«Смотря какой президент…»

17 мая 2017 года, «Утренний разворот» на «Эхе Москвы» на тему «Кандидаты на пост президента РАН».

Сергей Бунтман: Михаил, доброе утро. В президенты РАН выдвинуты уже несколько кандидатов. Что это за люди и что означает их выдвижение?

Михаил Гельфанд: Я не знаю, кого выдвинули. Если вы мне скажете, то я смогу оценить.

Ольга Бычкова: Напомню, что 20 марта Общее собрание проголосовало за перенос выборов президента РАН на осень, было три кандидата. Теперь академик Александр Сергеев выдвинут на пост президента РАН, и за него проголосовали 24 человека, один высказался против.

М. Г. : Где эти чудесные люди этим занимались?

О. Б.: На расширенном заседании бюро отделения физических наук РАН.

М. Г. : Это физики. А мне звонила ваша коллега, и она называла еще какието фамилии. Все-таки про Сергеева не со мной надо говорить, а с физиками.

О. Б.: Ранее отделением нано- и информационных технологий РАН был выдвинут академик, глава Института лазерных информационных технологий Владислав Панченко.

М. Г. : …Про академика Панченко полезно понимать следующее: во-первых, он уже был кандидатом и снял свою кандидатуру. Как раз весной Фортов, Панченко и Макаров снимали свои кандидатуры, тогда выборы и были сорваны. И чудесный академик Панченко сначала выдвигался, потом сказал, что его не устраивают правила, а потом без объяснения причин снял свою кандидатуру. Мне кажется, что обычного морального права выдвигаться еще раз у него просто нет.

С. Б.: Может, изменились правила, а мы не знаем?

М. Г.: Я думаю, что у человека, который сорвал выборы и в момент снятия кандидатуры никаких объяснений не предоставил, в любой ситуации морального права выдвигаться больше нет. Это такое глобальное соображение. Во-первых, его кандидатура не нравилась мне никогда по двум причинам. Первое: его кандидатура ни разу не самостоятельная, это — креатура директора Курчатовского центра Михаила Валентиновича Ковальчука. Тот сам не может стать президентом, потому что его регулярно «прокатывают» на выборах академики, а президентом не может стать членкор, только академик. И это такая кукла, надетая на руку, тряпичная. Он сам — никто. И второе: академик Панченко уже давно руководит деятельностью Фонда фундаментальных исследований и губит его на глазах. Там сокращается количество основных инициативных грантов, в которых может принимать участие любая сильная группа, и увеличивается количество профильных конкурсов по заранее определенным узким темам с не очень понятным рецензированием, тоже довольно узким. РФФИ задумывался и долго просуществовал как фонд с относительно честной экспертизой и хорошими механизмами, с правильной линейкой конкурсов. Вот это всё сейчас практически уже убито. Сейчас май, и до сих пор финансирование в РФФИ не поступало.

С. Б.: Можно ли предположить, что это будет целиком спроецировано на академические институции?

М. Г. : Я не знаю, что будет спроецировано; думаю, Ковальчук будет руками или челюстями Панченко Академию «кушать». А в какой именно форме это будет происходить — не знаю, у него богатая фантазия.

С. Б.: А цель «поедания» Академии?

М. Г. : Знаете, как в фильме: «Такую личную неприязнь я испытываю к потерпевшему, что кушать не могу». Академики его неоднократно унижали и говорили, что он плохой ученый, не достоин быть академиком. То же самое отделение физических наук в свое время его «прокатывало»; последней каплей было, когда его не утвердили в отделении на должность директора Института кристаллографии. «Пацана» конкретно обидели.

С. Б.: Эта холодная месть должна воплотиться? Только в этом смысл всей интриги?

М. Г. : А бог его знает. То, что смысл срыва весенних назначенных выборов был в том, чтобы провести академика Панченко в президенты, было понятно уже тогда. Там был Фортов — кандидат от академического «истеблишмента», был академик Макаров — техническая «проходная» фигура, чтобы выборы были выборами. Когда стало ясно, что большинство отделений поддерживает Фортова, а не Панченко, было решено сорвать выборы, чтобы потом успеть подготовиться. Вот и готовят.

С. Б.: Получается так, что сейчас есть Панченко, и остальные — что?

М. Г. : Про Сергеева я просто не знаю; физики, на самом деле, единственная надежда, потому что ОФН — одно из немногих отделений, которое сохранило самостоятельность. По-моему, это единственное отделение, которое выпустило заявление по поводу срыва выборов (с подобным заявлением выступило также отделение историко-филологических наук РАН. — Ред.). Если физики смогут что-то сделать, то это будет замечательно. Я на это не очень рассчитываю, к сожалению.

С. Б.: Если захотят нормальных — тайных и нормальных по процедуре и прозрачных по смыслу — выборов, Академия в силах выбрать того, кого хочет? Или непонятно, кого хочет Академия, — это не единое целое?

М. Г. : Во-первых, Академия — это не единое целое; во-вторых, не надо забывать, что три года назад ее объединили с Академией медицинских наук и Академией сельскохозяйственных наук, где совершенно другие традиции. Я не фанат «большой Академии», там тоже много всего «веселого», но по сравнению с медиками и «аграрниками» это все-таки какой-то парадиз демократии. Научный уровень Академии упал от объединения очень сильно. Если вы посмотрите на результаты последних выборов, которые вызывали нарекания, то основные смешные и скандальные истории происходили как раз в отделении, которое является наследником Академии медицинских наук. Именно там навыбирали невесть кого. Я подозреваю, что эта толпа проголосует за того, на кого им укажут.

О. Б: Ну да, как вновь прибывшие. Скажите, а президент Академии наук сегодня — это что за функция? Насколько она реальна, или круг полномочий уменьшается (увеличивается)?

С. Б.: Да, насколько реально влиять на ситуацию стратегически?

М. Г.: Смотря какой президент. У Академии сейчас нет в руках оперативного управления. Условно говоря, из министерства фундаментальной науки она превращается в клуб ученых. Сама реформа делается безобразными методами, но стратегически это могло бы быть правильно. Потому что в прежних формах Академия действительно существовать не могла, у нее был встроенный неустранимый конфликт интересов. Но у Академии по тому же самому закону теперь есть экспертная функция, причем относительно всей науки в стране вообще.

И в этом смысле президент Академии наук является очень влиятельной фигурой, потому что фактически через него Академия определяет направления и структуры научного развития. Поскольку я не член Академии, мне, конечно, со стороны легко всё это рассказывать. Понятно, что там есть какие-то административные сложности, но в принципе Академии есть куда развиваться — в содержательном смысле.

С. Б.: Да, как практическому, смысловому стержню науки — есть, конечно. Очень обидно, что всё превращается в интригу вокруг. Если цели таковы, то это может окончиться для нашей науки очередным пшиком, очень нехорошим.

М. Г. : Могу с Вами только согласиться.

С. Б.: Большое спасибо. На телефонной связи у нас был Михаил Гельфанд.

Аудиозапись: http://echo.msk.ru/programs/razvorot-morning/1982470-echo/