«Из смерти в жизнь». Философская система Олафа Стэплдона

Каждый раз, читая очередное произведение Олафа Стэплдона, испытываешь ни с чем не сравнимое чувство трепета перед холодным величием вселенских бездн, проникаешься нездешним чувством тревоги, гордости и горечи за Человека, поражаешься размахом замыслов Автора. Романы Стэплдона — словно разные стороны одного явления, различные вариации единого подхода. Подход этот так или иначе связан с проблемой Человека космического.

Роман «Из смерти в жизнь» (1946), наверное, можно назвать квинтэссенцией всей фантастической философии Олафа Стэплдона. В нем мы можем увидеть множественные отсылки и настоящие ключи к его более ранним работам, да и вся авторская концепция видения разумного мироздания проступает в наиболее явственном, завершенном виде.

* * *

Этот текст, очевидно, нельзя считать традиционной рецензией или отзывом на фантастическое произведение. Специфика письма Стэплдона такова, что там иногда больше философии, чем литературы. Потому ниже будет представлена попытка дать краткую характеристику философской системы автора, а точнее, субъективная рефлексия на эту систему.

* * *

Характерная черта большинства романов Стэплдона — отсутствие персонажей и сюжета в классическом понимании этого термина. Условным героем рассматриваемого романа можно считать Дух Человеческий. Что такое Дух? Это нечто труднопредставимое в реальном мире. Это некие незримые узы, объединяющие разумных существ рода Homo, единство всех людей в одной суперсущности. Чем больше люди идут навстречу друг другу, устраняют внутривидовое противостояние по классовому, национальному, политическому или какому-либо иному принципу, тем сильнее Дух Человеческий. Эта концепция слегка перекликается с понятиями субъективного и объективного духа у Гегеля, но дух у Стэплдона — не что-то абстрактное, а обладающее самосознанием явление.

Золотое время Духа Человеческого — первобытные времена. Все в общине были равны и в горе, и в радости. Но с развитием цивилизации и возникновением социального расслоения, появлением торговли и городов всё начало меняться. Род людской погряз в грехах разделения, противопоставления интересам Духа интересов узкой группы возвысившихся. Сын Человеческий, который, конечно же, не был богом, попробовал искупить грехи своего мира. На языке своего времени он доносил до окружающих правду о боге, а по сути — о Любви. К сожалению, со временем пыл учения начал гаснуть и извращаться. Дух Человеческий связал свои надежды с развитием науки — этого концентрированного выражения разума. О, в каких только отраслях она могла бы найти своё благодатное применение! Но снова силы разделения возобладали — прогресс в незрелом обществе привел к еще большей атомизации и был использован (о ужас!) в двух страшных войнах…

Вторая война закончена, но победители не объединены в Духе. Бывшие союзники с подозрением смотрят друг на друга, норовя развязать новый конфликт. На Западе жажда наживы и власть денег не дают Духу занять подобающее место в помыслах людей. На Востоке победа Революции сменилась муравьиным государством подчинения и дисциплины.

Но всё ли так безнадежно? Постигнет ли Дух Человеческий печальная участь распада или восторжествуют лучшие качества, которые отличают нас от животных, — Любовь, Созидание и Познание? Взгляд вперед кружит голову и страшит неизвестностью. Но мужество знания необходимо. Путь впереди тоже не будет ровным и легким, человечество будет рано или поздно объединено, но единение это будет совершено не во имя Духа, а механически. Хоть люди будут жить на одной планете и в одном государстве, их общество будут терзать противоречия. Но этот период не вечен — Дух Человеческий заставит людей объединиться на подлинной, уже осознаваемой основе.

Период единения будет характеризоваться бурным развитием познания. Дух Человеческий начинает терзать смутная тоска по общению с себе подобными. Продолжительные поиски, впрочем, ничего не дали, и люди занялись более насущными вопросами. Шесть человеческих миров, шесть новообразованных рас на планетах Солнечной системы стали образцом служения Духу. Но Дух Человеческий не может противостоять слепой стихии природы — ему остались считанные столетия до катастрофы центрального светила. Солнцу, как в «Последних и первых людях», «Последних людях в Лондоне» суждено стать могильщиком будущей цивилизации.

Феномен Духа Человеческого не понять без упоминания о двух возможных путях, которыми может двигаться как отдельный индивид, так и социальная группа, чтобы жить в гармонии с Духом. Первый путь — Действие. Действие во благо Человека и человечности. Представителем этого пути был механик экипажа самолета, семь членов которого погибли во время одного из безвестных сражений Второй мировой. До войны молодой человек ясно видел несправедливость этого мира, так как рос в трущобах мегаполиса. Счастье всех — за такую цель и умереть не жалко… Другой путь — путь смирения. Этой стезею всю жизнь шла святая из разрушенного войной города. Обращая свои молитвы к абстрактному богу, она взывала к Духу, сама того не осознавая. В целом концепт двух путей у Стэплдона виден уже в «Создателе туманности»: Светлое Сердце (реинкарнация Иисуса и Махатмы Ганди) избирает посмертную жертву во спасение, Огненная Стрела (в котором многие узнают Ульянова-Ленина) совершает революцию для блага всех.

Важное место в философской концепции, представленной в романе, занимает проблема смерти. Нет, тут читатель не найдет загробного мира, смерть по Стэплдону — это не что-то завершающее, это некий переход, растворение в следующем уровне Духа. В финальном отступлении, повествующем о некоем стареющем человеке, умудренный жизненным опытом Автор спокойно рассуждает о конце индивидуальной жизни, рассматривая его как должное. Начинается роман также смертью — гибнет Кормовой Стрелок и другие члены экипажа боевой машины, подбитой врагом. Что познал, что успел в своей жизни протяженностью в 19 лет Кормовой Стрелок? Как и у многих других Homo, его существование было исполнено суеты и заблуждений. Но, умирая, он открывает в себе не бытовое сознание, а другое, истинное «Я». Растворяясь в Духе и теряя самость, Кормовой Стрелок ясно увидел масштаб Общего, частью которого он стал. Волей-неволей семеро юношей, которые ранее не знали друг друга, но были спаяны в боевой экипаж последние месяцы перед смертью, образовали Дух Экипажа. Дух Экипажа стал составной частью Духа Битвы — всех умерших в этом сражении. Здесь сошлись военные и гражданские, враги и друзья. Дух, впрочем, может распадаться, его главный враг — индивидуализм, как прижизненный, так и посмертный.

Следующий этап восхождения к Единению — смерть Духа Человеческого. Через свою смерть Дух Человеческий осознает, что является частью Вселенского Духа. В нем Любовь, Созидание и Познание выражены еще ярче. В Духе Вселенной сливаются все разумные и гуманные цивилизации, существующие в нашем мире. Но и это еще не всё. Поскольку миров множество, в каждом из них есть свой Вселенский Дух. Все они образовывают Душу Космоса. Это высшая степень самосознания разума.

Что находится за пределами Души Космоса? «Создатель звезд», который в этом романе называется Другой или Темный Чужак. Он — творец миров, далекий отзвук гегелевского Абсолюта. В акте любви между творением, достигшим вершины возможного для себя совершенства, и создателем можно узреть апогей космического взаимодействия. Впрочем, Другой равнодушен к своим многочисленным творениям и не отвечает на шепот молитвы или крик проклятия. Его присутствие лишь смутно ощущается… Взломает ли скорлупу преграды Душа Космоса и сольется с Другим в смертном экстазе или так и застынет в немых стенаниях — окончание этого процесса недоступно взору Духа Человеческого. Слишком много эонов, слишком много смертей; то, что далеко впереди, теряется в зыбкой дымке грядущего…

Что в этом романе может быть интересно не только пытливому, незашоренному уму, но даже материалисту-диалектику? Аlter ego Стэплдона, которое рассуждает о своих взрослых детях, вполне в марксистском духе называет их не только результатом воспитания родителей, но и продуктом общества своего времени; дети представляют другое поколение, часть их мировоззрения, сформированная иным обществом, может быть чуждой самым родным людям. Стэплдон уникален тем, что его Творец не имеет никакого отношения к религии. Стэплдон признает эволюцию и в то же время говорит об Адаме. Кажущиеся мистификаторскими построения, представляющие собой систему разумного мироздания, это, по сути, иллюстрации к третьему закону диалектики. Неясно, замыкается ли эта идеалистическая система в череде скачков-сублимаций, как змей Уроборос, однако с начала миров и до стадии Души Космоса высшей причинной сущностью есть Другой (нерелигиозный Бог-Творец), которому поклоняются с момента осознания его присутствия. Возможно, тут мы видим вариант линейного, а не кругового развития, стремящегося к Абсолюту-Творцу-Другому. Стэплдон — монист; развитие разума, пусть и иносказательное, представляется рядом качественных скачков и переходов на новые уровни единства. Ярким образом развития в романе служит мотылек. Мотылек, не покинувший куколку самолета, погибший вместе с экипажем; имаго, расправившее крылья и готовящееся взлететь.

Кажется, эта развертывающаяся спираль — набросок будущей величественной поступи Разума, идущего по пути Единства. Время покажет…

Николай Гриценко,
лауреат премии «Фанткритик-2020» и «Фанткритик-2021»