Почему стоит приезжать в Сандармох? Хотя бы потому, что здесь вы можете напрямую почувствовать связь времен, увидеть родственников расстрелянных людей. И даже тех, кто еще смутно помнит силуэты погибших.
Мириам Рейновна Басюк, 85-летняя седая женщина, стояла рядом с двумя своими родными.
— Скажите, а кто у вас здесь похоронен?
— Мой папа. Его 30 октября 1937 года арестовали, а 28 декабря он уже был расстрелян. И я его искала до 2000 года и нашла только тогда, когда вышла «Книга памяти», — так я узнала, что он здесь, в Сандармохе. Я всё время думала, что он похоронен на Соловках, потому что его арестовали в Кестеньге, где мы жили. Я родилась в 1936 году.
— Вы его уже, наверное, и не помните?
— Как детское воспоминание… Он был высокий, кудрявый… Но больше ничего, конечно, не помню.
— А как его звали?
— Рейно Оскарович Сайнио, он был родом из города Тампере, из Финляндии, а мама — из Гатчинского района Ленинградской области. Папа учился в партийной школе Ленинграда, и они там с мамой познакомились, а потом их направили в Карелию. И он работал в Кестеньге: сначала в райкоме партии, потом мастером на сплавном участке… Я это знаю только по документам и от родных, я ведь маленькая была. Потом нашла его родственников, да и то через знакомых. Война закончилась, и в том же, сорок пятом, году мама умерла в 38 лет, когда мне было девять, а сестре — семь. Мама после гибели отца только восемь лет прожила. А когда его расстреляли, ему тоже было 38.
И с тех пор как здесь, в Сандармохе, открыли мемориал, я каждый год приезжаю.
— Есть ли он в поминальных списках в часовне? — спросил женщину Анатолий Разумов, историк, руководитель центра «Возвращенные имена» при Российской национальной библиотеке, составитель книг памяти жертв сталинских репрессий.
— Есть. В Кестеньге в один день были арестованы он и женщина — секретарь райкома, и в один день они были расстреляны. Они есть в книге, у меня и книга эта куплена.
— Сейчас мы с Юрием Дмитриевым делаем книгу «Место памяти Сандармох», это будет семитомник. И она составлена по алфавиту; уже выпущен том с именами расстрелянных на А, Б, В, скоро будет отправлен в печать том с именами на Г, Д, Е. Для нас принципиально важно, чтобы в дополнение к архивным данным люди о своих родных рассказывали, присылали нам фото, слова памяти. Кто-то мог бы записать ваши воспоминания и прислать для будущей книги? Тома мы постепенно готовим и издаем.
На этих словах Анатолий Яковлевич протянул Мириам Рейновне свою визитную карточку. (Разумов оговаривает детали будущего тома с историком Юрием Дмитриевым по почте и в те моменты, когда Дмитриева ведут в зал заседаний Петрозаводского городского суда или выводят из него.)
Другая женщина рассказала Разумову, что заказала дело своего родственника Якова Савельевича Комлева (1889–1938) в архиве ФСБ. Она привезла 5 августа временную табличку памяти: погиб в 49 лет в этом урочище… Соавтор книги «Место памяти Сандармох» и ее призвал написать всё, что она помнит о Якове Комлеве.
В этот день в Сандармохе читали имена. Кажется, впервые в акции приняли участие дипломаты. Так, часть списка из 187 евреев, убитых в урочище, прочла генеральный консул Израиля в Петербурге Ольга Слов. «Альтер Давид Борисович, 1906 года рождения…» — Наталья Янковская не могла сдержать слез и дочитать имена. Ей на помощь пришел глава еврейской общины Петрозаводска Дмитрий Цвибель. Затем он установил две новых таблички с именами погибших, одну из них — преподавателю, доценту, этнографу Эйно (Евгению) Соломоновичу Лейбовичу.
Историк, научный сотрудник Политехнического университета Виктория Андреева изучила все те документы, которые проливали свет на судьбу Лейбовича, а затем профинансировала создание таблички с его именем в Сандармохе. Портрет Эйна (Ейна, Евгения) был восстановлен художницей Александрой Кононовой по плохо сохранившейся фотографии из учетной карточки Соловецкой тюрьмы (1937). Известно, что узник в составе первого Соловецкого этапа был отправлен на барже в Кемь, а затем — по железной дороге на станцию Медвежья Гора, в изолятор Белбалтлага. Ночью 4 ноября 1937 года 30-летний Эйн был расстрелян в этом урочище. В этот день были казнены 247 соловецких заключенных.
Марина Янушко установила табличку с именем своего деда. «Николай Гаврилович родился в деревне Нюкса, пришел учиться в Ленинградский университет, затем стал профессором Института красной профессуры (он был историком). Пошел по партийной линии, был членом Кировского горкома партии. Его репрессировали как троцкиста и в числе 1111 соловецких заключенных расстреляли здесь, в Сандармохе. Бабушку с двумя дочерьми выслали в Киров, они там прожили до 1942 года как семья врага народа, а потом эвакуировались в Алма-Ату. Там я и живу», — рассказала она, пока муж прикручивал табличку с именем деда к столбцу.
В своем «Фейсбуке» она написала: «Ну вот. Попов Николай Гаврилович, дед мой, расстрелянный в 37 году, получил наконец памятный знак в урочище Сандармох. Мы доехали и сделали это. Спасибо Юрию Дмитриеву, Анатолию Разумову, Юрию Михайлину, Международному Мемориалу1. Место, конечно, такое. Солнце, сосны, ямы — братские могилы, столбики с табличками, стволы с приколотыми фотографиями, венки, поминальные печеньки, памятники финнам, полякам, татарам, украинцам, грузинам, соловецкой тысяче и просто всем убитым. Солнце, сосны, люди. Украинцы дали кусок каравая. Вкусный. Вечная память жертвам репрессий».
Разумов передал Марине Янушко первый том книги «Место памяти Сандармох» с документами о расстреле соловчан. Материалы о своем деде она еще раньше прислала в центр «Возвращенные имена».
В этот день в Сандармохе было установлено 20 табличек с именами 28 человек, а имена расстрелянных в этом урочище в 1937–1938 годах читали 5 августа более чем в 100 точках всего мира: от крупных городов до маленьких поселков России, Австралии, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Грузии, Израиля, Италии, Новой Зеландии, Польши, Украины, Финляндии, Франции, США,Швейцарии, Швеции, Чехии, Эстонии и других стран.
Тем временем в Петрозаводске историк Юрий Дмитриев пятый год находится в СИЗО-1. Рассмотрение его дела, уже на третьем по счету процессе, продолжится 10 и 17–19 августа. Видимо, судья Хомякова озвучит свой приговор до начала сентября. Кассационные жалобы по делу Дмитриева в конце июня — начале июля поступили в Верховный суд РФ2 вместе с обращениями десятков ученых, писателей, активистов о справедливом рассмотрении дела, и теперь мы ждем решения — будет ли ВС рассматривать эти кассации. Есть версия, что Петрозаводский суд спешит с завершением процесса как раз для того, чтобы у ВС РФ былая формальная причина их отклонить.
Наталия Демина
(Москва — Красный Бор — Сандармох — Петрозаводск)
1 Включен Минюстом РФ в список иноагентов.
2 Карточка кассационной жалобы vsrf.ru/lk/practice/appeals/11206323#11206323