«Идея школы проста: дети сами открывают закон Архимеда»

Пётр Ширков — сын известного физика-теоретика, академика РАН Дмитрия Васильевича Ширкова (1928–2016), почетного директора Лаборатории теоретической физики Объединенного института ядерных исследований (ОИЯИ) в Дубне. Как и отец, Пётр Дмитриевич занимается просветительством и в этом году провел уже 29-ю Межрегиональную летнюю компьютерную школу. Следующий год станет для этой школы юбилейным. Об истории и принципах создания МКШ с ним побеседовала Наталия Демина.

— Как родилась идея Межрегиональной компьютерной школы?

— Первая компьютерная школа была проведена в 1989 году, еще во времена СССР, Объединенным институтом ядерных исследований. Проект готовился смешанной командой единомышленников. А деньги дал Международный компьютерный клуб, тогда как раз начинавший свою деятельность…

— В те годы в СССР появились первые персональные компьютеры…

— Международный компьютерный клуб объединил ученых, бизнесменов и государственных деятелей для внедрения в различные сферы нашей жизни современных информационных технологий. Первым президентом Международного компьютерного клуба был Сергей Павлович Курдюмов (1928–2004), он в 1989 году стал третьим директором Института прикладной математики: до него директорами были академики АН СССР М. В. Келдыш и А. Н. Тихонов. А я как раз тогда работал в Институте прикладной математики.

Международный компьютерный клуб начал свою деятельность с того, что предложил на конкурсной основе реализовать несколько образовательных проектов. Была некая экспертная группа, которая принимала заявки на проекты, и наша идея летней школы получила финансовую поддержку.

Идея проведения летней компьютерной школы родилась в ноябре 1988 года на учредительном собрании Международного компьютерного клуба. Была группа лиц, которая с начала 1980-х годов пыталась построить свою модель альтернативного образования. В нее входили ученые, сотрудники МГУ, Института прикладной математики, Московского авиационного института, Объединенного института ядерных исследований, приезжали даже представители Рижского государственного университета. Такой семинар мы проводили на базе психологического факультета МГУ под руководством Вадима Борисовича Хозиева, сына известного советского психолога.

Мы собирались раз в месяц, обсуждали проблемы образования и возможные пути его реформирования. И как раз тогда у нас появилась идея реформирования образования в направлении проектной исследовательской деятельности школьников. Вы знаете, что стандартная модель образования такова: есть носитель информации, учитель, он — большой сосуд, и есть ученики — маленькие сосудики; и учитель пытается перелить то, что у него есть, в эти сосудики. Ученики деятельности не ведут, они слушают, запоминают и действуют по образу и подобию учителя.

И у нас появилась идея создать такие условия, в которых бы ученик получил свои знания сам. Была придумана модель, которая получила название «научно-исследовательский проект». В этой связи моему коллеге, одному из руководителей вечерней физматшколы при МАИ Александру Николаевичу Крутову очень нравилась перефразированная китайская поговорка: «Если дашь человеку рыбу, он будет сыт один день, а если научишь его ловить рыбу, он будет сыт всегда».

Суть нового подхода состояла в том, что ребенок под руководством опытного наставника проводит самостоятельное научное исследование, которое имеет ценность с точки зрения его собственного развития. Понятно, что школьник не в состоянии провести такое исследование, которое принесет нашему сообществу новые знания. И все открытия, которые он совершит, значимы с точки зрения его собственного развития.

Впрочем, я помню один из докладов, с которым выступали на Всесоюзной конференции школьников в 1980-е годы старшеклассники из Новосибирского академгородка. В ОИЯИ в 1980–1990-е годы была вечерняя физматшкола, которую возглавлял Евгений Петрович Жидков. Он был заведующим отделом вычислительной математики в одной из лабораторий института. Эта школа существовала 5–7 лет, и тогда ОИЯИ проводил всесоюзные конференции школьников. Так вот ребята из Новосибирска сами в аэродинамической трубе определяли оптимальную форму закрылка какого-то летательного аппарата, планируя и проводя реальный физический эксперимент.

Чем интересен Академгородок? Я провел там детские годы, могу долго про него рассказывать… Та среда, которую замыслил Михаил Алексеевич Лаврентьев, создавая Новосибирский научный центр, была воплощением модели Эйлера. Ее Пётр I объявил последним указом, но реализовать уже не успел. Эта модель предусматривает взаимодействие науки, университета и гимназии при университете. Всё это как раз удалось сделать Лаврентьеву. И поэтому школьникам, которые учились в физматшколе, были доступны лабораторные установки Сибирского научного центра. Сейчас, к сожалению, школьники не имеют возможности работать на таком оборудовании…

— В ходе летней школы ее участники становятся авторами нескольких проектов. Что они собой представляют?

— На нашей летней школе ребята, проводя исследования, сами открывают закон Архимеда, законы магнетизма, электрического поля, сами получают основные математические соотношения. На наш взгляд, главным итогом любого образовательного процесса, в том числе и школьного, должна стать тяга учащегося к познанию, к открытию чего-то нового, причем через собственную деятельность. Если хотите, своеобразная деятельная любознательность, включающая и анализ, и обобщение увиденного.

Один из первых учеников нашей компьютерной школы стал впоследствии руководителем проектов (и в 1995 году даже был директором школы), и он придумал совершенно фантастический проект «Шар». Думаю, что это одно из самых ярких проявлений преемственности поколений, которое мы пытаемся также культивировать на нашей школе; именно поэтому в проектах заняты разновозрастные участники, а общий возрастной разброс слушателей — от 6 до 16 лет.

Основная идея «Шара» заключается в том, что дети, пока не изучающие физику в школе, — 5–6-й класс — сами продумывают эксперименты, проводят их, анализируют, делают выводы, устанавливают закономерности. Фактически это — введение в экспериментальное физическое исследование.

В частности, дети через серию экспериментов открывают закон Архимеда. И исследовательская задача, которая перед ними ставится, — один из ее вариантов — создать шар, который может поднять заданный груз на заданную высоту. Для этого нужно разобраться, а почему шар вообще может летать. И по завершении летней школы шар, собранный из подручных материалов, летит!

Вы скажете, что идея проектной исследовательской деятельности сейчас на слуху и в ней нет ничего нового. К сожалению, в настоящее время эта идея выхолощена; под проектным образованием понимают всё что угодно, в том числе, например, создание футбольного клуба, где никакого серьезного исследования нет. Даже написание реферата или подготовка презентации в Power Point тоже считается проектной работой.

Отклонюсь чуть в прошлое… В 1990 году академик Александр Андреевич Самарский, ученик и коллега Андрея Николаевича Тихонова, создал Институт математического моделирования (ИММ РАН СССР; он отделился от Института прикладной математики), начал издавать журнал «Математическое моделирование» и, как мог, помогал нашей «внешкольной» работе с детьми. Интересно, что всё это поколение — Тихонов, Самарский, Лаврентьев, Боголюбов — было пассионариями. Они понимали, что надо каким-то образом передавать знания, которыми владеют они и их коллеги-ученики, подрастающим поколениям.

У Боголюбова, Лаврентьева и Тихонова есть, кстати, очень много параллелей. Они были друзьями. У меня есть фотография, доставшаяся от папы (она висит в ОИЯИ в Лаборатории теоретической физики), где на юбилее Боголюбова они все стоят втроем и им в сумме 250 лет. Это были совершенно разные, последовательно принципиальные, умеющие отстаивать свою позицию, даже если она шла вразрез с идеологическими веяними, а вместе с тем лучезарные, открытые и очень позитивные люди.

Я поступил в 1972 году на факультет вычислительной математики и кибернетики МГУ, а Тихонов как раз создал этот факультет, уйдя с мехмата со своей командой. После окончания МГУ я попал в «почтовый ящик», потом в аспирантуру. Самарский меня не взял в аспирантуру сразу (несмотря на имеющиеся к тому времени публикации), сказав, что я должен «понюхать пороху», и отправил на некое научное производство; потом вернул меня в аспирантуру и пригласил после ее окончания в свой отдел в ИПМ, где директором был Тихонов.

Наш институт проводил довольно широкую работу со школьниками, в том числе и во Фрунзенском районе Москвы. Сотрудники института прикреплялись к школам и вели там дополнительные главы физики, математики, программирования. И когда я там появился, то 179-я школа как раз была нашей подшефной. Помню, как Тихонов встречался с молодыми сотрудниками института и сказал такую фразу: «Долг моего поколения [поколения Андрея Николаевича] — через вас, молодых учеников, передать школьникам весь багаж знаний, которым мы владеем». Мы оформлялись на работу в школу, а надбавку получали внутри института. То есть эта значимая работа еще и поддерживалась материально. Руководила этим направлением молодой доктор наук Тамара Алексеевна Сушкевич, ученица академика Гурия Ивановича Марчука, преемника академика Лаврентьева по Сибирскому отделению АН СССР.

И я это рассказываю не случайно. В 1990 году, во второй год проведения школы, мы опять выиграли грант Международного компьютерного клуба. Но тот неожиданно, за две недели до начала, отказался финансировать школу. Я пришел к ныне покойному замдиректора Института прикладной математики Юрию Петровичу Попову и говорю: «Юрий Петрович, вот такая ситуация». — «Спите спокойно, приходите через день».

Я прихожу через день. «Мы нашли способ финансировать школу Институтом прикладной математики через свое дочернее предприятие». Дочернее предприятие было связано с компьютерной графикой. При ИПМ было создано малое предприятие, которое развивало отечественную прикладную компьютерную графику и проводило Всесоюзную конференцию «Графикон». Юрий Матвеевич Баяковский, основатель, «отец» компьютерной графики в России, в ту пору завотделом автоматизации проектирования и машинной графики ИПМ, и его ученик Владимир Александрович Галактионов имели к этому непосредственное отношение.

С этого времени на несколько лет главным покровителем компьютерной школы стал Институт прикладной математики. Он помогал и организационно, и финансово, выделяя средства из разных источников. Вместе со мной в этом проекте ведущую роль играли мои коллеги по институту Николай Алексеевич Митин и Николай Сергеевич Келлин. Слушатели даже шутили, что МКШ это — Митин, Келлин и Ширков…

За тридцать лет МКШ пришлось покочевать по Московской области.

— То есть Дубна не постоянное место проведения?

— Сейчас уже постоянное, и я думаю, это навсегда. Хотя цена и качество в Ратмино как-то контрастируют друг с другом.

С 1990-го по 1996-й, с перерывом на один год, мы проводили МКШ в Пущино. В этом нам очень сильно помогала Галина Сергеевна Качалова, биолог из Пущино, потом она работала в институте Общества Макса Планка в Германии. В тот момент у нас были завязаны контакты с Казанской, Красноярской и Иркутской летними школами. Наши дети ездили туда, оттуда приезжали дети сюда. У нас был обмен со шведами, они приезжали два года: в первый — из города Лунд, во второй— из Стокгольма. А наши дети уезжали туда.

Помню фантастическую ситуацию. Август 1991 года, путч, а у нас шведы. Жена уезжает рано утром из Пущино на автобусе на работу в Москву, а у нас утром по всем каналам телевидения — «Лебединое озеро». Я ей звоню с почты на работу: «Что происходит-то?» — «А я в Москву въехала с танками, у нас танки на Полянке стоят». Я звоню замдиректора по режиму в ИПМ и говорю: «Что делать? У нас шведы». — «Петя, не волнуйся, пришлем спецподразделение, отвезем в Шереметьево и вывезем, всё будет нормально».

Когда позволяло финансирование, мы проводили еще и зимнюю школу. В разных местах: то в Дубне, то в Пущино, то выезжали под Воскресенск (там была школа-партнер). В течение короткой смены знакомились с детьми, и потом лучшие из них приглашались летом, а в Пущино у нас несколько лет обучались дистанционно, по очно-заочной форме проектного образования.

В 1995 году в Пущино поменялась администрация, и за две-три недели до открытия МКШ, когда уже были готовы деньги для оплаты, нам отказали в проведении школы. И Миша Горловой, директор физмат-лицея в Протвино, нам сказал: «Давай приезжай к нам, сейчас всё организуем». И мы провели МКШ на базе лицея. Это было совершенно роскошно — по атмосфере, которой нас там окружили. Мы все называли Мишу Горлового «Ласковый Миша».

В 1996 году нашлись люди в Пущино, которые попробовали нас туда вернуть. Там проходила экспериментальная школа от Академии наук, но после этого стало понятно, что больше в Пущино мы школу проводить не сможем.

— А объясните, что это за подводные камни, почему летняя школа может вызывать какие-то недобрые чувства у чиновников?

— Потому что наша школа длится 21 день, и за этот срок у детей меняется отношение к образовательному процессу. Дети начинают понимать, что многие вещи, которые происходят в школе, просто лишены смысла.

— Это очень опасная вещь. А что потом с детьми этими происходит?

— Это успешные дети.

— То есть они потом умудряются выживать в обычной школе?

— Они прекрасно выживают, они прекрасно устраиваются, они получают хорошее образование, они успешно уходят в бизнес.

Возвращаясь к теме финансирования, отмечу, что были годы, когда мы получали грант РФФИ; был год, когда мы получили грант РГНФ. Затем появился Джордж Сорос, и он тоже поддерживал школу материально. Про Сороса тогда и сейчас говорили разное, я не собираюсь заниматься расследованием якобы «научного шпионажа» или обсуждением каких-то политических вещей, но я просто знаю конкретных людей, которые остались в России благодаря поддержке Сороса. И в их числе я. Учительская стипендия Сороса позволила мне и моей семье остаться в России.

— В какие годы?

— В самые тяжелые годы — в начале 1990-х, когда всё посыпалось. У меня было предложение от коллеги уехать в Австралию, но семейный совет решил, что мы останемся в России.

Сороса в России не стало, но поскольку наша деятельность была известна Академии наук, то исполком Профсоюзов работников Академии наук предложил нам стать детским оздоровительным лагерем. Нам помогали отслеживать все формальности, выделяли дотации. Когда эта возможность исчезла, эстафету академиков Тихонова и Самарского приняло поколение их учеников в лице Юрия Петровича Попова и Бориса Николаевича Четверушкина, тогдашних руководителей ИПМ и ИММ, и нам стала помогать Комиссия РАН по работе с молодежью, которую возглавлял академик Валерий Васильевич Козлов… Если сейчас бюджет МКШ — в районе миллиона — миллиона двухсот тысяч рублей, то примерно треть бюджета в течение нескольких лет, до разгона Академии наук, выделяла комиссия Козлова.

— До 2013 года?

— Да. Два года Дмитрий Зимин выделял средства, пока работал фонд «Династия».

У нас был момент, когда нам немножко помог «Яндекс». Потом, увы, он свернул некоторые образовательные программы. У «Яндекса» было неплохое начинание, связанное с турниром по программированию, и у нас даже дети туда выезжали, а потом как-то раз — и всё исчезло…

Из-за того что финансирование школы сокращалось, бремя ее обеспечения ложилось в основном на плечи родителей. И когда поддержки от Академии наук не стало и найти помощь извне стало практически невозможно, мы сократили количество участников школы.

Как вы знаете, в России очень много неполных семей. Есть дети-сироты. Благо, что появились многодетные семьи. Далеко не все родители могут направить на школу своих детей, которые хотят учиться летом, и возникает проблема, где взять деньги. Если случается такая возможность, то мы берем и детей-инвалидов. То есть мы не боимся работать с таким социумом.

Наша школа носит имя Владика Волокитина — это мой ученик, который трагически погиб… Он и другие мои ученики попытались сделать коммерческий вариант школы. Они провели две школы и поняли, что такая модель не работает. Оказалось, что там, где всё организовано на коммерческой основе, появляются дети, не заинтересованные в учебе. Их родители готовы заплатить любые деньги, но те едут сюда с совершенно другой мотивацией. А мы на летней школе пытаемся создать некий социум, в котором по собственной инициативе творчески взаимодействуют дети и взрослые, представители разных поколений.

Типичный состав школы — примерно 60 детей и 20-25 взрослых. Это стандартная модель, самая эффективная и самая рабочая. Мы стараемся, чтобы дети разных возрастов были связаны одной деятельностью.

— Каковы основные принципы школы?

— Идея нашей школы проста: создать среду, в которой дети учатся исследовать окружающий мир. И первые годы, и довольно долго после у нас присутствовали все направления — и физика, и химия, и биология, и гуманитарные дисциплины. Алексей Устинов, учитель литературы и русского языка у моего третьего ребенка, ведет на этой школе гуманитарные направления.

Если говорить о последних годах, то летом 2017-го у нас прошла необычайно большая школа: было 34 слушателя в возрасте от 6 до 16 лет, и мы смогли взять 16 наставников и ассистентов. Половина нашего преподавательского состава, даже немножко больше, — это молодые ребята. В этом году школу поддержал ОИЯИ, который сейчас проводит много всяких мероприятий для школьников, и это как бы репетиция тридцатилетия летней компьютерной школы. У нас есть грант от программы «Лифт в будущее» (АФК «Система»), который получен через ОИЯИ, еще и сам ОИЯИ добавил средств.

Кроме того, если раньше мы очень много времени тратили на поиски спонсоров и меценатов — а это неблагодарное дело, — то в этом году у нас удивительно хорошая ситуация с меценатами. У нас был и есть постоянный меценат: это наш бывший школьник, он был и ассистентом, и преподавателем у нас в школе, а потом стал и меценатом. В течение пяти лет он выделяет небольшие средства, благодаря которым могут приезжать дети из социально проблемных семей. А в этом году у нас сразу несколько меценатов. 20% нашего бюджета закрыли физические лица, и все они просили не называть их имен: «Мы дали деньги, и всё». Я хотел им показать справки, подтверждающие, что эта семья — без отца, а этот ребенок — инвалид, у него диабет, но они сказали, что этого не нужно.

Удивительно, что всегда находились люди, которые оказывали нам помощь в критический момент. Мир полон добрых людей, и спасибо им за это.

— «Троицкий вариант — наука» летом проводил кампанию краудфандинга, и два лота по 75 тыс. руб. купили два неизвестных мецената. Появляются люди, которые готовы помогать просто так.

— Самое интересное, что это люди в возрасте от 30 до 40 лет. Это поколение моих старших детей, и среди них очень много благотворителей.

— Может, те, кому в свое время не удалось пойти в науку, хотят, чтобы это сделал кто-то другой?

— Это те, кто получил хорошее образование, но жизнь заставила их уйти в бизнес. Они, видимо, чувствуют какую-то нереализованность и пытаются это компенсировать. Но мне досадно, что я не могу назвать их имена. Благодаря им часть детей приехала на летнюю школу бесплатно. Многим были сделаны серьезные скидки.

— На школе я увидела детей, которые ходят с синими галстуками…

— У нас есть несколько традиций, и мы пытаемся их сохранять. В частности, каждое утро открытым голосованием дети выбирают Человека дня. Потом, в конце школы, на общем собрании закрытым голосованием выбирается Человек года, который на следующий год приезжает на МКШ бесплатно.

— Как проводится отбор детей на школу?

— По некоторым причинам мы ушли в область естествознания и технического творчества детей, хотя я сам сейчас затрудняюсь сказать, какое образование важнее: естественнонаучное, техническое или гуманитарное. Просто мы увидели, что большинство современных детей не умеет даже молоток держать в руках. К тому же прекратили существование многие КЮТы (клубы юных техников). Стало понятно, что упор надо сделать на том, чтобы мальчики, будущие мужчины, много чего умели делать. У нас в этом году необычная школа — всего три девочки на полном пребывании (из Дубны приезжает поровну мальчиков и девочек). Остальные — мальчики.

Перед началом МКШ мы проводим мероприятия по техническому творчеству ребят. В этом году при поддержке программы «Лифт в будущее» и ОИЯИ мы провели в Московской области серию соревнований-семинаров по конструированию воздушных шаров, технические хакатоны. Они прошли в Дубне, Тарасовке, Яхроме, Серпухове и Долгопрудном. По результатам таких зональных семинаров-турниров лучшие ребята — победители — приехали на два дня в Дубну. И тут уже у них было более сложное задание — сделать парашют и определить изменение скорости его движения при опускании вместе с телом.

Самая серьезная разработка, получившаяся в итоге, — корзина, оснащенная датчиком, который измерял расстояние, и на основе этой информации, специально обработанной на компьютере, определялась скорость падения парашюта. Так что в основном отбор идет через такое общение с детьми.

Объединенный институт ядерных исследований третий год в конце марта проводит фестиваль «День физики». Это фестиваль естественных наук: физики, химии, математики. Это совершенно фантастическое мероприятие, на котором представители из Санкт-Петербурга, Москвы и других городов привозят экспериментальные работы, сделанные школьниками. Школьники школьникам демонстрируют свои экспериментальные установки.

Информация обо всем этом есть на сайте «Физик-математик» (fizik-matematik.ru). Это сайт этого движения. Один из его идеологов сейчас работает в Израиле, и он параллельно в рамках МКШ проводит школу «Идеал», связанную с английским языком и математикой.

Отбор детей происходит и на турнире по робототехнике, который постепенно вышел из стен ОИЯИ и превратился в отдельное мероприятие. На турнире этого года у нас было 88 участников. И, в отличие от остальных российских турниров, он проходил в виде учебного семинара-соревнования. Участникам выдавали оборудование и давали задание собрать в течение дня определенное устройство. Обычно же на соревнования дети приезжают с уже готовыми роботами.

— Лего-роботами?

— Вы знаете, лего мы оставили по инерции, потому что очень много детей на него подсажено. Я могу отдельно рассказать, что мы делаем, чтобы увести детей от лего в настоящую робототехнику («Ардуино»).

Основной контингент — это дети, которые так или иначе прошли через наши мероприятия; есть те, кто приезжал в прошлые годы. В частности, у нас в прошлом году Человеком года стал Владимир Бондарь, а он из Америки, из Калифорнии. Сообщество проголосовало за него.

И часть детей попадает сюда, пройдя регистрацию на сайте и выполнив творческое техническое задание. Поэтому случайных участников здесь очень мало. В этом году очень много детей сотрудников ОИЯИ… В первой школе, 1989 года, принимали участие дети из Чехословакии, Болгарии, Германии. Из Спитака (где в том году было ужасное землетрясение) мы позвали армянских детей. И было шествие по Дубне с флагами стран-участников. В канун тридцатилетия МКШ мы пытаемся возобновить участие детей из разных стран. В этом году приехали мальчик из Азербайджана и девочка из Монголии (их родители работают в ОИЯИ, а эти страны — члены-участники ОИЯИ). Таким образом мы начали подготовку к своему очередному юбилею…

— Спасибо за интервью!

Пётр Ширков
Беседовала Наталия Демина
Фото Н. Деминой