка состояния системы свертываемости крови, — конечно, вместе с другими параметрами, — по-видимому, позволяет давать более обоснованный прогноз, как будет развиваться болезнь у конкретного человека. То есть это позволит понять, кому может понадобиться более пристальное наблюдение врачей или, скажем, более сильнодействующие препараты.
Как раз подбору препаратов и их дозировок будет посвящена вторая фаза исследования, которую разворачивают сейчас в нескольких московских больницах. Людям уже и так назначают антикоагулянты, но предстоит проанализировать, какие лекарства действуют лучше всего в случае CОVID-19 и имеет ли смысл постоянно корректировать их дозировку, используя данные тромбодинамики.
Эта часть займет несколько месяцев, и на нее понадобится еще больше средств, в том числе на оплату жилья и еды для добровольцев — сейчас их около пятидесяти человек. Насколько мне известно, в долгосрочной перспективе проект собирается поддержать Роснано; но прямо сейчас денег нет, и мы держимся, — например, собираемся запускать краудфандинговую кампанию на «Планете» [1].
— Можешь подробнее рассказать, каким образом вирус способствует образованию тромбов?
— На самом деле тут лучше спрашивать Фазли, а не меня. Я всегда изучала нейробиологию, а про систему свертывания и про коронавирус знаю мало. Моя роль в проекте — техническая: центрифугировать кровь, смешивать плазму с реагентами, заливать ее в кюветы. Звучит просто, но когда утром приходит сорок пробирок одновременно и с ними надо разбираться очень быстро, то всё это похоже на игру в тетрис на высоком уровне, только еще и фигуры заражены.
В общих чертах известно, что SARS-CoV-2 способен размножаться в клетках эндотелия, повреждать их, вызывать воспалительные процессы в стенках сосудов, нарушать выработку регуляторных молекул, действующих на систему свертывания крови. В результате образуется множество тромбов, и они могут закупоривать мелкие капилляры — прежде всего в легких, но также и в почках, печени и других внутренних органах, вызвать нарушение кровоснабжения сердца или мозга. Сейчас в мире уже накоплено много данных посмертных исследований пациентов, погибших от коронавируса, — и действительно, патологоанатомы пишут, что тромбы встречаются практически во всех органах. Но понятно, что это происходит не у всех людей, а в первую очередь у тех, кто и так предрасположен к тромбообразованию, — например, в силу возраста или из-за сахарного диабета.
— Ты упомянула, что вы используете метод тромбодинамики. Не является ли всё это просто пиар-кампанией производителя?
— Пока что производитель предоставляет бесплатно всё оборудование и расходники, не имея никаких гарантий успеха (их же никогда нет в научных проектах). Я понимаю, что если какая-то тест-система разработана в России и применяется тоже в основном тут, то это вызывает недоверие. Но метод выглядит вполне разумным, и есть посвященные ему статьи в приличных журналах, например в PLOS One [2]. Я, естественно, их просмотрела, прежде чем переезжать в другой город, чтобы бесплатно работать по восемь часов в сутки без выходных — и решила, что лично меня всё устраивает.
В принципе, тромбодинамика — это продвинутая вариация анализа «протромбиновое время», вполне рутинного и международного. В обоих случаях применяется активатор свертывания — тканевой фактор, который воздействует на плазму так же, как в природе при повреждении кровеносного сосуда. Оценивается время до образования сгустка. Инновация заключается в том, что при тромбодинамике кювета с плазмой просвечивается полчаса подряд и прибор рассчитывает много разных параметров — начальную и общую скорость роста сгустка, его оптическую плотность, спонтанное тромбообразование в других частях кюветы и так далее. Разработчики предполагают, что их тест оптимален именно для оценки гиперкоагуляции. Я склонна им верить, но я уже пристрастна, конечно.
- planeta.ru/campaigns/anticovid19
- Balandina A. N., Serebriyskiy I. I., Poletaev A. V., Polokhov D. M., Gracheva M. A., Koltsova E. M., et al. Thrombodynamics — A new global hemostasis assay for heparin monitoring in patients under the anticoagulant treatment // PLOS One. 2018. 13(6): e0199900. DOI: 10.1371/journal.pone.0199900