Только на сайте ТрВ читайте расшифровку пресс-конференции «Будет ли услышан голос науки?» в РИА Новости, которая состоялась 14 июля 2010 г. с участием старшего научного сотрудника химического факультета МГУ Алексея Бобровского, зам. директора ИППИ РАН Михаила Гельфанда и научного сотрудника ФИАН Евгения Онищенко. Несколько фрагментов публикуем ниже, полную версию см. http://trv-science.ru/2010/08/03/ria-print.
А. Бобровский: Ситуация с фундаментальной наукой в России, действительно, катастрофическая, и это, безусловно, приведет к проблемам и в экономике, и вообще в жизни государства. Без фундаментальной науки ни о каких технологиях будущего говорить не приходится — их просто у нас не будет. Это коснется и производства, и всех сфер жизни. Более того, в какой-то момент исчезнут люди, которые будут в состоянии всего лишь осмыслить открытия, совершаемые за границей, т.е. таких людей у нас просто не будет. Это — катастрофа. (…)
М. Гельфанд: Я переформулирую то, что сказал Алексей. Трагедия начнется не тогда, когда некому будет писать статьи в Nature. Это ужас, но еще не ужас-ужас-ужас. А трагедия начнется тогда, когда некому будет читать статьи в Nature.
Е. Онищенко: …Еще один короткий пример насчет необходимости фундаментальной науки, уже не на уровне цифр. Так не бывает, когда говорят: а давайте мы сначала разбогатеем, разовьем экономику, продвинем технологии, а потом, когда станем богатыми, будем тратить деньги на фундаментальную науку. Так не бывает; это маниловские мечтания. Лишь один пример: в 30-е годы прошлого века у нас были ядерные физики — Курчатов и другие, и они регулярно подвергались нападкам за то, что занимаются проблемами, далекими от нужд народного хозяйства. Ведь есть действительно серьезные проблемы — поднять КПД паровоза и др., еще что-то. А у физиков какая-то радиоактивность, какие-то атомы — зачем это нужно?
И представьте себе на минутку, что демагоги, которые занимались такими нападками вроде как из соображений пользы для народа, — они победили бы, и в СССР не стало специалистов, которые были бы в состоянии осознать, что происходит за рубежом в этой области, которые не имели бы какого-то научного задела. Это пример того, что в науке крайне недальновидно выделять приоритетные направления и бросать туда все силы лишь по соображениям народно-хозяйственной пользы, забывая о фундаментальных исследованиях.
* * *
М. Гельфанд: С РФФИ получился просто анекдот. Под разговоры о важности фундаментальной науки, про какие-то глобальные решения типа создания научных центров или массового возвращения диаспоры -бюджет РФФИ существенно упал. …Основной, базовый фонд, который поддерживает очень много групп, в результате практически удушен.
* * *
Ведущий: С вашей точки зрения, какой должна быть реакция на письмо? Если мы будем не реалистами и поразмышляем над оптимистичным вариантом событий.
Е. Онищенко: Если оптимистичный вариант, то кто-то из двух наших любимых руководителей — президент или премьер — должен прореагировать, потому что у нас бегать-то не начинают, если кто-нибудь кулаком не стукнет и не скажет: «А где?!». Хотелось бы, чтобы Президент дал поручение правительству обеспечить нормальную деятельность фондов, создать законодательную базу, внести изменения в Бюджетный кодекс и увеличить бюджет фонда. К примеру, график такой: в 2011 г. бюджет РФФИ — до 7% от гражданских исследований и разработок, в 2012-м — до 8,5% и в 2013-м, допустим, -до 9%. Но это лишь некоторая частная вещь.
…Есть еще одна важная системная вещь… Замкнутость чиновничьего сообщества, проедание ресурсов и непоследовательность действий в научной сфере происходит в значительной степени из-за двух важных вещей. Практически в выработке и проработке решений не принимают никакого участия активно работающие ученые. Нет открытого гласного обсуждения на нормальной, постоянной системной основе… А второе (может быть, еще более важное), — что чиновник не чувствует ответственности. Если ему как-то сошло с рук сегодня, сошло с рук завтра, то сойдет с рук и послезавтра.
Фото А. Артамонова