18 апреля 2017 года в Московском центре непрерывного математического образования прошла лекция доктора филологических наук, члена-корреспондента РАН Алексея Гиппиуса и кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института славяноведения РАН Саввы Михеева «Из эпиграфики Софии Киевской и Софии Новгородской: новые находки и интерпретации».
Напомним, что эпиграфика — это прикладная филологическая и историческая дисциплина, изучающая надписи на твердых материалах. А самыми яркими памятниками эпиграфики являются надписи на стенах различных зданий (их еще называют граффи́ти). Они многочисленны и информативны. Наибольший интерес для исследователей в этом отношении представляют два значительных для Древней Руси собора: София Новгородская и София Киевская. Граффити в этих соборах стали интереснейшим источником сведений для историков и лингвистов. Эти памятники древнерусской письменности сопоставимы по своему значению с берестяными грамотами, с которыми граффити имеют схожие черты.
Как и в случае с берестяными грамотами, мы имеем дело с корпусом текстов, написанных людьми разного социального статуса: здесь и авторы причастные книжной культуре, и простые люди, обученные письму. Каждый сезон приносит новые граффити, находят всё новые и новые надписи; более того, появляются новые возможности и технологии для прочтения старых текстов, которые плохо сохранились и с трудом читаются. Поэтому эта область перспективна для исследователей древнерусского языка и культуры.
Большая часть текстов, процарапанных на стенах храмов, — это молитвы: «Господи, помоги рабу своему …» Но есть и более интересные и нестандартные по содержанию и структуре тексты, самые настоящие ребусы и загадки, и именно о них рассказали в своем докладе А. А. Гиппиус и С. М. Михеев.
Вот, например, загадка из Софии Киевской: Олътарь (алтарь) пламянъ а цьркы (церковь) ледяна и олътарь погаснеть и цьркы ростаеть. Надпись читается хорошо, темных пятен нет, но вот содержание вызывает закономерный вопрос: о чем же здесь говорится? Текст был опубликован давно, но смысл его подробно не изучался.
В одной из рукописей, хранящихся в Российском государственном архиве древних актов (Триодь цветная, ф. 381, № 138), находим аналогичную загадку, которая раньше не читалась, потому что плохо сохранилась. В восстановленном виде она выглядит следующим образом: Олъ-тарь пламѣнъ, а цьрькы ледѣна. Оже (если) олътарь угаснеть, то и цьрькы растаеть. Чьто [же] то?
Отгадка такова: это душа и тело. О том, что эта загадка появляется в конце рукописи не случайно, говорит тот факт, что в конце Апостола 1307 года, написанного писцом Давидом, мы тоже можем встретить загадку. Вот ее текст: 5 земель (в тексте пять раз написана буква з — «земля») 2 тьмѣ (тысячи) морей. Ее разгадал А. Б. Страхов (этнолингвист и поэт): это не что иное, как пять хлебов и две рыбы, которыми Иисус накормил пять тысяч людей (хлеб символизирует землю, а рыба — море). Разумеется, в данном случае нас интересует не текст загадки, а существование самой традиции такого рода приписки к церковному кодексу.
Некоторые тексты в Софии Киевской были прочитаны по-новому. Так иногда новое прочтение может обернуться самым настоящим историческим открытием. В соборе есть граффито, которое очень высоко расположено: на уровне 2 м 30 см — т. е. человек, стоящий на полу, это написать не мог.
Изначально исследователи его читали следующим образом: Лѣ[т](а) 6560 (1052) свяще[ника] Арс[ени]я [игумен] омъ [митропо]литъ м(ѣсяца) [октя] бря в 4 [постави] (в квадратных скобках написан текст, который восстановлен исследователями, а в круглых -дополняются сокращения). Но такое прочтение вызывает некоторые вопросы: во-первых, слово «священник» не встречается в текстах домонгольского периода, а во-вторых, в надписях летописного характера мы никогда не найдем, чтобы глагол стоял на последнем месте во фразе: он следует, как правило, сразу после даты.
И конечно же, исследователей сильно смущал тот факт, что слова игумен и постави полностью реконструируются: эти фрагменты текста в оригинале не читаются. Решаются эти проблемы следующим образом: если принять, что сразу после даты следует глагол, то на этом месте логичнее всего предположить форму причастия священа. Более того, и Арсений оказывается вовсе не Арсений: если присмотреться к надписи, то можно понять, что после а следует вовсе не р, а 
— юс малый (аналог современной «я»).
Получается ая — окончание прилагательного; над этим прилагательным виднеется титло, а с — начало названия церкви. Здесь единственно возможный вариант — это Святая София (по месту написания). Затем, скорее всего, идет не слово игумен, а имя митрополита. А дальше всё верно: митрополитъмь<…>бря в 4. Эта гипотеза получает развитие: в Мстиславовом евангелии мы находим известие о том, что 4 ноября неизвестного года митрополитом Ефремом (следующий митрополит после известного митрополита Илариона) была освящена Святая София.
Итак, мы получили последний ключ к разгадке — имя митрополита. Этот факт интересен в первую очередь для историков: считается, что Ефрем стал митрополитом в 1055 году (именно тогда он впервые упоминается в летописи), после смерти Ярослава Мудрого, а тут мы находим свидетельство того, что Ефрем был митрополитом уже в 1052 году. Это значит, что митрополит Иларион продержался на своей должности всего один год (он был поставлен митрополитом в 1051 году). Эта гипотеза еще нуждается в окончательном подтверждении — нужно получить более качественные фотографии записи, которые подтвердят данную догадку.
Исследовать надписи в новгородской Софии гораздо проще, потому что ученым проще получить туда доступ. Большая часть собора еще не исследована, и есть надежда, что корпус текстов оттуда еще пополнится. В докладе отметили наиболее интересные из них.
Одной из самых известных загадок Софии Новгородской является надпись кунирони (с вариантом кюнирони). Она была опубликована ведущим научным сотрудником Института археологии РАН Альбиной Медынцевой с замечанием, что ни на одном из существующих языков эта надпись не читается. Но, наверное, главное обстоятельство, которое ставит в тупик исследователей, — то, что запись эта встречается в Софии более 40 (!) раз, сделанная разными почерками.
Возможную разгадку нашел Йос Схакен (Jos Schaeken), профессор Лейденского университета (Нидерланды): это древнееврейская фраза кумирони, записанная с одной ошибкой, что в переводе означает «вставай, взывай». Эти стихи открывают 19-й стих второй главы Плача Иеремии.
Почему же данный текст появился в новгородской Софии? Возможно, это связано с событиями 1066 года, когда Всеслав Полоцкий разорил собор и вывез из него священные литургические сосуды, что могли сопоставить с разорением Иерусалима. Но на этом исследователи не успокоились: есть еще одно возможное решение, касающееся смысла этой загадочной надписи.
Нашел его Сергей Темчин, ведущий научный сотрудник, зав. отделом взаимодействия языков и культур Института литовского языка (Вильнюс), в одной из певческих рукописей XIV века — нотированной новгородской Минее. Там в приписке было обнаружено это же самое слово кунирони, являющееся ошибочной записью названия древнего музыкального инструмента кинюра. Но зачем же писать название музыкального инструмента более 40 раз? Тем более с ошибкой, переставленными местами гласными и лишним слогом. Тем не менее гипотеза имеет право на существование.
Помимо кунирони встретилась в Софии еще одна бессмысленная на первый взгляд надпись парехъмари, на этот раз дважды. Она стала очередной головной болью для исследователей, и вновь помощь пришла со стороны иностранных коллег. Хёлгер Гзелла (Holger Gzella), профессор Лейденского университета, специалист по семитским языкам, отметил, что это очень похоже на сирийское барекмар — «Благослови, Господи!». Это же слово встречается в Житии святого Илариона, которого приветствовали сирийским восклицанием парехъмара.
Есть в Софии также комплекс монограмм, даже криптограмм, где на основную букву причудливо «привешиваются» остальные — таким образом писцы часто зашифровывали свои имена. Одна надпись читается как Лазорь (главная буква — Л, в которую вписаны остальные буквы, ил. 5).
Другая — Путъка (основная букв а — П) (ил. 2).
Встречается также в Софии имя Побратъ (ил. 3), оно не засвидетельствовано прежде, как и Затехъ, которое тоже нацарапано на стене собора.
Откуда же взялась эта традиция обозначения имен монограммами? Не могла же она возникнуть ниоткуда. Сергей Темчин отмечает, что подобным образом в рукописях обозначаются имена авторов некоторых церковных текстов. Каким образом эта практика распространилась на запись монограммами собственных имен авторов надписей? Есть еще византийская традиция записывать таким способом свои имена на печатях. Авторы софийских автографов могли позаимствовать эту идею в одном из названных источников.
Среди новонайденных записей есть те, в которых даже сообщается, каким инструментом они создавались. Воигостъ (имя писца) пъсалъ новымъ ножъмь (ножом). А в лестничной башне была найдена надпись, сделанная по сырой штукатурке: Господи помози рабу своем[у К]устѣногъ тьмь пъсалъ — писец сделал ее ногтем. Вот такая пара к записи про нож.
Авторы некоторых надписей, несомненно, были профессиональными книжными писцами — например, Далята. Одна из записей выглядит так: Далята пъсалъ слова (ил. 6). А ниже мы видим два очень красивых и профессионально сделанных инициала (фигурные буквы В). Такие мог выполнить настоящий мастер своего дела. Есть еще одно упоминание Даляты в соборе: Шестый день поста жгоша Даляту. Сожгли, конечно же, скорее всего, не Даляту, а его двор — возможно, во время языческих мятежей в XI веке.
А чтобы показать, что история решения ребусов и загадок на этом не заканчивается, докладчики завершили выступление интригой: расшифровку последней надписи лекторы так и не дали, предоставив сделать это слушателям (ил. 4), дабы те почувствовали на собственном опыте, какой сложной и одновременно увлекательной бывает работа исследователей. Вот эта надпись:
на[i]м[о](_ _ _ _)
мъ по гр (_ _ _ _ _ _)
Отгадку мы, скорее всего, узнаем на одном из следующих докладов. Как мы видим, решение не всегда бывает окончательным: открываются новые детали и новые обстоятельства. Важно не останавливаться, пока существуют нестыковки и неясности. Если что-то в готовом решении смущает, значит, нужно попытаться посмотреть на задачу с новой стороны, свежим взглядом. Будем надеяться, что мы еще услышим о новых интересных находках, а также о хорошо забытых старых, обретших новую жизнь.
Анна Петрова,
студентка 4-го курса бакалавриата русского отделения
филологического факультета МГУ, участница Новгородских
экспедиций 2015–2016 годов.