В этом году вышел в свет второй том академического собрания сочинений Андрея Платонова. С участниками Платоновской группы, готовившими эту книгу к изданию, — чл.-корр. РАН, зав. отделом новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ РАН Натальей Корниенко, ее коллегами Еленой Роженцевой и Еленой Антоновой — побеседовал социолог Александр Никулин.
Андрей Платонов. Сочинения. Том второй. 1926–1927. Повести, рассказы, сценарии, статьи. — М.: ИМЛИ РАН, 2016.
— Каков замысел на сегодняшний день самого подробного и самого полного издания собрания сочинений Андрея Платонова?
Н. Корниенко: Замысел возник давно, примерно 20 лет назад, когда в ИМЛИ пришла дочь Андрея Платонова Мария Андреевна Платонова. Собрание сочинений можно начинать, когда есть архив, есть к нему доступ, есть разрешение наследников работать с рукописями писателя и другими документами архива. У Марии Андреевны было условие: она открывает архив, предоставляет нам материалы, если будет собрание сочинений ее отца.
Для создания академического собрания сочинений требуются большие массивы документов, которые должны быть предварительно освоены и проработаны. Но таких «кирпичей» для строительства академического собрания сочинений у нас не было. И причины также понятны: главные произведения не были опубликованы, архивы полуоткрыты, научной текстологической школы не было и т.п.
Платонов осваивался больше в критическом дискурсе: интерпретация, различные концепции и самые невероятные контексты, — что скрывать, платоновский текст можно интерпретировать до бесконечности и это захватывающе интересно. Но академическое собрание сочинений — это просто другой тип научной работы и научной рефлексии. Если литературовед-интерпретатор и концептуалист ведет писателя в нашу современность, актуализирует в жизни и творчестве Платонова важные для современности вопросы, темы, проблемы, контексты, — то наша задача прямо противоположная: мы ведем читателей к писателю, открываем трюмы его произведений, разрабатываем реальный комментарий текста.
У Платонова есть запись на исправленной редакторами машинописи рассказа «Июльская гроза» (эта запись вынесена нами на обложку нашего издания «Архив А. П. Платонова»): «Прошу оставить, как есть. А. П.». Наша задача — не исправлять и не поправлять Платонова, а восстановить текст писателя, как он его написал, рассказать читателю о реалиях текста, то есть о той реальности — политической, культурной, литературной, что стоит за фантастическими образами платоновского текста.
Андрей Битов на презентации тома писем Платонова замечательно сказал, что сегодня его больше всего интересует не вопрос, как Платонов писал, а что писатель хотел сказать нам. На прояснение того, что стоит за платоновским языком, и направлен реальный комментарий, который мы должны подготовить к каждому тексту. А это прижизненная периодика и архивы, архивы, архивы…
— И сколько томов планируется выпустить в этом собрании сочинений Платонова?
Н. Корниенко: Изначально планировалось 12 томов, сейчас точно сказать трудно. Первый том вышел в двух книгах, четвертый том планируется также в двух книгах, а шестой том — в трех… Это тома, над которыми идет работа и с которыми мы уже определились…
— Я прочитал второй том. Это памятник самому духу 1926–1927 годов. То есть, если вы хотите понять эпоху, читайте Платонова, но читайте также и комментарии к нему, тогда вы себе представите, чем жили писатель и страна в те годы. Здесь в ваших комментариях к книге, конечно, собрано столько имен, названий, идей, замыслов, разочарований, надежд того времени. Но каковы принципы структурирования этого тома?
Е. Роженцева: Конечно, на первом месте повести Платонова, как наиболее значимые в этот период. Кроме того, рассказы, сценарии для немого кино, статьи, неоконченое, наброски. То есть всё, что написано Платоновым в первый после Воронежа год.
— Мне кажется, что если в сочинениях первого тома виден Платонов как замечательный революционный писатель, подающий большие надежды, то во втором томе пред нами Платонов раскрывается именно как гений русской литературы. Это его, по определению Н. В. Корниенко, «болдинская осень».
Н. Корниенко: Платонов — это чудо русской литературы и культуры. Господь дал ему то особенное и великое, что называется знакомым нам словом «дар», и выбрал его, чтобы он нам рассказал о времени и о себе. Никакими рациональными вещами нельзя объяснить появление Платонова в русской литературе. Он ведь писал не так, как привычно работает писатель. Он был служилым человеком: губернским мелиоратором, инженером…
Он не собирал материал жизни к тому или иному тексту, он был им переполнен и бесстрашно вводил его в литературу. Мне думается, что он отказался от замысла романа о Пугачёве, потому что ему надо было осваивать исторический материал, а времени для этого у него не было, и вместо исторического романа он написал архисовременный роман «Чевенгур». Здесь весь материал был у него, его собственная биография послужила материалом…
— Он собирался писать о Пугачёве?
Н. Корниенко: Именно о Пугачёве. Но для этого ему нужно было, повторюсь, собирать материал… А в «Чевенгуре» нашла отражение его духовная жизнь, философские поиски и воронежско-тамбовская реальность эпохи Гражданской войны, которую он знал не из книг. «Чевенгур» очень автобиографичен. Платонов быстро писал. Повесть «Епифанские шлюзы» написана за две недели. Стремительно — «Сокровенный человек», шедевр шедевров, моя любимая повесть. А «Ямская слобода» как написана?! И опять — несколько недель.
Мне кажется, Платонов ощущал свою миссию. И когда смотришь на его рукописи того времени, то ощущение, что у него рука не успевает иногда записывать мысли. Невероятный прорыв в 1926–1927 годах и далее «Чевенгур». Завершив в начале 1929 года «Чевенгур», он выходит в «год великого перелома»: «Впрок», «Котлован», «Шарманка»… Такого не бывает у человека без поддержки свыше. Платонов ощущал свою миссию спасения жизни от забвения, знал, Кто его ведет в «судьбу героев» (прочитайте об этом в автобиографическом рассказе «Афродита»). Наш том рождался в мучениях. Мы делали шаг вперед и пять шагов назад, решая самые разные вопросы, которые возникали как при подготовке текста, так и при подготовке реального комментария.
Тексты произведений обсуждали по многу-многу раз. Мучились с написанием числительных, с прописной буквой, с авторской пунктуацией. Прочитайте заново классический «Город Градов», и вы не узнаете текста: мы пошли за автором и впервые сняли напластования правок текста, которые начались сразу — с чужеродного вмешательства в рукопись повести. О метаморфозах платоновского текста мы рассказываем в комментариях, которые, еще раз повторюсь, мы также обсуждали не раз.
— Вы с такой любовью говорите о работе над Платоновым, а расскажите о ваших изысканиях в связи с конкретным произведением, например повестью «Сокровенный человек».
Е. Антонова: Если взять какие-то точные даты, которые присутствуют в тексте этой повести, — например дату взятия Перекопа, дату десанта, плавания, в котором Пухов участвует как раз накануне взятия Перекопа, — и просто пройти по этим хронологическим меткам, то получается, что он совершенно не придерживается и не стремится придерживаться какой-то точной хронологии.
Скорее, у меня возникло такое впечатление, что он ориентируется на времена года, чтобы время года было созвучно состоянию героя, и Платонов быстренько его в нужное время года и помещает. Например, когда Фома Пухов едет из Баку, он едет, судя по описанию природы, поздней осенью, уже скоро ляжет снег. А в Воронеж он приезжает, оказывается, ранней осенью, где-то в сентябре. Там описываются события сентября, ранней осени 1919 года в Воронеже. Получается, что Пухов как-то вообще движется непоследовательно: 1920 год, 1921-й и чуть ли уже не 1922-й, а затем вместо 1922 года попадает опять в 1919 год.
И в «Чевенгуре» Платонов вообще меняет времена года — зиму на лето, но не везде последовательно исправляет, у него летом иногда персонажи в валенках остаются, в шубках. Там девица остается в валенках, но она, в общем, воспринимается как юродивая какая-то, блаженная в ревзаповеднике… Ну и что, что в валенках, ходят же летом в валенках некоторые люди, почему бы нет. Может, у нее просто так организм устроен. Но на самом деле там всё странно получается.
В итоге Дванов и Копенкин подъезжают к ревзаповеднику Пашинцева, находят обрывок газеты, в газете говорится о Кронштадтском восстании, и Дванов не знает, что это такое. Возникает вопрос: а когда он выехал в свое путешествие? Он же выехал, еще НЭП не был введен. Почему он не знает о Кронштадтском восстании? Даже, допустим, он выехал, не знал, но он ездит полгода уже — и так не узнал это нигде?! И вот такие временные штуки… Текст интересен и с точки зрения географии. Делает герой Платонова какие-то немыслимые крюки «неизвестного маршрута и назначения». Гениально получилось.
— Но Платонов в вашем томе представлен не только как гениальный писатель, но и как публицист.
Н. Корниенко: Да. Читатели получат наслаждение от статьи «Фабрика литературы» — убийственной платоновской пародии на современную литературу. Потрясающие тексты художественно-публицистического пафоса «Московское общество потребителей литературы (МОПЛ)» и «Надлежащие мероприятия (Святочный рассказ к 10-й годовщине)». Первый текст — это рассказ о суде рабочих читателей над писателями, второй — о праздновании 10-й годовщины Октябрьской революции. У нас скоро столетие революции, в этом контексте платоновский текст жгуче актуален.
— А что всё же именно, с точки зрения нашего времени, Платонов говорит читателю?
Н. Корниенко: Мне кажется, что у Платонова всегда и во все времена есть и будут читатели, родственные его любимым героям, такие же полоумные, чудаковатые и такие же несовременные. «Чевенгур» начинается с того, что Захар Павлович делал никому не нужную вещь — деревянную сковородку. Приготовить в ней ничего нельзя, но до кипения воду можно все-таки довести.
Другой платоновский герой Яков Саввич изобретает кружку с откидным дном — этот образ просто возмутил советского критика Абрама Гурвича. Кружка с откидным дном… Но, наверное, если исчезает вот это делание деревянных сковородок, кружек с откидным дном или еще вот этой практически бесполезной музыки и далекой от реальности сказки, то тогда истончится и кончится сама культура… Далеко не всё измеряется деньгами и практической пользой…
А у Платонова есть и будут свои читатели, причем во всем мире. Эти странные люди, которые тоже думают неправильно и изобретают деревянные сковородки. Иногда вот говорят, как закончится советская эпоха, так закончится и Платонов. Да что вы, избави Бог! Платонов вечен. Пока существуют эти сковородки, пока существуют эти наши юроды, существуют эти сокровенные люди, — будут читать Платонова.
Скажу более, у Платонова читатели не убывают, а прибывают… Платонов — художник, у которого все ценности жизни и культуры обозначены и шкала ценностей, похоже, не менялась. Он воспитанник русского классического XIX века, и без этого также не понять чевенгурских детей Платонова, его «старопролетарских» мастеровых, его «Пушкин — наш товарищ», «крестьянскую» родословную героев его военных рассказов, написанных на фронте.
В годы войны в своих военных рассказах он просто восстановит свою, как я считаю, запрещенную Россию. И историю нашей страны лучше всего познавать по Платонову, нашему летописцу жизни ХХ века. Через это чтение придет, надеюсь, к нам понимание, где мы живем, понимание великой и трагической истории России ХХ века, «вечной родины», по Платонову.
— Вы имеете в виду также детского читателя произведений Платонова?
Е. Роженцева: Да. В 1946 году вышла книга Платонова, и в «Детской литературе» подборку сделали, небольшую выборку из писем детских и переслали Платонову. Тогда Платонова и по поводу формы опять начали критиковать жестко. Дети же форму воспринимали не как самое главное и, в отличие от критиков, написали Платонову, что он блестяще, замечательно, добросердечно писал о «геройских людях», такое вот выражение платоновское. И они хотели бы больше читать таких книг.
Но и сейчас дети продолжают читать Платонова. Меня приглашали несколько раз на школьные уроки. В 11-м классе «Котлован» изучают, но иногда учителя имеют возможность взять также другие произведения писателя. Говорят, что у Платонова трудный язык. А дети, несмотря на трудный язык, видят то, что было для Платонова самым главным, — любовь к жизни, он ценил это очень высоко. И дети это чувствуют, и они говорят о Платонове, что он необыкновенно добрый.
«Котлован» проходил 11-й класс, умные, начитанные дети. Они воспринимают сложность мира, они понимают, что Платонов всё это видел, и жестокость мира видел, и всё равно надежда остается во всех произведениях… Это самое основное, что бы я выделила в наших детях, читающих Платонова. Они говорят, что Платонов их учит добру, что тут еще комментировать?
Н. Корниенко: Реальность платоновских произведений чрезвычайно многообразна. И мы в своих комментариях стремимся ее отразить, объяснить. Мы говорим: вот так было в реальности, и рассказываем, как сама реальность преображена творческим гением писателя. Например, рассказываем про коммуны, товарищества, артели, новые поселки на территории родной Воронежской и Тамбовской губерний, и какие из них попали в повесть «Город Градов».
Так же как в «Сокровенном человеке» через путешествия Пухова восстанавливаются маршруты Платонова. Наш комментарий не заземляет текст, он дает историческую реальность. Конечно, нам важно, чтобы инженеры посмотрели чертежи Платонова, которые лежат в нашем архиве, а исследователи истории русского крестьянства высказали свое суждение о платоновской концепции русской деревни.
— Да, безусловно, не только детям и поэтам, но также ученым и технократам следовало бы интересоваться Платоновым — писателем, философом, изобретателем.
Н. Корниенко: Знаете, как раз среди инженеров, ученых разных технических специальностей есть очень много вдумчивых читателей и почитателей Платонова. Их мы также призываем: приходите к нам, посмотрите его чертежи, его технические изобретения. Нам очень важно, чтобы кто-то сходил в патентную библиотеку, мы тоже дадим патенты, какие у нас есть. Ведь есть же патентные библиотеки в Москве, а там есть патенты Платонова. Было бы чрезвычайно важно, чтобы профессиональные эксперты дали комментарии к техническим изобретениям Андрея Платонова.
Видеозапись полной версии беседы см. здесь: https://goo.gl/DOB0V9
Редакция выражает признательность Анне Горской за организацию интервью-беседы и подбор замечательных фотоматериалов.
Выпущенные книги:
— Платонов А. П. Сочинения. М.: ИМЛИ РАН, 2004. 1. Кн. 1–2;
— Платонов А. П. Сочинения. М.: ИМЛИ РАН, 2016. Т. 2.
Вместе с ними сфотографированы следующие книги, над которыми трудилась Платоновская группа ИМЛИ РАН:
— Вып. 6. / отв. ред. Н. В. Корниенко. М.: ИМЛИ РАН, 2005. (Серийное издание выходит с 1994 года; последний, 7-й выпуск вышел в 2011 году.)
— Платонов А. П. Записные книжки. Материалы к биографии. М.: ИМЛИ РАН, 2006;
— Архив А. П. Платонова. Книга Научное издание. М.: ИМЛИ РАН, 2009;
— Платонов А. «…я прожил жизнь»: письма. 1920–1950 гг. М.: Астрель, 2014.