«Очаги живой науки»

На посленовогодние вопросы ТрВ-Наука ответил Борис Штерн, докт. физ.-мат. наук, вед. науч. сотр. Института ядерных исследований РАН, главред ТрВ-Наука.

— В последние два года Вы много ездите по России, читаете научно-популярные лекции. Изменилось ли у Вас понимание того, чем живет Россия? Появилось больше оснований для оптимизма или уныния?

— Появились основания для сдержанного оптимизма относительно далекой перспективы. Я уже говорил это в разных местах, и другие люди подтверждают: в обществе растет интерес к науке. К настоящей культуре, вероятно, тоже. Я это сам вижу по аудитории. Но это — далекая перспектива. Относительно ближайшей не могу сказать ничего хорошего. Попробую вести более здоровый образ жизни, чтобы дожить до лучших времен. Сейчас переживаем Средневековье-лайт, глядишь, настанет и новое Просвещение.

— Что делать ученому в сложившейся социально-политической ситуации? Может ли ученый развивать науку в современной России и что для этого нужно?

— Конечно, может, и есть люди, которые это делают. Для этого есть пассивный способ — попасть в хорошую компанию, в один из очагов живой науки. Такие очаги, слава богу, остались. Что до меня — я нахожусь вне подобных очагов, но с удовольствием наблюдаю их со стороны. Активный способ — самому создать такой очаг. Это куда сложнее, но я знаю людей, которые сделали это.

— Может ли Академия наук в сложившейся ситуации оказывать существенное влияние на развитие науки?

— По поводу существующей Академии наук у меня унылые впечатления. Конечно, РАН (в широком смысле, включая институты) — самая сильная часть нашей науки, но она уже не может противостоять разрушительному давлению государства. Тем не менее в Академии есть отдельные яркие пятна. Например, Отделение физических наук. Оно не раз своими решениями отстаивало честь Академии. Еще более яркое пятно — клуб «1 июля», про который ТрВ-Наука неоднократно писал.

Наконец, есть яркие деятельные люди среди академиков — они могут еще немало сделать для выживания науки. Раньше настоящие порядочные ученые в Академии не имели контрольного пакета, но имели блокирующий. Боюсь, что теперь, после присоединения Академии медицинских наук и Академии сельскохозяйственных наук, они потеряют и блокирующий. Так что М. В. Ковальчук может смело баллотироваться в академики. Какое тут развитие науки? Речь идет о выживании, и тут надежда скорее на отдельных людей и сообществ внутри РАН.

— Видите ли Вы необходимость создания новых организаций ученых?

— Скорее вижу необходимость в мобилизации и реанимации существующих. Есть и живые организации. Живо Общество научных работников, клуб «1 июля», инициированная им и Комиссией общественного контроля в сфере науки перманентная Конференция научных работников.

Конечно, сейчас мобилизоваться не так просто — в воздухе ощущение приближающегося/-ейся не катастрофы, а…, но в ТрВ-Наука такая лексика не употребляется. Именно поэтому важно мобилизоваться и держаться за руки — это поможет пережить то, что приближается.

— Уезжать или не уезжать, конечно, каждый решает сам, но какие есть условия для этого решения?

— Тем, кто находится на островке живой науки, уезжать никуда не надо, до тех пор пока можно свободно ездить по миру. Тем, кто уже реализовался самостоятельно, — тоже. А молодым, которые не видят для себя здесь перспективы, лучше уехать. Другое дело, что может наступить такое время, когда придется не то что уезжать, а уносить ноги. Надеюсь, пронесет.

— Как Вы оцениваете успех Вашей книги «Прорыв за край мира»? Будет ли ее продолжение? Работаете ли над новой книгой? Какие творческие планы?

— Некий успех есть. Книга была близка к «Просветителю» (инсайд), я получил за нее Беляевскую премию. Много хороших отзывов. Из них мне особенно дороги отзывы, с одной стороны, таких людей, как Владимир Евгеньевич Захаров и Лев Матвеевич Зелёный, с другой стороны — старшеклассников. Тираж в основном распродан, будем допечатывать. Продолжения книги не будет — тема для меня в основном исчерпана. Будут другие книги. Новую книгу уже заканчиваю. Собственно, уже можно было поставить точку, но решил, что полезно написать еще главу. Через пару недель закончу. Это будет фикшн, но с большой научной и идейной нагрузкой. Как я в шутку выразился, «сверхтвердая НФ».

— Мешает ли популяризаторская деятельность Вашей основной научной работе?

— Еще как! В этом году ни одной научной статьи. Сейчас наклевывается статья, но надо публиковать по меньшей мере штуки две-три в год (так и публиковал в свое время). Спасибо, в институте пока терпят.

— Какие фикшн- или нон-фикшн книги, фильмы или музыка привлекли Ваше наибольшее внимание в 2015 году? Не могли бы Вы рассказать о них поподробнее?

— Чукча теперь не читатель, чукча теперь писатель… И все-таки одну хорошую книгу недавно прочел. Это «Мифы об эволюции человека» Александра Соколова. Причем у меня уникальный экземпляр — не только с автографом, но и с блоком, вклеенным в обложку вверх ногами (у Саши с собой это был единственный экземпляр). Причем при дарении перевернутой книжки присутствовал удивленный глава издательства («Альпина нон-фикшн») Павел Подкосов. Книга действительно прекрасная. Развенчание мифов заодно оказывается приемом для обстоятельного изложения современных представлений об эволюции человека. К тому же не без юмора.

— Над какой научной задачей Вы сейчас работаете? На что в 2016 году будут направлены основные усилия?

— Всякие квазары-блазары в гамма-лучах (по данным телескопа «Ферми»).

— Есть ли, на Ваш взгляд, угроза клерикализации научно-образовательной сферы в России?

— Научной — нет, образовательной — да, но надеюсь, из этого ничего не получится, кроме противоположного эффекта — утверждения атеизма от противного.