Барбье П. Празднества в Неаполе. Театр, музыка и кастраты в XVIII веке (Naples en fete. Theatre, musique et castrats au XVIIIe siecle). Пер. С. Райского и И. Морозовой. ИД Ивана Лимбаха, 2018
По стечению обстоятельств и при активном участии властей в лице Карла VII в Неаполитанском королевстве в XVIII веке случился невиданный расцвет науки и искусства. Завели приличный университет, преподавали политическую экономию, раскапывали Помпеи и Геркуланум, а найденное аккуратно свозили в музей. Покидая Неаполь ради испанского трона, король Карл VII снял и оставил кольцо, найденное на раскопках…
Но главной была всё же музыка. В ту эпоху население (в силу специфики неаполитанского национального характера) обожало светскую и церковную музыку. В четырех городских консерваториях учили исключительно мальчиков. На выходе получали не просто хорошо выученных инструменталистов, композиторов и певцов, но творческую среду. Все играли и пели везде — в опере, во дворце, в салоне, в церкви, потому что платили мало и надо было изворачиваться. И сочиняли сегодня оперу, а завтра — мессу — по тем же причинам. Король, двор, высшее общество считали своим долгом покровительствовать и меценатствовать. В частных домах устраивались впечатляющие концерты. Для неаполитанской аристократии было одинаково нормально строить дворцы и заказывать музыку у Генделя (был в Неаполе проездом) или Порпоры. Так что творческая среда жила бурной и насыщенной жизнью.
«Однако лучшими качествами этого народа остаются его жизнерадостность, приветливость, изобретательность, легкость на подъем и активная поддержка любого музыкального начинания. Не будем забывать, что на последующих страницах именно этим людом будут забиты балконы и галерка театра „Сан-Карло“, именно он будет участником самых прекрасных церковных празднеств под музыку выходцев из этого города, именно он заполнит театральные залы оперы-буфф, открыв этот музыкальный жанр для всей Европы. Житель Неаполя, вопреки недостатку образованности, наделен особой восприимчивостью к искусству, особенно к музыке, которая сопровождает его круглосуточно: в роскошном дворце, где он работает, в церкви, где присутствует на службах, на улице во время массовых шествий, в оперном театре, если удается купить билет по карману».
Гуманность и права ребенка тогда были не в моде. В моде были кастраты. Бедные и многодетные родители часто производили над мальчиком 7-8 лет эту операцию в расчете на музыкальную карьеру и высокие гонорары. Кастрат тогда был главный голос в опере, ему платили больше, чем примадонне. Сейчас прежние партии кастратов исполняют контртеноры, у них другая техника пения и физические кондиции. А те сладостные звуки, которые взрослые мужчины извлекали из своих детских гортаней, исчезли навсегда.
Барбье описывает эту жизнь с наслаждением, ему всё ценно и интересно: длинные аристократические имена меценатов, латынь в названиях частей католической мессы, сочный неаполитанский жаргон, малограмотные письма юного короля родителем с отчетом о первой брачной ночи, подробности театральных скандалов, ужасные капризы примадонн, нравы неаполитанских консерваторий, шум праздничных шествий на Виа Толедо, подробности строительства «Сан-Карло», воровство антрепренеров и исчезновение разом 500 серебряных ложек во дворце после бала. И, конечно, вид на Неаполитанский залив, который пронял даже мрачного английского писателя Адисона, заведшего в европейской литературе моду на самоубийства.
«Век Карла Бурбона и его министра Тануччи — это также время Перголези и Порпоры, кастратов Фаринелли и Каффа-релли, наивысшего взлета искусства оперы seria и buffa, появления театра „Сан Карло“, королевского приюта для бедных и дворцовых комплексов в Портичи, Казерте или Каподимонте. Он совершенно по-новому высвечивает связь музыки с общественной жизнью, королевским двором, родовой знатью, Церковью и государством в целом».
Для русского читателя это даже более необычное чтение, чем для прочих европейцев, потому что совсем не похоже на тот же период в истории Отечества. В Неаполе был расцвет, а в России всё только начиналось. Для русской культуры начало XVIII века — это ученичество, время пересадки европейских норм и ценностей на родную почву. Тогда начался экспорт европейской культуры в Россию. Опера, а тем более музыка католического богослужения в число предметов первой необходимости не входили. Особенно в начале века, когда Россия вкладывала все силы в Северную войну. И кастратов в России для особенно сладостного пения не производили. Традиция не та. Поэтому барочная опера у нас — экзотика. Ее, конечно, ставили, но при дворе.
Первое оперное представление в России состоялось в 1736–1737 годах при императрице Анне Иоанновне. Она пригласила композитора Франческа Арайя (разумеется, неаполитанца) и его труппу работать в России. В 1755 году Арайя написал оперу «Цефал и Прокрис» на либретто Сумарокова. Это была первая национальная опера. Дальше дело пошло веселей. Но это была уже другая эпоха. А в 2017 году «Цефал и Покрис» снова поставили в Большом театре на Новой сцене.
Неаполитанская культура расцветала на фоне депрессивной экономики, коррупции, дурных дорог, запутанного законодательства и зарождения итальянской мафии. При этом не то, чтобы все сильно хотели перемен… Про революцию в начале XVIII века никто не думал. Все хотели праздника. И король Карл VII это понял. Тяжелые реформы он поручил министру Тануччи, а сам построил в рекордные сроки самый большой в тогдашней Европе оперный театр имени себя -«Сан-Карло». Там до сих пор сезон открывается 4 ноября, в день августейших именин. Строительство театра обеспечило королю пожизненную популярность. Даже колоссальный приют для бедных оказался гораздо менее выигрышной затеей.
В «Сан-Карло» были дешевые места. И зрелище примиряло всех. Это при том, что король говорил по-итальянски, конечно, и местного диалекта не знал. Его сын, король Фердинанд, будет первым в этой династии монархом, кто заговорил с народом на одном языке. И так же, как отец, он будет покорно высиживать спектакли в «Сан-Карло», хотя ни тот, ни другой оперу не любили. Это была исключительно осознанная государственная необходимость (что известно из королевской семейной переписки).
В России сопоставимое место по влиянию на умы и государственное устройство в XIX-XX веках имела только литература, которая временами заменяла всё остальное. Такие сравнения России и Неаполитанского королевства доставляют ни с чем не сравнимое удовольствие при чтении. Еще один бонус — это возможность слушать в Интернете любое из упомянутых Барбье музыкальных произведений. Сразу понимаешь, что он имел в виду, когда писал об игре света и тени в “Stabat mater” Перголези…
Екатерина Буз