«Одноэтажная Америка» и нестандартный Генри Форд

Советский проект «одноэтажной Америки»

В творчестве замечательных советских писателей Ильи Ильфа и Евгения Петрова роман «Одноэтажная Америка» занимает особое место. Напомним, что только в 1933 году были установлены дипломатические отношения между СССР и США. В развитие дружественных отношений между двумя странами Илья Ильф и Евгений Петров были откомандированы советским правительством в Америку с сентября по декабрь 1935 года с целью написания о Штатах специальной книги. Ильф и Петров блестяще справились с задачей. Еще из Америки в 1935 году и сразу по возвращении в СССР в 1936 году они выпускали отдельные очерки о своей американской поездке, публиковавшиеся в газете «Правда» и журнале «Огонек», а в 1937 году была напечатана и сама книга.

За время своего путешествия писатели проехали по Америке на автомобиле 16 тыс. километров с восточного побережья на западное, с западного побережья на юг, а оттуда вернулись обратно в Нью-Йорк через штаты Среднего Запада. В ходе своего путешествия Ильф и Петров познакомились со многими выдающимися американцами, среди которых были Эрнест Хемингуэй, Генри Форд и президент США Франклин Рузвельт. Они описали десятки крупных и мелких городов Америки, увлекательно рассказали о национальных видах спорта, повседневных привычках американцев. Они описали знаменитые ландшафты и природные достопримечательности Америки, включая Ниагарский водопад и Йеллоусто́нский заповедник. Ими был увлекательно и иронично воспроизведен процесс создания кино в Голливуде.

Они писали о самых разных людях американского общества, с которыми пришлось повидаться по дороге. Здесь были предприниматели и рабочие, солдаты и домохозяйки, профессора и малообразованные люди, реакционеры и радикалы. Ильф и Петров уделили большое внимание этническому многообразию Америки — жизни итальянских и русских эмигрантов, чернокожих, мексиканцев, индейцев. Книга написана с большой симпатией к Соединенным Штатам. В это заидеологизированное время Ильф и Петров сумели живым веселым человеческим языком рассказать о богатстве и бедности, радости и горе, надеждах и разочарованиях Америки. Ожидаемые советские идеологические клише авторы растворили в политически корректном рассмотрении ярких контрастов американского образа жизни: сосуществовании богатства с бедностью, щедрости с расчетливостью, комфорта с неуютностью, разнообразия со стандартизацией.

В гостях у Форда: технократизм и традиционализм

Конечно, Ильф и Петров побывали на заводах Форда и удостоились встречи с самим Генри Фордом, который в Советском Союзе, как и во всем мире, являлся легендарной фигурой. С его именем ассоциировался конвейер, научная организация труда, автомобилизация Америки и мира и, между прочим, стремление, говоря советским языком, преодолеть различия между городом и деревней. Ведь Генри Форд любил вспоминать свои фермерские детство и юность, тяжелый, маломеханизированный труд фермеров. Поэтому вклад Форда и в механизацию сельского хозяйства был также выдающимся. Фордовские легковые и грузовые автомобили и, конечно, трактора, безусловно, революционизировали сельскую жизнь.

Изначально Форд, как и положено капиталистическому предпринимателю, однозначно отрицательно относился к большевикам, проницательно указывая, что эти радикальные революционеры своими государственно- коммунистическими экспериментами убивают инициативу и предприимчивость свободного труда. Но с другой стороны, технократические проекты большевиков, направленные на коренную модернизацию страны, не могли не вызвать интереса у гениального технократа Форда, тем более что Советы продемонстрировали, что активно стремятся к взаимовыгодному сотрудничеству с Фордом, заказав ему проектирование автозавода-гиганта ГАЗ.

Перед встречей с Фордом Ильфу и Петрову кроме посещения главного фордовского завода в городе Дирборн было рекомендовано посетить также два фордовских музея и один небольшой завод автомобильных фар. Писателям показалось, что старик Форд если не впадает в детство, то стремится куда-то в старину. Первый его музей представлял собой замечательное собрание старинных машин и инструментов. Кроме первых паровозов и автомобилей XIX века в нем хранились самые разнообразные старинные экспонаты: деревянные сохи, бороны, деревянные ткацкие станки, первые швейные и пишущие машинки.

Еще более диковинным оказался другой музей Форда в специальной деревне под названием Гринфилд-виллидж. Въезд на автомобилях в эту деревню был запрещен. Посетителей туда ввозили на старинных каретах, управляемых кучерами в шубах и цилиндрах. Ильф и Петров отмечают: «Деревня — это недавнее начинание Форда. Даже сам Форд вряд ли мог бы точно объяснить, зачем она ему понадобилась. Может быть, ему хотелось воскресить старину, по которой он тоскует, а может быть, напротив, хотелось подчеркнуть убожество этой старины в сравнении с техническими чудесами современности. И все-таки в этом начинании нет традиционной и вздорной эксцентричности американских миллиардеров. То, что делает Форд в своих музеях, еще не ясно, но это несомненно умно…»

Агрогород или технодеревня?

Но более всего Ильфа и Петрова удивил фордовский завод автофар, расположенный в 15 милях от Дирборна на сельском пленэре, где работало 500 рабочих. Этот завод оказался воплощением новейшей технической и политической идеи Форда, заключавшейся в лозунге: «Деревенская жизнь и городской заработок».

Вот каковы были впечатления от внешнего вида этого завода у советских писателей: «Завод фар стоял на маленькой речке… Вокруг завода были и лесок и лужок, виднелись фермы, слышались кукарекание, кудахтанье, собачий лай — одним словом, все сельскохозяйственные звуки… Среди феодального кукарекания и поросячьего визга завод изготовляет за один час тысячу фар, шестьсот задних фонарей и пятьсот плафонов. 98% рабочих — фермеры, каждый их них имеет от пяти до пятидесяти акров земли».

Как рассказал при встрече с советскими журналистами Форд, эта идея компактного агроиндустриального предприятия возникла у него еще лет 20 назад. А теперь уже около 20 таких карликовых заводов работает в империи Форда, и число их с каждым годом увеличивается. На карликовом заводе нет громадной концентрации машин и рабочих и при этом производительность труда выше, чем на большом заводе. В идеале рабочий совмещает дешевую и здоровую сельскую жизнь с городским заработком. Таким образом, полагал Форд, удается избежать язв и гримас сверхконцентрированного индустриального и урбанистического существования с его психологическими стрессами и социальными катаклизмами.

В перспективе, считал он, раскинувшаяся сеть компактных агро-индустриальных производств гармонизировала бы сельско-городские отношения. При этом Форд подчеркивал, что его агроиндустриальный проект компактных заводов-поселений определенно направлен против олигархии финансового капитала, стремящегося добиваться спекулятивно-финансовой концентрации через стимулирование концентрации индустриально-урбанистической. Форд, объясняя советским журналистам, что в будущем видит страну таких маленьких заводов в сельской местности свободными от ига торговцев и финансистов, провозглашал: «Фермер делает хлеб, мы делаем автомобили, но между нами стоит Уолл-стрит, стоят банки, которые хотят иметь долю в нашей работе, сами ничего не делая».

Советские журналисты отметили: Форд ненавидит Уолл-стрит и своим проектом фермерско-индустриальных заводиков стремится создать новую капиталистическую гармонию. Которую Ильф и Петров не преминули охарактеризовать как новейшую буржуазную утопию. Ибо, по мнению советских журналистов: «Если бы даже подозрительно подобревшим капиталистам и удалось посадить весь американский пролетариат на землю, то и тогда эксплуатация не только не исчезла бы, но, конечно, усилилась, приняв более утонченную форму».

И все же как человек, капиталист и технократ Форд чрезвычайно понравился советским журналистам, которые дали такой его портрет: «Это был худой, почти плоский, чуть сгорбленный старик с умным морщинистым лицом и серебряными волосами. У него — близко поставленные колючие мужицкие глаза. И вообще он похож на востроносого русского крестьянина, самородка-изобретателя, который внезапно сбрил наголо бороду и оделся в английский костюм».

Образ Форда в изложении Ильфа и Петрова оказался чрезвычайно нестандартным, очень русским. Старый изобретатель самого стандартного для своего времени автомобиля «Форд — Т» фактически создавал то, о чем молодые советские аграрники-марксисты по большей части лишь мечтали, — аграрно-индустриальные комбинаты, компактно синтезирующие в единый комплекс городской и сельский образ жизни.

Впрочем, в отличие от аграрников-марксистов, упразднявших любой семейный сельский труд во имя мира исключительно наемных рабочих, Форд как раз стремился даже обеспечить американских рабочих своеобразным капиталистическим личным подсобным хозяйством!

Увы, эта удивительная пасторальная фордовская утопия, конечно, не могла соревноваться с его более ранним детищем — конвейерной стандартизацией окружающей действительности, находившейся на пике своего развития в США, да и во всем мире, в 1930-е годы.

Стандарты американо-советского рая

И Ильф, и Петров именно американскую стандартизацию производства и потребления продуктов питания, в основном в самых ее массово-недорогих проявлениях (фастфуд-рестораны, автоматы с соками, кофе, а также с другими продуктами), проницательно избрали для лукавой советской критики, конечно, умалчивая об изысканном разнообразии возможностей питания более состоятельных слоев американцев.

Итак, как отмечали советские писатели: «Процесс еды так же превосходно рационализирован, как производство автомобилей или пишущих машинок… Американцы едят ослепительно белый, но совершенно безвкусный хлеб, мороженое мясо, соленое масло, консервы и недозревшие помидоры.

Как же получилось, что богатейшая в мире страна… ресурсы которой достаточны, чтобы создать у себя рай, не может дать народу вкусного хлеба, свежего мяса, сливочного масла и зрелых помидоров?

Сидя в кафетерии, мы читали речь Микояна о том, что еда в социалистической стране должна быть вкусной, что она должна доставлять людям радость, читали как поэтическое произведение.

Но в Америке дело народного питания, как и все остальные дела, построено на одном принципе — выгодно или невыгодно. Под Нью-Йорком невыгодно разводить скот и устраивать огороды. Поэтому люди едят мороженое мясо, соленое масло и недозревшие помидоры. Какому-то дельцу выгодно продавать жевательную резинку — и народ приучили к этой жвачке…

Мы всё время чувствовали непреодолимое желание жаловаться и, как свойственно советским людям, вносить предложения. Хотелось писать в советский контроль, и в партийный контроль, и в ЦК, и в „Правду“. Но жаловаться было некому, а „книги для предложений“ в Америке не существует». В СССР книга Ильфа и Петрова произвела громадное впечатление. Вокруг нее велись споры как ведущих литературных критиков, так и громадного числа читателей. Своеобразный итог этим спорам могла бы подвести краткая реплика из одного читательского письма Ильфу и Петрову: «Если бы Америка была советской — она была бы раем!»

Александр Никулин,
канд. экон. наук, директор Центра аграрных исследований РАНХиГС