Научный журналист Александра Борисова подводит итоги дискуссии о роли МООК в научной коммуникации и одновременно с тем о роли научной коммуникации и СМИ в развитии онлайн-образования. Ключом к успеху, как всегда, будет четкая постановка целей перед созданием онлайн-курса, отлаженное взаимодействие при его сопровождении между авторами, продюсерами, коммуникаторами и платформой, на которой, собственно, и производится запуск курса. Всего этого, к сожалению, на российском рынке пока недостает.
Аббревиатура МООК означает массовый открытый онлайн-курс. Фактически это любой курс, доступный на видео в Интернете. МООК достаточно новы как явление, поэтому взгляды на них даже в научно-образовательной среде очень разные: от “что это вообще значит” до “это уже вчерашний день”. Есть восторженные оптимисты, верящие в то, что онлайн-образование вскоре изменит мир к лучшему, есть скептики разных мастей: от видящих в Интернете угрозу «настоящему» образованию, университетским традициям и ставкам профессуры до футуристов, уверенных в том, что МООК — это нечто мертворожденное, вообще «не взлетевшее» как идея.
Осложняется это многообразие и размытостью самого понятия. Слово «массовый» в расшифровке аббревиатуры довольно неоднозначно и характер его употребления зависит от области знания. Скажем, в российской практике на курсах астронома Владимира Сурдина слушателей десятки тысяч, а на курсе по научной коммуникации Санкт-Петербургского университета информационных технологий, механики и оптики (ИТМО) — меньше тысячи, и это естественно. Курсы бывают разной степени открытости: обычно видео посмотреть можно бесплатно, а контроль над выполнением заданий и взаимодействие с преподавателем для получения документов (вплоть до удостоверения о повышении квалификации государственного образца), как правило, требуют оплаты. В некоторых особенно злободневных и популярных курсах платить нужно даже за просмотр видео, причем в случае университетов мирового топа — платить немало. Русскоязычные курсы, как правило, более открытые и недорогие — их не очень много, меньше и пользователей и конкуренция на рынке. Почему?
В России действуют программы развития онлайн-образования, получили известность две основные русскоязычные платформы — это «Лекториум» и «Универсариум», курсы российских университетов доступны и на главной международной платформе Coursera. Однако с ответом на вопрос о том, для кого и зачем производятся эти курсы и как их продвигать, по-прежнему нет полной ясности, в том числе и для тех, кто их производит. Между тем онлайн-образование открывает совершенно новые возможности и для научной коммуникации, и для продвижения университетов. Этой теме была посвящена сессия Ассоциации по коммуникациям в сфере науки и образования (АКСОН, akson.science) на конференции eSTARS (eLearning Stakeholders and Researchers), прошедшей 10–11 октября в Высшей школе экономики [1].
Ситуации, когда МООК оказывается не целью, а инструментом — вольно или невольно — на самом деле не новы. Данил Фёдоровых, старший преподаватель департамента теоретической экономики факультета экономических наук НИУ ВШЭ, автор одного из первых русскоязычных курсов на платформе Coursera, вспоминает успех книги «Sapiens: Краткая история человечества» профессора Еврейского университета в Иерусалиме: «Юваль Харари написал книжку на иврите, которая была достаточно популярна. Потом он сделал по ней курс на Coursera, который оказался суперпопулярным. И после этого книжка была переведена на английский и еще 30 языков. Тут Coursera сработала как инструмент научной коммуникации. Не надо зацикливаться на СМИ».
С этим согласен и директор Центра научной коммуникации Университета ИТМО Дмитрий Мальков: «Поскольку мы в Университете ИТМО попробовали практически все образовательные форматы в сфере научной коммуникации — от разовых курсов до МООК и полноценной магистерской программы, — я могу сказать, что мы довольно успешно их перекрещиваем — используем одно для продвижения другого. Наш МООК — это окно входа в мир научной коммуникации для тех, кто хочет познакомиться с профессией. Он довольно поверхностный с точки зрения контента, но дает хорошее представление о том, что ждет студента и специалиста в этой сфере. Через МООК к нам на магистратуру пришли студенты из регионов, т. е. это хороший способ дотянуться до отдаленных областей, куда сложно приехать с лекцией».
Не все курсы могут стать материалом для популяризации. Есть занятия прикладного характера, ориентированные на обретение конкретного технического навыка. Вместе с тем особенно любимы и посещаемы те лекции, где затрагиваются темы, оказавшиеся на слуху благодаря СМИ. Автор суперпопулярных курсов по астрономии, ст. науч. сотр. ГАИШ МГУ Владимир Сурдин считает, что самое важное и сложное в работе с МООК — это понять свою аудиторию. «Я надеялся, что один раз запишу видео — и свободен, а у меня десять тысяч слушателей на каждом курсе, они задают вопросы, и каждый вечер с этим нужно работать и понимать их, — отметил Сурдин. — У лекторов общества „Знание“ не было проблемы с пониманием аудитории, перед которой ты выступаешь. Нас просто направляли — в колхозы, на фабрики, в тюрьмы, военные части. Никакого онлайна — всегда аудитория перед тобой, ты понимаешь, на каком уровне говорить, что они знают и чего не знают. А на МООК я говорю — и у меня в голове складывается образ моих слушателей лишь на основании вопросов, которые они присылают. Но вопросы задают те, кто что-то понимает, кто любознателен и в курсе того, о чем мы говорим. А когда сейчас я езжу по городам (астрономия в школы вернулась, приходится общаться довольно много с учителями), я понимаю, что основная аудитория моего курса совсем не того уровня, что я представлял».
Впрочем, вопрос понимания аудитории касается не только лекторов. «У меня пожелание ко всем, кто записывает онлайн-курсы: как следует знакомиться со своей аудиторией. Желательно до того, как записывать курс. Но это невозможно. Я, по крайней мере, пока не знаю, как это сделать», — подытожил Сурдин.
Задача курса и его судьба определяется не только контентом, но и автором и задачами университета, который спонсировал его создание. «Доля прошедших курс до конца не имеет никакого значения, если мы не знаем цели курса, — поясняет основатель платформы „Лекториум“ Яков Сомов. — Если у нас абстрактная цель — обучить, — то, наверное, маленький процент — это не очень хорошо. С другой стороны, до нас дошли самые мотивированные люди. Если задача — отобрать лучших для какой-то цели, — то чем меньше дошло до конца, тем лучше. Если задача — продвижение какой-то технологии, мировоззрения или бренда вуза, — то нам вообще неважно, дошли студенты до конца или нет, важен охват, касание. Если задача — упоминание в СМИ, — то число участников неважно тем более. Курс превращается в комплексный медиа-проект: красивые и понятные ролики (они все до 10 минут) могут быть размещены на научно-популярных видеоканалах, на их основе можно сделать лонгриды и тесты для онлайн-СМИ. В идеале курс выполняет задачу и обучения, и пиар-продвижения. Но это в идеале, на деле этого практически не происходит. Очень часто пиарщики университетов, научные коммуникаторы просто не знают о том, какие курсы в университете делаются, и не знают или не понимают, что онлайн-курс — это крутой рекламный проект».
Отчасти свет на эту проблему удалось пролить в опросе, проведенном перед сессией среди научных журналистов с одной стороны и авторов МООК — с другой. И журналисты, и авторы МООК (более 70%) пассивно готовы сотрудничать, но не видят мотивации к проактивному началу взаимодействия, утверждая, что этим заняться должен кто-то другой. Для этого, получается, нужны посредники — научные коммуникаторы или представители платформ МООК.
Успешные кейсы существуют: Инесса Роман-Погоржельская от имени Coursera рассказала о потрясающем кейсе MoMA (Музея современного искусства), когда онлайн-курс находился в тесной связке со стратегией интернет-продвижения и стал органичной частью активности в соцсетях, многократно повысив ее эффективность [2].
Получается, что МООК не так уж сильно отличаются от современной научной коммуникации, которая не ограничивается СМИ, — в ней переплетаются лекции, социальные медиа, СМИ, блоги, нет никакого отдельного продвижения МООК в СМИ, да и само понятие СМИ уже не такое центральное. Есть единая онлайн-экосистема, в которой существуют и МООК, и просвещение, и управление репутацией университета. То, как части этой экосистемы будут взаимодействовать, кто кого будет продвигать и почему, зависит от задач, ресурсов и квалификации участников рынка. В свою очередь, и плодотворное взаимодействие МООК со СМИ и социальными медиа, подразумевающее не рекламные объявления, а взаимно полезный обмен информацией, не только возможно, но и более эффективно для обеих сторон. Однако оно не происходит и не произойдет само по себе: роль научного коммуникатора — не сервисного рекламщика, а думающего и понимающего обе стороны процесса специалиста — становится ключевой.
И какие выводы? Прогнозы и приоритеты?