Имена синиц — 2

(Продолжение. Начало см. в ТрВ-Наука № 246)

Кажется, никакие другие птицы так не удивляют нас своими именами, как синицы. На лекциях и экскурсиях мне порою задают вопросы о происхождении названий разных видов синиц. Мне приходится спорить с коллегами-орнитологами о значении синичьих прозвищ. В одном из таких споров и родилась идея написать заметку о синичьих именах, в надежде не только поделиться своими мыслями и находками, но и получить отклик от орнитологов и филологов. Многие мои заключения пока остаются гипотезами, и я вовсе не претендую на абсолютную правоту.

Гаичка

Где-то мне встречалось объяснение, будто гаичка получила свое имя из-за поведения: добывая корм, она вращается вокруг ветки, как гайка, которую накручивают на болт. Еще связывают это имя со словом гай — чернолесье, лиственный лес в низине, часто пойменный. Действительно, гаички нередко кормятся по таким лесам, а для болотной, или черноголовой, гаички пойменные ивняки и ольшаники являются основной станцией гнездования.

Наиболее вероятно, однако, другое происхождение этого названия, звукоподражательное. Гай — это карканье, шумные звуки, издаваемые, например, грачами, отчего грач получил прозвище гайворон (в отличие от собственно ворона, скупого на крики). В. И. Даль связывает названия грачей и чернолесья, но в его же словаре слово гайворонье, или, опять же, гай обозначает также всякую стаю врановых птиц — грачей, ворон, галок. Связь названия этих птиц с нестройным громким галдением и карканьем, таким образом, несомненна. По Далю, гаить, гайкать или гайкнуть — кричать «гай-гай», погоняя скотину; гайканье — ауканье; гайчить — окликать в море встречное судно.

Каждый, кто встречал гаичек в природе, знает, что их появление чаще всего сопровождается громкими криками — «джэ-э джэ-э…». Гаички издают их в волнении, в том числе обнаружив человека. От этого крика произошло исходное прозвище птички — гайка, позднее его стали чаще употреблять в ласкательной форме — гаечка или гаичка.

В России обитает несколько видов гаичек. Одна из них, наиболее распространенная и чаще остальных подлетающая к жилью человека, получила характерное имя пухляк (В. И. Даль сохранил старую форму этого слова — пушак). Действительно, в морозы, когда эти птички появляются под окнами, они похожи на пушистые шарики. Впрочем, это имя применяли и к болотной, или черноголовой, гаичке. Другое народное название пухляка, или буроголовой гаички, — монашенка, скорее всего, связано с неброской окраской птички, носящей на голове «шапочку», похожую на женскую косынку. Болотную гаичку, населяющую пойменные заросли, называли луговкой и камышевкой.

Лазоревка

В России живут два вида лазоревок: обыкновенная лазоревка и белая лазоревка. Народное название белой лазоревки — князёк — впервые введено в научный оборот в 1771 году академиком И. И. Лепёхиным, это имя ему сообщили птицеловы города Симбирска (ныне Ульяновск). По объяснению из дневника самого И. И. Лепёхина, дающего подробное описание птицы, «красота перьев пожаловала его между синичками в князьки». Зоолог М. Н. Богданов, пересказавший историю открытия и описания князька, замечал, что «наш народ зовет князьками всех выродков белого цвета, встречающихся между разными животными» , то есть альбиносов.

В этом значении слово приводит и В. И. Даль, уточняя, что князёк — «животное необычайной шерсти или пера, особливо белый, королек, красивый выродок». Этому определению соответствуют обстоятельства встречи князьков под Симбирском во времена И. И. Лепёхина (1768 год), где князьки, попадаясь значительно реже схожих с ними обыкновенных лазоревок, появлялись лишь во время сезонных кочевок: «…водится по большой части в мелком дубнике, и только зимним временем примечается».

Название лазоревка фиксирует старую, средневековую форму слова лазурь — лазорь. В оперении лазоревок, действительно, много темно-голубого, лазоревого цвета. Любопытна трансформация этого названия в локальной традиции, зафиксированной С. Н. Сергеевым-Ценским в рассказе «Аракуш», основанном на впечатлениях его детства, проведенного в Тамбове: «Сухими и теплыми еще осенними утрами, когда воздух гуще и земля строже и виднее чернобыл на межах, когда ближе к опушке придвигались черноголовые монашенки-гайки и глушки с сизыми щечками, но тоже в черных шлычках, и синицы-лазоревки, очень длиннохвостые, белые с лазурью, пушистые, торжественно наряженные, как на свадьбу или на бал, — так было неслыханно-радостно проснуться в воскресенье на самой заре, чуть щели покажутся в ставнях, кое-как одеться, захватить то, что приготовлено еще с вечера, выскользнуть из дому так, чтобы и не разбудить никого, и потом, по сонной еще улице, бежать к Авдеичу…»

Здесь лазоревками неожиданно названы ополовники (присутствие лазурного цвета в их оперении уже ошибка памяти автора), а голубая синичка и в рассказе, и в других произведениях С. Н. Сергеева-Ценского получила имя лозиновка («хорошенькие, маленькие, в голубых платочках птички-лозиновки»). Эта птица, конечно, встречается в лозняке, особенно во время сезонных миграций, но в данном случае лозиновка, по-видимому, то же искаженное и переосмысленное лазоревка. Красивое, «благородное» название обычной маленькой птички (лазурь считалась небесным цветом) перешло на птицу более ценную для птицелова.

Наряду с другими мелкими птицами, встречающимися в кустарниках, лазоревку называли малиновкой. Это прозвище встречается у П. С. Палласа. Он же относит название малиновка и к ополовнику. У П. С. Палласа или в других изданиях XVIII и XIX веков то же имя применяется к зарянке, к мелким камышевкам (садовой, болотной, а также, ошибочно, к тростниковой камышевке), к зеленой пересмешке, к соловью-красношейке, а также к синице-московке. Таким образом, название малиновка давалось без особого разбора различным мелким насекомоядным певчим птицам, обитающим в зарослях древесно-кустарниковой растительности, хотя в XVIII и в начале XIX века его чаще всего относили к пернатым, населяющим заросшие уголки сада, — к зарянке и садовой камышевке. В современной литературе это название применяют, как правило, к зарянке и зеленой пересмешке.

Совсем в стороне от «благородных» прозвищ лазоревки стоит имя бесóк, относящееся к ее «хищному» нраву: в клетке, а порою и на воле лазоревка может заклевать других птиц. Мне приходилось наблюдать, как лазоревка убила и частично съела воробья, попавшего в сеть.

Гренадерка

Имя этой птицы поддается однозначной интерпретации. Гренадеркой (или, по-старому, гренадером), как и хохлушкой ее называли за длинный острый хохол, который птица постоянно держит встопорщенным. Этот хохол по форме напоминает высокие конусовидные гренадерские шапки, или гренадерки. Такие шапки появились в Пруссии в конце XVII века как непременный головной убор гренадеров. Остроконечные шапки оказались удобны тем, что не мешали метанию гранат. Фасон этих шапок быстро распространился по всей Европе, однако в начале XIX века их уже практически не носили. Следовательно, название гренадерки относительно позднее и появилось, скорее всего, в XVIII веке. Другое народное название — барашек — хохлатая синица получила за свои «блеющие» крики.

Ополовник

Длиннохвостая синица (по-старому — долгохвостая синица, долгохвостик, хвостовка) не связана с прочими синицами близким родством, однако до недавнего времени зоологи относили ее к тому же семейству, поэтому без упоминания о хвостовке не обойтись. Длинный хвост настолько характерная черта этой птички, что именно с ним связано большинство ее народных названий. Сравнение с иными длиннохвостыми птицами слышится в прозвищах фазанчик и павлинчик.

Менее возвышенно и даже несколько комично звучат названия, в которых длиннохвостую синицу сравнивают с имеющей длинную ручку разливательной ложкой: ополовник (ополовничек) и чумичка. Если в первом имени явно слышится современное половник, то слово чумичка (имеющее тюркское происхождение) практически утрачено в современном языке и как название кухонного прибора, и как имя птицы. В XIX веке ополовничком эту птицу называли в основном питерские птицеловы, а прозвище чумичка было популярно в Москве, не случайно оно появляется в стихотворениях москвича Павла Барто: «…И на зов летят синички — / Две московки, три чумички, / Стайкой гайки-пухлячки, / Молодежь и „старички“»…

В конце XIX и в начале XX века имя птички часто писали как апполовник. Выше уже было упомянуто, что в это время в некоторых местах чумичку называли «благородным» именем лазоревка. В Петербурге название птички исказилось по-своему: любители птиц за красоту стали называть ее аполлоновкой (реже аполловником). Это название было популярным не более двух-трех десятилетий и к середине XX века совершенно вышло из употребления, оставшись только в книгах, написанных заядлыми птицеловами (например, у Владимира и Елены Гусевых: «…нежнейшие бело-розовые аполлоновки с длиннейшими, как у райских птиц, хвостами…»). В последние годы неожиданно появилась версия, что «ополовник — возможно, искаженное аполлоновка» (комментарии Марии Галиной и Марины Корниловой к переизданию «Жизни животных» А. Брема). Что послужило поводом для подобного «обратного» толкования — сказать трудно.

Есть у ополовника народные имена, и вовсе не связанные с его выдающимся хвостом. Это упомянутые М. А. Мензбиром прозвища пухляк и виноградка. Первое связано с обликом пичуги, похожей на белый пушистый шарик, второе — с винно-розовыми оттенками в оперении птицы.

Ремез

Название крошечной птички, «которая вьет гнезда кошелём» (В. И. Даль), появилось в русском языке от польского remiz, по-видимому, не прямо, а через украинский язык. Это прозвище широко распространилось благодаря поверьям, связанным с ее гнездом, и имевшим хождение на Украине по меньшей мере в XVIII и в начале XIX века, а оттуда перешедшим в Россию. В «Энеиде» И. П. Котляревского, написанной к 1798 году: «I зараз в горщичок наклали / Вiдьомских всяких розних трав, / Якi на Йванiв вечiр рвали, / I те гнiздо, що ремiз клав…» То же у Е. П. Гребёнки: «…помните, как была в Нехайках дневка гусарского эскадрона, нашла ремезово гнездо шинкарка Феська. Умная баба Феська: дождалась же военных людей! Небойсь, сама не пошла: знала, что ремез птица волшебная! В глухую полночь взяла двух солдат и сняла с вербы гнездо».

В Сибири поверья, связанные с ремезом, были известны уже во второй половине XVIII века. По воспоминаниям К. А. Авдеевой, опубликованным в 1841 году, но относящимся к 1800– 1810-м годам, «в окуриваниях» больных употребляли «в Сибири ремезово гнездо». В представлениях об этой птице смешались правда и вымысел: Ремез, маленькая птичка, водится в глухих дремучих лесах Сибирских; гнездо вьет похожее видом на гусиное яицо и делает его очень искусно из самого нежного пуха; с одной стороны гнезда маленькое отверстие, куда влетает птичка. Ремез прикрепляет свое гнездо между древесными ветвями; говорят, что ремез не оставляет своей самки никогда, и в Сибири есть пословица: ревнив, как ремез. Гнездо ремезово достают чрез промышленников, живущих в лесах для ловли зверей, и если достанут, то приятельницы делят между собою и берут для окуривания.

Польское remiz произошло от немецкого Riedmeise — «болотная синица». Еще в середине XIX века употреблялось написание (и, очевидно, произношение) ремёз (с ударением на первом слоге). Довольно скоро безударная «ё» перешла в «е». В словаре В. И. Даля ремез называется «первой пташкой у Бога» за искусство плетения гнезда. В. И. Даль, по-видимому, ошибочно называет ремеза также гаечкой. В дневнике И. И. Лепёхина птица названа ремезок. Согласно М. А. Мензбиру, прозвища ремез и ремезок местами относили и к корольку, вероятно, из-за сходства размеров этих птиц.

В современном русском языке название ремез относится также к одному из видов северных овсянок. Схожее значение встречаем уже в словаре В. И. Даля: «Ремез (московское) — желтобурая пташка дубровка, юрок». Согласно М. А. Мензбиру, применительно к северной овсянке прозвище ремез употребляли в конце XIX века в Петербурге. По-видимому, это слово не связано напрямую с названием синицы, хотя окончательную форму, скорее всего, приняло под его влиянием. Возможно, оно возникло в Сибири применительно к упомянутой В. И. Далем овсянке-дубровнику, обитающей в поймах рек, и связано со словом ремá (урема), обозначавшим не только пойменный лес и кустарник, но и речную пойму вообще. Из Сибири уже с клеточными птицами их прозвище попало в Москву. По В. И. Далю, слово рема имеет татарское происхождение. Дубровник населяет поймы рек с кустарниками, овсянка-ремез — таежные болота.

Разговор об именах синиц можно продолжать еще долго. Я буду рад любым комментариям и от орнитологов, и от филологов, и от птицеловов. Эти две статьи я посвящаю светлой памяти зоолога Вячеслава Фёдорова — он увлеченно рассказывал про жизнь синиц и про свою работу с ними. Сейчас мне этих разговоров очень не хватает.

Павел Квартальнов,
канд. биол. наук, науч. сотр. кафедры зоологии позвоночных биологического факультета МГУ