Заочная математическая школа

С 1970-х годов в Москве работает Заочная школа, в которой старшеклассники из разных регионов страны учатся математике, биологии и некоторым другим предметам по переписке. Им присылают краткие пособия и интересные задания, которые они выполняют и отсылают в Москву, где их проверяют студенты МГУ и другие работники Заочной школы. В первые четыре выпуска школу окончило 12 тыс. учащихся. На пятом году работы (1969/1970 учебный год) в ней числилось около 10 тыс. учащихся, а на десятом году — 19 тыс.

Одним из тех, кто стоял у истоков этой школы, был Михаил Борисович Беркинблит, сотрудник Института проблем передачи информации РАН. В своих воспоминаниях он рассказывает о том, как всё начиналось.

Недавно исполнилось 50 лет со времени создания Всесоюзной Заочной математической школы. Это хороший повод, чтобы вспомнить о том, как она создавалась, и о тех людях, которые ее создали.

Но я начну немного издалека, чтобы рассказать о том, как моя семья оказалась связана с созданием Заочной школы.

Как мы с женой познакомились с Израилем Моисеевичем Гельфандом

Идея создания Заочной математической школы принадлежит выдающемуся математику и биологу, — Израилю Моисеевичу Гельфанду. Расскажу, как мы с ним познакомились.

После окончания пединститута я работал в 362-й школе. Преподавал там физику, астрономию, логику и психологию (когда-то в школе были такие предметы). Но в 1960 году нашу школу вдруг сделали семилеткой, и мне пришлось из нее уйти. Я устроился на кафедру психологии того института, который сам оканчивал.

Изменения в работе были чрезвычайными. В школе у меня была большая нагрузка (30–36 часов в неделю), а на кафедре я должен был помогать ставить опыты аспирантам, которые ставили эти опыты далеко не каждый день. Тогда я по собственной инициативе стал проводить занятия с аспирантами на тему «Статистические методы обработки результатов экспериментов». На эти занятия пришли не только аспиранты кафедры психологии, но и некоторые аспиранты с кафедры физиологии. Среди них был Юрий Ильич Аршавский, который в дальнейшем стал моим другом и коллегой. Юра пригласил на следующее занятие своего приятеля Марка Львовича Шика. А в следующий раз Юра и Марк пригласили меня на семинар, который вели Израиль Моисеевич Гельфанд и Михаил Львович Цетлин (при участии Виктора Семёновича Гурфинкеля). Так я познакомился с Израилем Моисеевичем, что изменило мою жизнь.

Конференция для учителей Заочной школы. Слева направо: Елена Георгиевна Глаголева, Владимир Фёдорович Овчинников, Израиль Моисеевич Гельфанд
Конференция для учителей Заочной школы. Слева направо: Елена Георгиевна Глаголева, Владимир Фёдорович Овчинников, Израиль Моисеевич Гельфанд

Семинар этот был необычный. Хотя это был семинар по физиологии, его участниками были математики, физики, биологи и врачи. Но семинар (в котором я очень скоро стал секретарем) требует отдельного рассказа.

Тут надо сделать еще одно отступление. Описываемые события происходили в 1960-е годы, в середине хрущевской оттепели. Конец 1950-х и начало 1960-х годов — замечательное время. Надежды на новую жизнь после освобождения от гнета и гипноза культа личности, шок от первого рассказа Солженицына «Один день Ивана Денисовича», первые песни Окуджавы, на публичное исполнение которых в каком-нибудь НИИ, правда, еще надо было испрашивать разрешение парткома, профкома и прочих комов, появление таких театров, как «Современник» и театр на Таганке, бурные споры о путях развития общества — весь общественный климат был благоприятен для разнообразных общественных начинаний. Эта атмосфера распространялась и на сферу науки. В СССР вдруг разрешили кибернетику, которая совсем недавно была «продажной девкой империализма», и т. д.

Одна из идей, которая появилась в это время в науке, была идея о развитии междисциплинарных исследований. Израиль Моисеевич и Миша Цетлин думали о взаимодействии математики и биологии. Израиль Моисеевич собирался создать новую научную межпредметную лабораторию, будущих сотрудников которой он искал среди участников семинара.

И вот 3 марта 1961 года Израиль Моисеевич после окончания заседания семинара оставил несколько человек и сказал, что подписан приказ об организации в Институте биофизики АН СССР Теоретического отдела. В отделе будет две лаборатории: биологическая и математическая.

Кто-то сказал, что было бы хорошо отметить это событие, но непонятно где. В институте нейрохирургии (где проводился семинар) неудобно. Тогда я предложил поехать ко мне домой. Мы позвонили моей жене Лене, предупредили ее и поехали. По пути купили хлеб, колбасу и водку. Виктор Семенович попросил у кого-то из знакомых врачей пузырек спирта, но он не потребовался. Если мы с Леной потом верно вспомнили, у нас тогда были И. М. Гельфанд, М. Л. Цетлин, В. С. Гурфинкель, Марк Шик, Юра Аршавский, Инна Кедер, Ваня Родионов, Сережа Ковалёв, Лёва Чайлахян и Игорь Сергеевич Балаховский.

Так моя жена — Елена Георгиевна Глаголева — познакомилась с Израилем Моисеевичем.

Миша Цетлин предложил не говорить о науке, а читать стихи и петь песни. Стихи читал в основном он сам и в основном Коржавина. А песни пели многие разные. В основном Окуджаву. Но Виктор Семёнович спел «На Дерибасовской открылася пивная», Сережа, Лёва и Ваня спели «Жили-были три громилы». Еще пели «Бригантину». Получилось не совсем стандартное празднование создания отдела.

Но некоторые научные разговоры все-таки возникали. Говорили в основном про биологию. Только Израиль Моисеевич и Елена разговаривали совсем на другую тему. Израиль Моисеевич спросил ее, где она работает. Она сказала, что в данный момент она работает на кафедре высшей математики в Московском авиатехнологическом институте, а до этого долго работала в лаборатории математики НИИСИМО АПН (НИИСИМО — это Научно-исследовательский институт содержания и методов обучения Академии педагогических наук). Израиль Моисеевич сказал, что это очень интересно, так как он как раз думает про преподавание математики в школе и даже сам преподает математику в одной московской школе. Это была знаменитая «Вторая школа». Израиль Моисеевич сказал, что ему очень нравится эта школа, что ему очень нравятся ее учителя (и не только по математике, но и по литературе) и ученики, а также директор Владимир Фёдорович Овчинников. Елена и Израиль Моисеевич договорились, что она будет ходить в школу на его лекции, а также на семинарские занятия, которые вели студенты МГУ.

Так начиналась подготовка материалов для Заочной школы, хотя официально она была открыта только через три года.

Создание ЗМШ

Вот как сам Израиль Моисеевич рассказывал о возникновении Заочной школы на встрече с учителями, которые участвовали в ее работе.

«Я хотел объяснить, почему я занялся Заочной школой. Толчком послужил мой разговор в 1963 году с моим большим другом Иваном Георгиевичем Петровским, ректором МГУ. Иван Георгиевич уговаривал меня присоединиться к Андрею Николаевичу Колмогорову, который тогда организовывал при МГУ школу-интернат для иногородних школьников.

Андрей Николаевич Колмогоров на конференции для учителей Заочной школы
Андрей Николаевич Колмогоров на конференции для учителей Заочной школы

Идея помочь способным и интересующимся математикой ребятам с разных концов нашей страны была мне близка. Тем не менее, после размышления я от работы в школе-интернате отказался, но взамен предложил Ивану Георгиевичу организовать при его помощи Заочную математическую школу.

…Я предложил Ивану Георгиевичу организовать при его помощи Заочную математическую школу, чтобы дать возможность ребятам с разных концов нашей страны, живущим в местах, где нет квалифицированных людей, подняться на высокий уровень. Эта идея мне особенно близка, так как я сам в те годы, когда я сложился как математик, провел в глухой провинции где, кроме двух-трех книг и доброго отношения учителей, не имел другой поддержки. Единственные книжки по математике я мог достать только у своего учителя, которому я по сей день чувствую себя обязанным. Я понимаю, как трудно работать в тех условиях и сколько мы теряем из-за этого по-настоящему талантливых людей, в которых так нуждается сейчас наша страна. Мне кажется, что эта потребность в людях способных и дельных настолько велика, что школа-интернат не может ее удовлетворить. В интернат можно принять сотню школьников, а в Заочную школу по крайней мере на порядок больше».

Ивану Георгиевичу идея Заочной школы понравилась, и он обещал помочь в ее организации.

Школа-интернат Колмогорова начала работать в 1963 году, а Заочная школа — на год позднее. Ее организация потребовала решить множество разнообразных, часто неожиданных проблем.

Например, когда приказ о создании школы уже появился, надо было открыть ее счет в банке, но его не открывали, пока в банке не покажут круглую печать школы. А в мастерской, где делали печати, не хотели делать печать, пока им не скажут банковского счета организации, через который оплачивается их работа. Эту проблему решили Елена Георгиевна и Полина Иосифовна Масарская (она была учительницей математики «Второй школы», затем много лет завучем в ЗМШ).

Другая проблема была более сложной. Израиль Моисеевич предложил стать директором Заочной школы Владимиру Фёдоровичу Овчинникову — директору «Второй школы», и он согласился. Но тут оказалось, что быть директором сразу двух школ невозможно, это запрещено законом. Эту проблему смог решить только председатель правительства А. Н. Косыгин. Он издал приказ, что в порядке исключения Владимир Фёдорович может по совместительству стать директором Заочной школы. Так что потом, когда «Вторая школа» была по политико-идеологическим соображениям разгромлена, а Владимир Фёдорович был оттуда уволен, ему не пришлось искать себе новое место работы.

Иван Георгиевич дал Елене Георгиевне ставку на кафедре математического анализа мехмата, и она перешла в январе 1964 года из МАТИ в МГУ. Там ее главным делом стала работа по организации ЗМШ.

Начало реальному созданию Заочной школы было положено в ноябре 1963 года, когда в кабинете ректора МГУ Петровского встретились он сам, заместитель министра просвещения РСФСР М. П. Кашин и член-корреспондент АН СССР И. М. Гельфанд. На этой беседе, в ходе которой было принято решение об организации ЗМШ, присутствовали также и те, кто стал непосредственными исполнителями этого проекта: декан механико-математического факультета МГУ профессор Н. В. Ефимов и член партбюро факультета Н. Х. Розов.

Николай Христович Розов был соавтором двух первых брошюр о Заочной школе.

Был создан научный совет школы во главе с И. М. Гельфандом. В состав совета вошли профессор А. А. Кириллов (заместитель председателя), заместитель министра просвещения РСФСР М. П. Кашин, профессора Е. Б. Дынкин, Н. В. Ефимов (декан механико-математического факультета), Б. В. Шабад, а также Б. Р. Вайнберг и другие. Секретарем совета стала Е. Г. Глаголева — помощница И. М. Гельфанда по делам Заочной школы.

Михаил Борисович Беркинблит и Елена Георгиевна Глаголева
Михаил Борисович Беркинблит и Елена Георгиевна Глаголева

Было подготовлено задание, которое должны были выполнить школьники, желающие поступить в Заочную школу при МГУ. Сначала его хотели напечатать в «Комсомольской правде», но против этого выступил М. П. Кашин. Он говорил: «И что мы будем делать, если придет 10 тыс. работ со всего Союза?» По его предложению первый набор было решено провести не во всей республике, а в областях: Владимирской, Калининской, Калужской, Московской, Рязанской, Тамбовской, Смоленской, Тульской, Ярославской и Брянской. Вступительное задание было отправлено в редакции областных газет.

Кроме того, в конце февраля 1964 года М.П. Кашин созвал совещание заместителей заведующих облоно (областных отделов народного образования) по вопросу организации Заочной математической школы. Представителю каждого облоно этих областей были вручены пакеты с текстами контрольных работ и обращения к восьмиклассникам об организации Заочной математической школы.

Школьников из Москвы, Ленинграда и других больших городов было решено не принимать в Заочную школу, а школьники из сёл и маленьких отдаленных поселков и городов имели преимущество при поступлении.

Идея организации Заочной школы встретила поддержку на местах. Областные газеты подробно рассказывали о Заочной школе и советовали читателям предложить своим детям поступить в нее. В некоторых областях были организованы передачи о Заочной школе по радио и на телевидении.

Организаторы очень боялись, что, несмотря на все усилия, желающих учиться в новой школе окажется слишком мало. Но эти опасения оказались напрасными. В школу пришло более 5500 конкурсных работ, и еще около 500 работ пришло немного позднее назначенного срока.

Для проверки вступительных работ были организованы бригады из лучших студентов факультета. Первым организатором и руководителем студенческих бригад ЗМШ на мехмате был Б. Р. Вайнберг.

Помещения у школы не было, и работы частично занимали кабинет декана, который проходил в свой кабинет бочком и шутил, что факультет превращается в филиал Заочной школы.

Студенты мехмата в то время много занимались работой со школьниками. Они вели для школьников кружки по математике, организовывали математические олимпиады разного уровня, от школьных до университетской. Многие студенты работали в возникших тогда математических школах. Я уже говорил, что во Второй школе после лекций Израиля Моисеевича проходил семинар по решению задач, который вели студенты.

Так что желающих проверять вступительное задание, а потом и тетради поступивших школьников нашлось достаточно: в лучшие годы в Заочной школе было 300–400 проверяющих.

Активное участие в проведении первого приема принимали также ученики «Второй школы». Они, как и студенты, делали всё: от перевозки мешков с письмами и заклейки конвертов до проверки работ, которая была доверена нескольким учащимся.

В конце апреля 1964 года стало ясно, что прием удался, и школа фактически уже существует. В мае 1964 года постановление Совета Министров РСФСР официально оформило создание РЗМШ — Российской Заочной математической школы при Московском государственном университете и Министерстве просвещения РСФСР.

Среди 1429 учеников первого приема было 813 школьников (57%) из сел, рабочих поселков и маленьких городов (с населением менее 30 тыс. человек), 310 школьников из городов с населением от 30 тыс. до 100 тыс. жителей, остальные 306 принятых — школьники из областных центров. Потом приняли еще нескольких школьников, так что всего в первом приеме было 1442 человека.

ЗМШ – РЗМШ – ВЗМШ

О Заочной школе узнали не только в тех областях, откуда было решено проводить набор. Университет был буквально завален письмами с просьбами сообщить условия поступления в школу и прислать текст вступительного задания. Получены были работы не только из разных мест РСФСР, но со всего Советского Союза. Тексты вступительного задания были высланы всем, кто прислал свои письма не слишком поздно. Однако принимать учащихся из других областей мы обещали только в том случае, если в школе окажутся свободные места. Дело в том, что количество мест было ограничено числом студентов, которые были готовы и способны проверять работы школьников. Таких студентов сначала было около 150 человек. Даже если каждому студенту дать по 10 учеников, школа могла принять не более 1500 школьников.

Однако уже в самом начале организации Заочной школы возникло новое начинание, которое открывало перед Заочной школой новые возможности по увеличению числа охваченных ею школьников.

Ивановский педагогический институт был всегда передовым в развитии новых форм работы со школьниками по математике, в частности, завкафедрой С. В. Смирнов организовал первую в нашей стране юношескую математическую школу. По его предложению институт организовал у себя филиал Заочной математической школы. Этот филиал работал по тем же пособиям и заданиям, что и ЗМШ, но проверка работ осуществлялась студентами института. В первый год в этом филиале училось 96 школьников из Ивановской области. Так был намечен путь к тому, чтобы сделать Заочную школу по-настоящему массовой.

Возникновение филиалов, разбросанных по разным городам Союза, привело к тому, что РЗМШ в 1972 году была преобразована в ВЗМШ — Всесоюзную Заочную математическую школу.

Кажется, уже на второй год работы ЗМШ возникла еще одна новая форма работы — «коллективный ученик», которая, как и филиалы, существенно увеличила охват школьников. Коллективный ученик ЗМШ — это школьный математический кружок, работающий по программе и заданиям ЗМШ под непосредственным руководством учителя математики. Руководитель такого кружка систематически получает из ЗМШ литературу по ее программе, контрольные задания и методические указания. Задания должны быть проработаны на занятиях кружка, затем каждый его член выполняет контрольную работу, которую проверяет учитель, руководитель группы. После этого кружок оформляет общую «коллективную» работу (каждый член кружка по указанию руководителя записывает в общей тетради решение одной-двух задач из контрольной работы). Эта коллективная работа отсылается в ЗМШ и проверяется прикрепленным к кружку преподавателем, который ее подробно рецензирует. Такие занятия продолжаются два года.

Уже в 1965/1966 учебном году в ЗМШ занималось около 300 коллективных учеников. Эта форма работы имела особое значение, так как она позволяла не только увеличить количество охваченных ЗМШ школьников, но и повысить уровень школьных учителей математики.

Мы уже говорили о бессменном директоре Заочной школы Владимире Фёдоровиче Овчинникове. Нельзя не упомянуть также многолетнего заместителя Владимира Федоровича — Евгения Михайловича Раббота, замечательного учителя.

Пособия и книги

Одной из самых важных задач в начальный период работы школы была подготовка пособий и заданий, специально написанных для целей Заочного обучения.

Первым таким пособием стала книжка «Метод координат» (авторы — И. М. Гельфанд, Е. Г. Глаголева, А. А. Кириллов). Она открыла специально для ЗМШ созданную серию: «Библиотечка физико-математической школы». Написали ее единым духом, за два месяца, и издали «молнией» в издательстве «Наука», где тогда заведовал редакцией В. И. Битюцков. Каких усилий это стоило работникам издательства — трудно даже передать. Битюцков пообещал очень быстро издать книгу при одном условии: корректуру Гельфанду не показывать!

Тогда же была подготовлена и вторая книжка серии — «Функции и графики» (авторы — И. М. Гельфанд, Е. Г. Глаголева, Э. Э. Шноль). Однако было ясно, что в первый год работы не удастся все задания довести до такого уровня. Пришлось срочно готовить задания-листовки, которые в самые короткие сроки печатало издательство МГУ.

Книги «Метод координат» и «Функции и графики» многократно переиздавались и были переведены на разные языки (на немецкий, дважды на английский, на испанский, на арабский, два года тому назад на японский и на многие другие). В подготовке новых пособий для школьников большую роль играли молодые математики Коля Васильев (он умер молодым от опухоли мозга), Витя Гутенмахер (сейчас живет в Бостоне) и Андрей Тоом (сейчас живет в Бразилии).

В 1966 году в Москве проходил Международный математический конгресс; 15-я секция этого конгресса была посвящена истории и вопросам преподавания. Там Елена Георгиевна делала доклад про Заочную школу от своего имени и от имени Израиля Моисеевича.

В 1967 году был первый выпуск Заочной школы.

Из школьников этого выпуска свидетельства об окончании школы получили более 600 человек. Большинство из них поступило в разные вузы, в том числе 87 человек на механико-математический факультет МГУ (это четвертая часть всех иногородних студентов первого курса). Более 60 человек поступили в другие университеты, 24 человека — в МВТУ им. Баумана, 16 человек — в Московский физико-технический институт, и т. д.

Проблемы

Казалось, всё в Заочной школе было хорошо. Все работали с энтузиазмом. Появилось много интересных новых пособий. На пятом году работы (1969/1970 учебный год) школы в ней учились около 10 тыс. человек, из них 2500 индивидуальных учеников в самой ЗМШ и столько же в филиалах, и еще в группах «Коллективный ученик» занималось около 5 тыс. школьников. В школе было 400 проверяющих студентов и 9 штатных сотрудников. В частности, в ЗМШ появился специальный сотрудник, который отвечал за взаимодействие с филиалами. Много лет таким сотрудником была Нина Юрьевна Вайсман.

Конференция для учителей Заочной школы. Слева направо: Владимир Фёдорович Овчинников, Валерий Александрович Гусев, Елена Георгиевна Глаголева, Нина Юрьевна Вайсман
Конференция для учителей Заочной школы. Слева направо: Владимир Фёдорович Овчинников, Валерий Александрович Гусев, Елена Георгиевна Глаголева, Нина Юрьевна Вайсман

Но как раз в это время у Заочной школы возник конфликт с парткомом мехмата. Если в начальный период работы школы мехмат ее с энтузиазмом поддерживал, то через несколько лет у партийной организации мехмата возникли к школе разнообразные претензии. Главная из них состояла в том, что мехмат требовал проводить прием по социальному признаку. Партком мехмата требовал, чтобы большинство принятых учащихся составляли дети рабочих и колхозников независимо от того, как они выполнят вступительную работу. А сотрудники Заочной школы утверждали, что дети учителя, продавца или инженера ничем не хуже детей слесаря или колхозника. Договориться по этому поводу не удавалось. ЗМШ обвиняли в отсутствии классового подхода. Впрочем, некоторые сотрудники мехмата хотели бы взять под контроль и другие стороны работы ЗМШ.

На мехмате сменился декан (место Н. В. Ефимова занял П. М. Огибалов) и деканат тоже стремился взять ЗМШ под свой контроль. Например, в решениях деканата выдвигались требования, чтобы в научный совет ЗМШ входили сотрудники мехмата и люди, которых рекомендует мехмат, чтобы в приемную комиссию входили представители мехмата и в частности его парткома, и т. д.

Деканат пытался превратить ЗМШ в некое подобие курсов для подготовки к поступлению на мехмат детей рабочих и колхозников. Он, например, принял решение, что на летние очные занятия могут приглашаться только дети рабочих и колхозников, и т. д.

Иван Георгиевич Петровский не мог защитить ЗМШ от парторганизации, которая имела в то время огромную силу. Да и с новым деканатом у него были непростые отношения.

Тут надо вернуться к началу моего рассказа. Как я уже писал, некоторое время я работал на кафедре психологии Педагогического института. Там я познакомился с преподавателем кафедры Артуром Владимировичем Петровским. Он предложил мне принять участие в написании книжки по психологии воображения. Мы написали эту книжку, она называлась «Фантазия и реальность», и за это время подружились. Мы с женой часто бывали дома у Артура Владимировича. И вот, когда мы к очередной раз пришли к нему в гости и рассказали про проблемы Заочной школы, он выдвинул неожиданную идею. А что если сделать Заочную школу экспериментальной школой АПН (Академии педагогических наук)?

В тот момент Артур Владимирович работал заведующим кафедрой психологии в пединституте и имел хорошие связи в АПН. В дальнейшем он стал президентом РАО (Российской академии образования).

Эту идею удалось реализовать, и Заочная школа стала экспериментальной школой при Академии педагогических наук СССР, ее сотрудники стали числиться в штате этой академии и финансирование тоже стало идти через АПН. Мехмат потерял возможность давить на Заочную школу, и она еще лет десять проработала спокойно.

Не только математика

Через десять лет после начала работы Заочной школы я позавидовал математикам и пришел к Израилю Моисеевичу с предложением организовать при ВЗМШ экспериментальное биологическое отделение. Идея о связи математики и биологии по-прежнему была актуальной. Израиль Моисеевич в 1966 году организовал в МГУ новую лабораторию — лабораторию математических методов в биологии. Кстати, туда перешла работать и Елена Георгиевна. Она шутила: «Мы с Израилем Моисеевичем как Ниро Вульф и Арчи Гудвин (герои детективных романов Рекса Стаута). Он, конечно, гениальный Ниро Вульф, а я — Арчи Гудвин. Но у Израиля Моисевича есть одно существенное отличие от Ниро Вульфа. Тот был лентяй, и его надо было заставлять работать, а Израиль Моисеевич и сам всё время работает, и вдохновляет других».

Экспериментальное биологическое отделение было создано и это имело неожиданные и серьезные последствия. В Заочной школе появился ряд новых направлений, например, филологическое. Если в начале ее работы аббревиатура ВЗМШ расшифровывалась как «Всесоюзная Заочная математическая школа», то потом она стала расшифровываться как «Всесоюзная (потом Всероссийская) заочная многопредметная школа».

Еще несколько слов о Колмогоровском интернате. Интернат успешно развивался и в какой-то момент (позднее, чем ВЗМШ) тоже стал многопредметным. В нем возникли и биологические классы. (В них, кстати, читает лекции наш сын Серёжа Глаголев.) Кроме того, в интернате возникла своя Заочная школа. Так что ВЗМШ и интернат остаются близкими родственниками. Кстати, мне рассказывали, что теперешний директор интерната, Кирилл Владимирович Семёнов, в студенческие годы активно проверял работы учеников Заочной школы.

Празднование 70-летия Е. Г. Глаголевой в ЗМШ (1996 г.): слева направо: Нина Блумберг, Лариса Серебренникова, Андрей Егоров, Евгений Раббот, Николай Васильев, Нина Вейсман, Елена Глаголева, Владимир Овчинников
Празднование 70-летия Е. Г. Глаголевой в ЗМШ (1996 г.): слева направо: Нина Блумберг, Лариса Серебренникова, Андрей Егоров, Евгений Раббот, Николай Васильев, Нина Вейсман, Елена Глаголева, Владимир Овчинников

При написании этих воспоминаний я опирался не только на собственную память, но и на материалы, которые собирала моя жена Елена Георгиевна Глаголева (она умерла 20 июля 2015 года), так что она по праву должна считаться соавтором этого текста.

Приношу глубокую благодарность Надежде Сергеевне Глаголевой за помощь в подготовке текста и рисунков.

4 комментария

  1. Я поступил в ЗМШ в первый набор и закончил годом раньше окончания родной школы №5 в г. Клину. Отличником в ЗМШ не был, но целый год по окончании она меня снабжала доп.материалами, чтобы подготовить и поступить. Я и поступил на физфак МГУ. Пособие под названием «Функции и графики»(!) считаю вершиной и эталоном. И сейчас хотел бы его иметь рядом. Как пошли дела дальше не знаю, но первые годы были блестящи!
    С уважением, В.Радченко, НИИЯФ МГУ

    1. Ну, лет 10 назад, я в Белоруссии ЗМШ закончил. Обе упомянутые в статье методички и сейчас используются.

  2. Я поступила в 87 году на биологическое отделение, учиться было ужасно интересно, с нетерпением ждала новых заданий и проверок своих работ. Это было окно в брльшой мир из маленького провинциального городка…..потом мне прислали рекомендацию поступать на биофак МГУ, я поехала летом 89 го сдавать экзамены, но у меня даже документы не взяли. Фамилия подвела…..и «пятый пункт».

    1. На каком основании могли не взять документы? Или просто неофициально сказали, что всё равно завалят на экзаменах?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Оценить: