Об исследовательском проекте «Сибиряки вольные и невольные» Томского областного краеведческого музея (http://сибиряки.онлайн) ТрВ-Наука рассказала Татьяна Назаренко (научный сотрудник музея, один из авторов проекта). Вопросы задавали Александр Артамонов (Творческая группа «Музейные решения») и Наталия Демина.
— Как появилась идея проекта? Что стало первым импульсом? Прадеды авторов проекта — сибиряки вольные или невольные?
— Я присоединилась к проекту на той стадии, когда его идея уже существовала несколько лет: была даже заявка, вышедшая в полуфинал конкурса «Меняющийся музей в меняющемся мире» Фонда Потанина. Идея идет от руководителя проекта, предки которого переселились в Сибирь добровольно, а также от одного из ветеранов нашего музея, Е. А. Андреевой, которая давно работает над темой столыпинских переселений, подготовила каталог предметов, участвовала в ряде экспедиций в села Томской области. У меня в этом проекте есть свой живой интерес — судьба конкретного человека и его родной деревни, которая уже почти исчезла, сейчас это больше дачное место. Речь о столыпинских переселенцах из Белоруссии.
Самое забавное, что к «узкой» формулировке проблематики проекта (крестьянские миграции) я не имею никакого отношения. Мои прадеды жили в Нижегородской губернии и никуда не собирались ехать. Отец в 1958 году прибыл сюда по распределению, думал, что уедет по окончании срока обязательной отработки, но остался.
— Сотрудничают ли авторы проекта с учеными при подготовке методичек опроса и проч.? С кем?
— Активное сотрудничество с учеными-специалистами было на стадии подготовки выставки. Нам помогали сотрудники Томского и Кемеровского госуниверситетов, специалисты из Новосибирска. В работе с респондентами значительную помощь оказали сотрудники Алтайского государственного педагогического университета. Именно эта школа легла в основу составления опросников, методичек, а также обработки материалов.
Основной рабочий опросник был создан в результате взаимодействия с постоянными партнерами — Северским кадетским корпусом. Он простой и удобный, но, к сожалению, слишком общий — нефокусированное биографическое интервью.
— Что Вы считаете своим главным успехом за время создания проекта?
— Возможно, проект только проявил эту тенденцию, а именно: сейчас мне стало ясно, насколько важно для людей рассказать о своей семье, знать свои корни. Люди узнают о проекте, обращаются к нам и охотно помогают в сборе информации. Мне важно, что в восприятии людей «Сибиряки» и Томский областной краеведческий музей (ТОКМ) уже идут как два взаимосвязанных понятия.
Я очень рада, что на нашем сайте появились истории, написанные очень обстоятельно, с использованием архивных данных и — без малейшего участия сотрудников ТОКМ. Рост авторской аудитории налицо. Ширится и география. Если в первые годы был по преимуществу Томский район, то теперь можно говорить, что активно включился Асиновский, есть весточки из Бакчарского, Первомайского, Парабельского и Колпашевского районов.
— Каким Вы видите проект через пять лет?
— Больше тысячи устных историй со всех 16 районов Томской области, в том числе удаленных. И чтобы доля моих материалов составляла не более 5–10%. Организованная на базе музея или/и Северского кадетского корпуса Школа устноисторического исследования. Надеемся продолжить сотрудничество с историческим факультетом ТГУ. Думаю, что в музее будет фонд устноисторических материалов, сделанный с соблюдением всех правил обработки и хранения материалов.
— С момента, когда проект получил поддержку Фонда Потанина, прошло три года. Насколько то, что получилось, соответствует вашим первоначальным идеям?
— По-моему, получилось достаточно неплохо. Мы сделали выставку и сайт, они работают, проект разматывается как клубок, порождая дочерние проекты, вроде асиновского «Голоса сибиряков» (конкурс «Культурная мозаика», Фонд Тимченко). Появляются постоянные партнеры, такие как Северский кадетский корпус, налажены постоянные связи с Томским госуниверситетом, Госархивом и Центром документации новейшей истории Томской области.
Нами заинтересовались средства массовой информации, активно работаем с «Радио России». Нас знают в других городах. Приглашали в Барнаул, Сургут, Красноярск — для того чтобы рассказать о проекте, в том числе перед учеными и музейным сообществом.
— Были ли у вас трудности, которые не удалось предусмотреть? Какие? Что вам удалось изменить вашим проектом?
— Главная трудность для меня — необходимость не просто собирать, обрабатывать и публиковать интервью, как, например, для газеты, а сохранять их согласно правилам проведения устноисторических исследований, чтобы последующие поколения могли обращаться к нашим материалам как к полноценному источнику. Здесь мне явно не хватало методической подготовки. Но знакомство с исследователями из Барнаула способствовало преодолению этого недостатка.
Удалось ли нам изменить что-то? По крайней мере, многочисленные и разобщенные любители истории получили отличную площадку для публикации и обсуждения своих работ. Это немало. Люди потянулись к музею не только как к месту проведения интеллектуального досуга. В нас видят деловых партнеров и методический центр.
— Пространство, где развернута выставка, небольшое. Удалось ли вам экспозиционными средствами рассказать всё, что вы считаете важным? На чем делаете акцент?
— Однозначно нет. Столько сюжетов осталось за пределами, ушло в виртуальное пространство, истории, виртуальные проекты. Мы сделали акцент на общей канве событий: приходит человек, который что-то там слышал про Столыпина и раскулачивание и с набором стереотипов, — и получает развернутую информацию, а также возможность эмоционально прикоснуться к ситуации переезда с ее рисками, неустроенностью, тревогами, бытовыми проблемами.
Уже была создана одна сменная выставка — по истории сельских приходов, церквей, судеб священников. Но взята только Русская православная церковь. А были старообрядцы, католики, протестанты, мусульмане… Даже отдельно взятая деревня со своей историей может стать темой выставки. Вот сейчас северские кадеты работают над реконструкцией исчезнувшей деревни в режиме 3D-экскурсии. Для того чтобы это сделать, надо было поработать в трех архивах, опросить старожилов. Впереди экспедиция на место этой деревни…
— На сайте сейчас опубликовано 365 историй. Это количество совпадает с вашими первоначальными прогнозами?
Я не строила прогнозов. Чтобы наш сайт можно было рассматривать как материал для исследователей, этого количества историй мало. Но я отлично понимала, что за год, два и даже три мы не наберем желанной тысячи. Но тут важно не количество, а качество. Контент неравномерен по качеству. Есть истории довольно малоинформативные, но мы их сохраняем, чтобы привлекать людей к сотрудничеству. Большинство материалов, на мой взгляд, достаточно полновесны.
— Каких историй больше — о сибиряках вольных или невольных?
— Историй больше о вольных сибиряках. Истории «невольных» активно аккумулируются на другом сайте нашего музея — сайте отдела ТОКМ «Следственная тюрьма НКВД». Правда, среди тех историй, которые я числю за «вольными», то и дело попадается информация из серии «был раскулачен». Есть даже те, кто в 1930-е годы умудрился добиться возвращения на родину как пострадавшие от «перегибов».
— Кто ваши авторы: школьники, пишущие сочинения, или исследователи, работающие в архивах? Как организована работа с ними, чем вы их мотивируете?
— Работ школьников на сайте много. Один из вариантов поиска авторов — это работа в составе жюри на школьных научно-практических конференциях. Хорошие работы по теме мы охотно публикуем. Но в основном это взрослые люди, которые готовы рассказать свою историю специалисту, а тот уже запишет… Рассказывают не только сотрудникам ТОКМ. Так, например, из Парабели (село в Томской области, административный центр Парабельского района. — Прим. ред.) нам присылали хорошие материалы. Симбиоз музея и школы часто встречается: музейный работник со школьниками идет и берет интервью.
Тех, кого я перечислила выше в качестве доказательства наших маленьких побед, можно отнести к категории исследователей-любителей. Это люди, имеющие навыки работы в архиве, с научным текстом. Главный стимул для автора — бесплатная публикация, он получает доступ к читателю, за ним сохраняется авторское право на текст и его использование.
Часто люди посещают нашу выставку и спрашивают: а можно ли мне рассказать или разместить свою историю? Очень результативно было сотрудничество с кружком краеведов «Сибирской библиотеки». Интерес проявили педагоги дома детства и юношества «Кедр» Томска, но там больше энтузиазма и возможности обучить потенциального исследователя, чем сделать готовый материал. В 2016 году с администрацией Томской области достигнуто соглашение о проведении конкурса на лучшую семейную историю по районам области. Опорной силой будут филиалы ТОКМ в Нарыме, Подгорном, Колпашево и Асино.
Еще один путь поиска авторов и респондентов — социальные сети, форумы. Например, одна очень информативная группа респондентов пришла в музей благодаря томскому интернет-велофоруму — вот уж откуда мы не ждали результата. Но там был опубликован мой отчет о походе, и в результате люди позвонили, рассказали об истории своей семьи и вывели на других респондентов.
— Публикуют ли на сайте свои материалы сами сотрудники музея и члены проектной команды?
— Сотрудники музея публикуют свои истории, но не так активно, как хотелось бы. Я готовлю к публикации историю мамы и деда, который в детстве жил в Сибири, но потом вернулся на родину, в Нижегородскую губернию. История отца использована на выставке. А по правде сказать — сапожник без сапог…
— Известно ли вам, кто и как использует материалы вашего сайта (например, школьные учителя)?
— По моим впечатлениям, люди ищут на этом сайте своих родственников, историю деревень, свои родословные. Некоторые надеются, что мы выполним эту работу по поиску корней, но у нас нет такой задачи. Мы всё же собираем информацию от людей. Но если вдруг удается найти какие-то сведения об этих семьях — делимся охотно. Нам не жалко.
— Если бы вы приступали к работе сейчас, что бы вы изменили?
— У нас бы было больше информации и опыта. Выставка была бы другой — более личной, через конкретные семейные судьбы. Вагон был бы больше похож на настоящий: размещение нар сохранили бы, пропорции…С самого начала по-другому бы организовали сбор и обработку информации.
В целом, у нас есть шансы изменить выставку в этом году. Сайт http://сибиряки.онлайн плавно меняется по мере наработки опыта.
Фото А. Артамонова
Из интервью с Марией Николаевной Сухановой (Круппа):
«Дед был примерно с 1890 года рождения, потому что мать у них была третьим ребенком. Бабушка — Скуратович Аршуля Ивановна. У них было восемь детей. Деда сослали вместе со всей семьей за то, что он не стал вступать в колхоз. В 1929 году там заставляли всех в колхоз вступать, а дед говорил так: „Весь хутор вступит, я посмотрю, потом, может, и я вступлю“. Он был работящий, семья большая, все хорошо работали, хозяйство было большое, вот их и раскулачили.
Им дали на сборы сутки, они взяли с собой кое-какую одежду, хлеб и сало в дорогу. Их посадили на поезд и до Томска они ехали на поезде, потом их привезли на пароходе в Чаинский район, деревню Минеевку. Ехали всей семьей, только одна дочь, тетя Юзефа, уже была замужем, и она осталась в Белоруссии. Потом в годы войны она погибла от осколка снаряда прямо на крыльце своего дома, а ее муж в это время был в партизанах. Эта деревня вся была разбомблена, и ее фашисты сожгли дотла. Если бы семья деда не уехала в Сибирь, то, вероятно, бы все там погибли».
Из автобиографической поэмы Евдокии Григорьевны Пахоменко «Как это было в 1931 году…» (история раскулачивания):
Ранней весной 1929 года,
План коллективизации выполняя,
Выбор пал на наш благоустроенный двор,
Усадьба очень большая,
Теплые скотные дворы, колодец, красивый забор.Раскулачивал нас Ширшов Влас,
Издевался, смеялся, как только мог:
«Все продукты и вещи теперь будут у нас,
А вам предстоит много дорог.
Мы сошлем далеко в Нарым вас,
Куда Сталина раньше ссылали,
Туда, где Макар телят не пас,
Чтобы вы тоже бедными стали».В шахты отправили отца и дядю в эти же дни,
Как декабристов в старое время,
С киркой, топором и лопатой трудились они
В старых бараках жили,
Их называли «кулацкое племя»…И вот пришел 1931 год.
Предупредили, что выселяется вся семья,
Наш дед сделал нам палатку-возок,
От палящего солнца и дождя.В Челдак надо было ехать и идти,
Куда нашу мебель из дому всю увезли,
Там расскажут дорогу, снабжение в пути,
В сельсовете будет регистрация семьи.И вот эти люди, ни в чем не виновные,
Что когда-то трудились на поле,
Оказались совершенно бездомные,
Их пригнали сюда поневоле.В сельсовете документы на них оформляли,
Охрана стоит очень строгая,
Здесь уже ссыльными их называли,
Предстояла дорога долгая-долгая.Обреченные люди, кони, телеги,
Строго вызывали всех по фамилии,
Плакали, невыспавшись, дети,
А старушка сказала: «Недалеко до погибели».