6 июня я случайно наткнулась на какую-то телепередачу, участники которой говорили, естественно, о Пушкине. Общий пафос, как водится, состоял в том, что культура, мол, гибнет (почему-то принято, что так считать интеллигентно). В этой связи кто-то из участников рассказал забавную историю времен празднования 200-летнего юбилея Пушкина. В ходе празднеств где-то там, я не запомнила, лежала книга для почетных гостей, в которой какой-то чиновник прочувствованно записал: «Александр Сергеевич, мы с тобой!» Конечно, участники передачи всласть, как теперь говорят, оттоптались по поводу «партийного» сочетания «ты» и отчества и вообще того, что было в голове у чиновника и с какого бодуна он это писал. Особенно хотелось бы знать, где бедолага собрался быть с Пушкиным: то ли на Парнасе, то ли в лучшем мире. Что же до «ты», то тут все сложнее.
Распределение между ты и вы в современном русском языке лингвисты неоднократно описывали. В частности, статья «Ты» есть в легендарном ТКСе -«Толково-комбинаторном словаре», который составлялся блестящей командой лингвистов во второй половине 60-х — первой половине 70-х годов, но так никогда и не был издан в СССР. Это, впрочем, отдельная история. Написана статья «Ты», кстати, отцами-основателями ТКСа — И.А. Мельчуком и А.К. Жолковским, и можно себе представить, как развлеклись авторы, описывая это слово при помощи мощного аппарата лексических функций. Ну там, «посредством ритуального выпивания алкогольного напитка IncepOperb. Это в смысле пить на брудершафт. В статье перечислены случаи, когда в литературном русском языке употребляется ты. Понятное дело, между близкими родственниками (сейчас уже трудно найти архаическую семью, где дети обращаются к родителям на «вы»). Вне семьи — между людьми близкого возраста при тесных личных отношениях. Между детьми и при обращении к детям. Это тоже ясно. Ну а дальше интереснее. Ты используется при обращении к Богу (Господи, мой Боже, зеленоглазый мой… Дай же ты всем понемногу). Конечно, никто не скажет: Господи, простите и помилуйте меня. Ты употребляется по отношению к разного рода фиктивным собеседникам: животным (Буренушка ты моя!), предметам и всевозможным объектам и сущностям (Ты один мне поддержка и опора… русский язык; Свет мой, зеркальце, скажи…; Родина, тебе я славу пою; Жизнь моя, иль ты приснилась мне?; Сердце, тебе не хочется покоя), к покойникам (Спи спокойно, дорогой Петр Иванович), к великим людям (Пушкин! тайную свободу / Пели мы вослед тебе! / Дай нам руку в непогоду, / Помоги в немой борьбе). Вообще при мысленном диалоге с человеком часто мы не обращаемся к нему на «вы», как обратились бы лично. Слушая политика по телевизору, даже самый церемонный человек может воскликнуть: Что ж ты, гад, врешь и даже не краснеешь!
Это только на первый взгляд может показаться, что список случаев, когда используется местоимение ты, имеет довольно произвольный характер. На самом деле все это семантически детерминировано. Система ты-вы устроена так. Обращение на «вы» маркировано и указывает на определенное социальное соотношение между говорящими. Поэтому на «ты» обращаются не только к тому, с кем находятся в иных, более близких отношениях, но и к тому, кто вообще вне социальной иерархии (Бог, Муза, душа, покойник, животное, вещь и т. д.). Так что Пушкин был для того чиновника сразу и дорогой покойник, и великий человек, и памятник. Конечно, в сочетании с отчеством смешно получилось. Вот Маяковский говорил на «вы»: Александр Сергеевич, разрешите представиться. И далее: я люблю вас, но живого, а не мумию. Вот как к живому вежливо и обратился. А тот хотел как к божеству, а вышло наоборот. Да еще в товарищи набился. С тобой, мол…
Зато через пару дней после дня рождения Пушкина виртуозное владение личными местоимениями продемонстрировал Премьер-министр Путин. В одном из интервью он рассказал о том, какие у них теплые отношения с Президентом Медведевым. «Я так же, как прежде, не считаю зазорным снять трубку и сказать ему: «Слушай, давай согласуем, давай посоветуемся»». Да и тот нет-нет, да и позвонит: «Знаете, надо переговорить, давайте подумаем, такая проблема, хотел бы услышать ваше мнение». И Государь, узнавши о такой их дружбе, пожаловал их генералами. Впрочем, о чем это я. И такая еще приятная симметрия: в первом случае для надежности три раза единственное число (слушай, давай, давай), а во втором — те же три раза множественное (знаете, давайте, ваше мнение). Надо заметить, что общение на «ты» или на «вы» -это вопрос личного выбора, и тут все может быть очень по-разному. С одной стороны, пустое «вы» сердечным «ты», но с другой — Зачем мы перешли на «ты»? За это нам и перепало… Но вот асимметричная ситуация, когда один тыкает, а другой выкает — это вещь очень специфическая.
Кстати, интересно, что русский глагол тыкать указывает на несколько неуместное поведение — как, впрочем, и выкать. Естественно: Не надо мне тыкать!, но странно: Могу я Вам тыкать? Этим он отличается от аналогичного немецкого глагола duzen (от du — ты), который вполне возможен в соответствующей фразе.
Так вот. Асимметричное обращение, когда из двоих взрослых людей первый называет второго на «вы», а второй первого — на «ты», нейтрально только в одном случае. А именно: если один человек знал другого еще ребенком, сам будучи уже при этом взрослым. Обращаться к ребенку на «ты» было для взрослого естественно, а потом так и повелось, даже когда ребенок вырос. Переход на «вы» — вообще странная процедура, ничего обратного брудершафту в нашей культуре вроде бы нет. А чтобы и второй перешел на «ты», тоже не всегда есть основания. Мы обращаемся на «ты» к повзрослевшим друзьям детей, которые с нами на «вы». Ну а нам по-прежнему тыкают бывшие учителя, с которыми мы, естественно, обычно по-прежнему на «вы». Если же начальник тыкает подчиненным, хотя узнал их уже взрослыми, притом никоим образом не ожидая от них ответного панибратства, — то это типичное начальственное хамство.
Так о чем же нам хотел сообщить Премьер своим рассказом, в котором как бы невзначай шесть раз упомянул, как они с Медведевым друг к другу обращаются? Ну, наверно, о том, что знал Президента чуть не с пеленок. Что это для других он Президент, а для него, Путина, — по-прежнему меньшой брат. И уж конечно, об «обмолвясь» тут не может быть и речи.