В разные моменты истории отношения государства и ученых в нашей стране складывались по-разному — от эксплуатации в шарашках в 1930-е годы до безмерного уважения и поддержки в 1950-1960-е. По сути, именно от выстроенного и сбалансированного взаимоотношения этих субъектов зависит развитие науки и процветание государства. Этот ключевой вопрос, казалось бы, и должен более всего занимать наше научное сообщество. Однако многолетнее чтение постановлений, статей и интервью на тему организации науки свидетельствует о бесконечных частностях: закупки по 93-му закону, гранты РФФИ, РНФ, тендеры, лоты министерств, ВАК, недостаточное финансирование как главная проблема и пр. Никто не обсуждает проект идеального здания науки, к которому надо стремиться. В итоге, когда рухнуло старое, строительство нового ведется «с колес», по ощущению, вообще без чертежей, просто этаж за этажом.
Цель данного сочинения — абстрагироваться от действительности и, приняв, что нет никаких ограничений с финансированием и проблем с волей государства, сконструировать идеальную систему организации науки в РФ, в которой обе стороны остаются максимально довольны друг другом. Следовательно, прежде всего надо сформулировать стратегию развития и разработать тактику.
Стратегия
В настоящий момент у нас имеется стратегия научно-технологического развития Российской Федерации (от 1 декабря 2016 года — government.ru/docs/28270). В этом многостраничном документе трудно выявить собственно стратегию развития страны, которая должна привести к поставленной цели — «созданию эффективной системы наращивания и наиболее полного использования интеллектуального потенциала нации». Цели и механизмы их достижения прописаны в общем виде, часто в виде деклараций типа «за все хорошее, против всего плохого».
На мой взгляд, очевидно, что стратегии должна быть нацелена на развитие основной миссии науки – производства нового знания, — основным генератором которого, независимо от ведомственной принадлежности, является фундаментальная наука. На приведенной схеме потоков знания она расположена в центре (рис. 1). Однако российская фундаментальная наука — лишь часть общемировой, и существенно меньшая. Поэтому она должна не только производить, но и акцептировать новое знание. Едва ли возможно корректно оценить соотношение нового знания, произведенного в стране, и усвоенного извне. В первом приближении можно полагать, что это соотношение соответствует доле российских работ в мировом цитировании научной литературы. А поскольку она составляет около 2%, можно считать, что 98% нового знания производится не в России, что и отражено в различной толщине стрелок на схеме.
Однако смысл существования науки не есть новое знание само по себе, а эффективная трансляция его в общество, что, собственно, и ожидает государство, являясь главным финансистом. Таким образом, стратегическую цель развития науки можно сформулировать как интенсификацию генерации, акцептирования и трансляции (сокращенно ГАТ) нового знания во все сферы деятельности российского общества.
Эта цель наиболее эффективно достигается подготовкой и распределением кадров в обществе. Здесь основным «кузнецом кадров» должна выступать фундаментальная наука. Молодые люди, получившие образование в магистратуре, прошедшие аспирантуру, защитившие кандидатскую диссертацию и поработавшие в фундаментальной науке, представляют основной кадровый капитал. Способность работать с литературой, усваивать новые знания, анализировать данные и генерировать идеи – всё это непременные характеристики молодых кандидатов наук (конечно, если это настоящие кандидаты наук). Такие специалисты быстро освоятся в своей сфере в прикладной науке, образовании, госуправлении, а через короткое время непременно станут лучшими. Поток молодежи, идущий в фундаментальную науку и после окончания «сверхвысшего» образования перераспределяемый в другие сферы, и есть основа эффективной трансляции знания в общество. Такое распределение символически показано на схеме стрелками b (рис. 1). Именно этот поток в конечном счете определяет, какие учителя будут учить наших детей, какие врачи будут нас лечить и какие чиновники будут нами управлять. Нет сомнений, что современное распределение кадров далеко от идеала. Следовательно, тактические действия, направленные на выполнение стратегии ГАТ, должны касаться не только стимулирования научной работы, но и молодежной кадровой политики.
Тактика
Генерация и акцептирование нового звания
Казалось бы, усвоение нового знания из мировой науки возможно и без создания собственного. В части бизнеса и производства, вероятно, такое возможно. Но так уж устроен человек, что эффективно усваивать новое фундаментальное знание способен лишь сам генератор знаний. Сложно не согласиться с тем, что ученые, работающие на мировом уровне, и являются основными акцепторами нового знания в стране. Следовательно, чем больше таких исследователей, тем полнее поток создаваемых ими и усвоенных новых знаний. Таким образом, тактическая задача заключается в том, чтобы все фундаментальные исследования в стране проводились на мировом уровне.
Надо сказать, что в настоящий момент благодаря усилиям государства обозначен вектор движения в данном направлении. И хотя он считывается не четко, даже такого оказалось достаточно, чтобы число публикаций в хороших журналах и цитирование показало признаки роста. На самом деле здесь нужна ясная и логичная система аттестации научных сотрудников, которая бы стимулировала их работу на мировом уровне. Она должна унифицировано действовать по всей стране, независимо от ведомственной принадлежности организации и ее географического положения. И, конечно, за научную продукцию определенного качества должна быть соответствующая заработанная плата.
В основе системы аттестации научных сотрудников, конечно, лежат публикации. Это и есть основной продукт фундаментальной науки. Именно по ним измеряется класс ученого. В целом с этим все согласны, однако сейчас конкретная система оценки труда ученых отдана на откуп организациям, их подразделениям или вообще «начальнику». В итоге это приводит к абсурдным ситуациям. Например, на лабораторию (отдел, институт) выделяется финансирование (в виде надбавок), которое делят сотрудники, исходя из количества и качества статей. Ученый М получает сумму меньшую, чем Н, хотя он произвел такую же научную продукцию. Причина в том, что они работают в разных лабораториях. При этом у М в лаборатории есть «крутой» В, который публикуется много больше других. С другой стороны, М получает больше, чем К, который работает так же хорошо, но живет в другом регионе с меньшей средней зарплатой. Что уж говорить о случаях, когда заведующий распределяет суммы вообще на свое усмотрение! Таким образом, повсеместно нарушается принцип справедливой оценки труда.
Оценка качества научной публикации наиболее адекватно может быть основано на импакт-факторах научных изданий. Благодаря стараниям ФАНО (а теперь министерства), сейчас уже не надо объяснять, что это такое и почему это много лучше, чем индивидуальные индексы цитирования. Можно указать и на недостатки этого критерия, но ничего объективнее пока не предложено. Система аттестации научных должностей, так или иначе основанная на импакт-факторах (ИФ), есть практически во всех странах. Иногда учитываются и дополнительные параметры: руководство грантами, преподавание (в университетах). В Англии, например, уже много лет разрабатывается система, основанная на экспертных оценках, но так пока и не введена. Возможно, независимая международная экспертиза и была бы идеальным решением, но ее воплощение в жизнь — та еще задача. В действительности можно рассчитывать лишь на отечественную экспертизу работы научных сотрудников. Однако, основываясь на опыте (моем и коллег) участия в конкурсах РФФИ, министерских лотах, грантах РНФ и пр., осмелюсь утверждать, что на современном этапе развития российского общества идеальной была бы система оценок, максимально независимая от каких бы то ни было экспертиз.
Справедливую систему аттестации научных сотрудников можно представить следующим образом. Основу образуют три составляющие научного труда: качество, личный вклад и количество (КЛК). Наиболее сложной составляющей является качество, которое предлагается оценивать, базируясь на цитируемости журналов. Напомню, что оценка идет по квартилям (по 25% журналов в каждом квартиле) внутри каждой выделенной специальности. Это позволяет сравнивать публикации из разных специальностей. Так, например, статья в онкологическом журнале с ИФ 120 и статья в зоологическом с ИФ 2 будут одинаково ценны, так как обе опубликованы в журналах из первого квартиля. Поэтому публикации в журналах из первого квартиля особенно ценятся при аттестации во многих европейских странах. Система разумная, хотя иногда и излишне дробная. Так, например, в базе данных Web of Science (WoS) часто на границе 1-го и 2-го квартилей оказываются равно уважаемые издания. На мой взгляд, база данных Scopus более адекватно выделяет квартили, прежде всего из-за большего объема индексируемых изданий. Кроме того, индекс цитирования журнала SJR и квартили есть в бесплатном доступе (www.scimagojr.com). Можно также пересмотреть деление на специальности, чтобы сделать его более дробным и более современным. Вообще, принцип ранжирования по квартилям внутри специальности оказывается невероятно удобным: можно для части специальностей воспользоваться WoS, для других — Scopus, для медицинских наук — PubMed. В последние годы неплохо развивается и наша eLIBRARY.
Основываясь на этих источниках, нетрудно составить официальный рейтинг научных изданий по специальностям и по квартилям «A», «B», «C» и «D». Существуют журналы с особо выдающимся цитированием, такие как Nature, Science, Annual Reviews. Их стоит выделить в суперкатегорию «A+» (принципы выделения подлежат обсуждению). Многие полагают, что сверхвысокие импакт-факторы не отражают реальной научной значимости этих публикаций. Но, следует признать, что это — «научный престиж» и большое цитирование публикации, в чем весьма заинтересовано наше государство. Поэтому одну такую публикацию можно засчитывать за две класса «A».
У всех рейтингов научных публикаций существует одна хорошо известная проблема: книги и статьи в сборниках не учитываются совсем. Хотя и те, и другие бывают весьма читаемы и хорошо цитируемы. Причина известна — слишком дорого обходится рейтинговым агентствам отслеживание периодической печати, на книги уже не хватает ресурсов, что понятно, так как ежегодно индексируется 3-4 млн статей. Поэтому признанного рейтинга книг и сборников не существует. Есть лишь рейтинг книжных серий (www.scopus.com/sources.uri). Тем не менее можно рейтинговать все научные книги простым способом — по рейтингу издательств, что упрощает задачу на несколько порядков. Точно так же, как и для журналов, можно рассчитать среднее цитирование книг и статей в сборниках, выпущенных данным издательством. Идея в том, что издательство выдерживает определенный уровень качества научной продукции, что сказывается на цитируемости. Следовательно, ранжирование в рамках специальности даст преставление об уровне книг и сборников статей.
Пока не существует общепризнанных мировых рейтингов научных издательств. Есть лишь в отдельных странах, например research.usp.ac.fj/wp-content/uploads/2013/09/2016-Ranking-of-Academic-Publishers-v1.0.pdf. Однако все эти данные уже содержатся в базах WoS, Scopus и др. Достаточно ежегодно приобретать соответствующие выборки (а возможно, и заказать рейтинг «под ключ»), что в масштабах задачи наверняка обойдется в «копейки». После ранжирования издательства, а, соответственно, и публикации в их изданиях также разместятся по категориям «A», «B», «C» и «D».
Наконец, есть докторские и кандидатские диссертации. Они считаются рукописями, но теперь размещаются в Интернете. Следовательно, они являются электронной публикацией. Они не рецензируются, но оппонируются. В случае докторской диссертации четыре оппонента, 15 членов диссертационного совета, порядка десятка приславших отзывы на автореферат в норме гарантируют качество значимого научного труда. Полагаю, что кандидатской место в «B», а докторской — в «A» категории. Таким образом, все виды научных публикаций учитываются в предлагаемой системе.
Теперь можно перейти непосредственно к системе аттестации. Вполне разумные количественные показатели были рекомендованы при переаттестации в системе Академии наук. Они, кстати, хорошо соответствуют таковым в европейских странах. С небольшими изменениями они приведены в табл. 1. Что касается качества публикаций, принципиально важно учитывать личный вклад. В любой работе практически всегда есть основной автор (назовем его лидер), который ее задумал, провел или организовал, собрал с остальных данные, писал текст, подавал в журнал, отвечал рецензентам. На первое авторство всегда обращают внимание коллеги. Лидерство есть свидетельство о способности самому полностью провести научное исследование. Оно, собственно, и является подтверждением квалификации ученого. В некоторых странах личный вклад при защитах, например, подсчитывается чуть ли ни в процентах. В системе Академии наук применялась толковая система подсчета баллов, при которой первый автор получал 50%, а остальные — поровну от оставшихся 50%. Можно, разработать методику подсчета баллов, которые нужно набрать для аттестации на определенную должность (как, например, система «Истина» в МГУ). Однако, как показывает практика, в этом случае всегда остается возможность аттестоваться за счет «вала», а не качества. Проще и «идейнее» будет прописать конкретный набор публикаций (с учетом их качества), необходимый для соответствия каждой должности. Скажем, в табл. 1 приведены минимальные параметры, дающие возможность занять определенную должность. Так, для вед. науч. сотр. за пять лет надо опубликовать семь статей, из них не менее трех статей со своим лидерством в изданиях класса «A» и 4 статьи как соавтор в классах «А», «B» и «С». Понятно, что допустимо любое превышение качества и количества публикаций над этой нормой. Все показатели этой таблицы могут и должны быть обсуждены и согласованы с научным сообществом. Однако принцип трех составляющих — количества, качества и личного вклада — должен оставаться неизменным.
Табл. 1. Пример аттестационной и зарплатной матрицы для научных сотрудников
|
Научные сотрудники |
Публикации, кол-во |
Лидер (основной автор) |
Соавтор |
Устный доклад |
Оклад, месяц, руб. |
Расходные средства, руб. в год |
|
Главный |
9 |
4A |
5 (A + B + C) |
4 |
140000 |
400000 |
|
Ведущий |
7 |
3A |
4 (А+B + C) |
3 |
105000 |
300000 |
|
Старший |
5 |
2A |
3 (А+B + C) |
2 |
75000 |
200000 |
|
Научный |
4 |
2B |
2 (A + B + C) |
45000 |
||
|
Младший |
3 |
1B |
2 (A + B + C) |
30000 |
||
|
Стажер-исследователь |
2 |
1C |
1 (A + B + C) |
15000 |
||
|
Аспирант 3-го года обучения |
1 |
1C |
1 (A + B + C) |
12000 |
-
Публикации и участие в конференциях за пять лет.
Важная часть деятельности ученого, к тому же обеспечивающая научный престиж страны, — это участие в международных проектах, экспедициях, конференциях. И если первые два аспекта нельзя вменить в обязанности, то устные доклады на международных конференциях должны быть непременным условием занятия должности начиная со ст. науч. сотр. (табл. 1).
У каждой медали, как известно, есть и обратная сторона. В данном случае это означает адекватное финансирование со стороны государства. Работать на мировом уровне в науке очень непросто. Надо полностью погрузиться в материал, его сбор, обработку, анализ, сравнение с литературой. Выдавать статьи «А» класса и при этом тратить массу рабочего времени на написание тучи заявок на гранты, проекты, выполнение хоздоговоров, а потом и на написание отчетов или зарабатывать на жизнь и вовсе не научной работой, абсолютно нереально. Поэтому государство должно понимать, что аттестационная матрица КЛК будет работать только при полном погружении ученых в научный процесс, а это возможно при адекватных окладах (табл. 1). Есть еще одна составляющая, без которой невозможен научный процесс. Это текущие расходы. Сейчас они выгрызаются в изнурительной борьбе за различные гранты и договора, что бессмысленно отнимает массу времени и энергии. На самом деле государству гораздо проще и эффективнее (в смысле менеджмента) выделять средства аттестованным ученым, ибо это есть лучшая гарантия того, что они будут потрачены на дело. Суммы, означенные в последней колонке табл. 1, могут быть потрачены на расходные, командировочные, небольшое оборудование, публикации, но не на зарплату. Они в том числе обеспечат участие в конференциях, причем не только распорядителей средств, но и молодых сотрудников.
В отечественной науке давно существует еще одна хроническая проблема — отсутствие адекватной карьеры для вспомогательного персонала. В других странах инженер-исследователь — это часто седоватый дядечка, на котором лежит масса обязанностей по приобретению и эксплуатации оборудования, материальной части экспедиций, экспериментов и пр. Его карьера состоялась, он уважаемый человек с достойным заработком. В наших реалиях, уходящих корнями в советское время, инженер (я уж не говорю о лаборантах) — человек с крошечным окладом, на который невозможно существовать, выживающий за счет нерегулярных и часто мизерных отчислений с проектов и грантов. А между тем многие экспедиционные и экспериментальные работы, аналитические определения держатся на плечах этих людей. Все мы знаем, как легко запороть экспедицию неправильным отбором проб или их обработкой. Для этого должна существовать отдельная достойная карьерная лестница (табл. 2). Пропорциональное присутствие таких сотрудников в научном подразделении должно быть определено научной организацией в зависимости от характера специализации и дополнительно зависеть от количества аттестованных ученых, ибо, если таковых мало, то и нет смысла финансировать деятельность большого числа вспомогательного персонала. Отчитываются они, как и сейчас, непосредственно перед своими научными руководителями.
Табл. 2. Пример зарплатной матрицы для технического персонала
|
Инженер-исследователь |
Оклад, руб. |
Лаборант |
Оклад, руб. |
|
Главный |
75000 |
Главный |
50000 |
|
Ведущий |
55000 |
Ведущий |
40000 |
|
Старший |
40000 |
Старший |
30000 |
|
Инженер-исследователь |
25000 |
Лаборант |
20000 |
Что же даст система заинтересованным сторонам? Ученые наконец-то будут обеспечены необходимыми условиями для работы.
- Достойные (на текущий момент) оклады позволяют полностью погрузиться в научный процесс. Не надо хвататься за любые проекты и тендеры, лишь бы срубить «копеечку на поддержание штанов». Можно биться только за проекты по своей теме, не соглашаясь на любые унизительно мизерные средства и не тратя бессмысленно время на написание многочисленных заявочных текстов. Проекты РНФ и РФФИ, в принципе, должны быть крупными и направленными на финансирование не зарплатной части, а на обеспечение научных исследований: экспедиций, экспериментов, оборудования.
- Молодые люди наконец-то ясно видят свою научную карьерную лестницу, которая не ассоциируется с финансовой несостоятельностью. При этом КЛК гарантирует, что их продвижение зависит практически только от их труда и способностей. Решается в кои-то веки и почти не решаемый жилищный вопрос. Так, например, молодая пара научных сотрудников (весьма частый случай) — он старший, она пока научный (из декрета) — имеют суммарный оклад 130 тыс. руб. Это реальная ипотека даже в Московском регионе, не говоря уж о других субъектах РФ.
- Руководители могут выбирать лучших, ибо в аспирантуру и на младшие должности стоит длинная очередь. Можно строго спрашивать с молодых и отказываться от неподходящих, т.е. делать то, что сейчас невозможно в принципе, так как нельзя запретить приработки или общую расслабленность людям с зарплатой 7500 руб.
- Можно быть уверенным в независимой и честной оценке своего труда и рассчитывать на свои силы. Никакой родственник или любимчик руководства не конкурент, если сам в профессии не силен.
- Наличие базового финансирования позволит планировать длительные исследования, в которых количество материала в конце концов переходит в качество, реализуясь в обобщении или теории.
Государство также получает целый пакет решенных проблем.
- Прежде всего за финансирование оно получает конкретные продукты в виде определенного количества публикаций известного качества. Причем ему невозможно подсунуть одну статью от трех институтов (сейчас эта проблема почти решена в рамках госзадания), поскольку фактически отчет идет по статьям основных авторов. Не пройдет и номер с кучей публикаций в формально рейтинговых, а на деле практически «мусорных» изданий.
- Система обладает важным свойством самостимуляции. Можно не сомневаться, что количество публикаций высшего качества увеличится в разы за несколько лет. Причем нет смысла во множественных перепевах одних и тех же результатах и идей в двадцати статьях. Всё равно КЛК учитывает только ограниченное число, и это значит, что надо работать на качество. В перспективе 100 тыс. аттестованных научных сотрудников будут публиковать 60 тыс. статей класса «А» в год (если полагать, что медиана проходит по ведущим научным сотрудникам). А это гарантирует (в отличие от нынешнего курса министерства на повышение вала публикаций) выполнение цели, поставленной президентом – РФ должна войти в число пяти ведущих (цитируемых) стран мира.
- Несомненно, вырастет и число докладов на международных конференциях, что вкупе с публикациями расширит известность российских ученых, вовлечет их в большее число международных проектов и в конечном счете будет работать на престиж российской науки.
- КЛК автоматически приведет к созданию самой подробной карты научных кадров России, выполненной на уровне индивидуальных ученых. Оценку и финансирование науки можно будет проводить на уровне любых структурных подразделений и даже отдельных ученых. К тому же в распоряжении государства окажется исчерпывающий и постоянно обновляемый список экспертов, действительных на данный момент, а не на момент получения «корочек».
- Возможно, самым долгожданным бонусом будет принципиальная остановка утечки мозгов, так как созданы все возможности для научной карьеры. Оставаться в науке будут лучшие, выдержавшие сильную конкуренцию. Более того, при соответствующем законодательстве, позволяющим брать на работу граждан СНГ, можно запустить свой насос, наподобие работающего в США, который будет выкачивать интеллект из окружающего пространства.
- КЛК в разы снизит коррупциемкость при распределении средств. При наличии списка аттестованных по КЛК исполнителей будет затруднительно отдавать победу более слабым руководителям и коллективам. Не проблема и клановость или своячничество. В любом случае занимающий должность будет ей соответствовать. Наконец, можно легко решить проблему «липовых» диссертаций, поставив фильтры. Допустим, пять статей класса «АЛ» (лидерские) — вполне достаточная гарантия серьезности докторской работы. И в отличие от нынешнего списка ВАК заказать их на стороне практически нереально.
В итоге КЛК обеспечивает искомый баланс интересов ученых и государства.
Трансляция знаний и аналитического опыта в общество
Сейчас наша академическая наука в кадровом отношении сравнима с черной дырой. Молодые люди после вуза приходят на работу в институт и, как правило, остаются там навсегда. Массовый выплеск из стен Академии наук, по понятным причинам, произошел в 1990-е годы, что дало стране много новых бизнесменов, управленцев, прикладных специалистов. В наше время фундаментальная наука в основном готовит кадры для собственного воспроизводства. А должна бы работать и на другие отрасли деятельности в государстве.
Доставшаяся в наследство от советских времен система, при которой молодые сотрудники приходят после студенческой скамьи на постоянные ставки, не соответствует современным реалиям. Во всем мире это временные позиции, которые заканчиваются и которые надо постоянно подтверждать либо искать новые. В итоге создается конкурентная среда, в которой нет места расслабленности. В науке остаются наиболее энергичные и целеустремленные.
Граница перехода от временных ставок к постоянным часто пролегает в районе 40 лет. В США, например, если к этому времени не удается занять минимальную постоянную должность associate professor, считается, что надо из фундаментальной (там университетской) науки уходить. Вообще, переход из фундаментальной науки — это естественный процесс. Многие, защитив диссертацию и проработав несколько лет, понимают, что на самом деле фундаментальная наука не их стезя. Ненормированный рабочий день, ограниченные доходы, постоянное освоение нового, ответственность за выполнение проектов, обучение аспирантов и студентов… Многие начинают понимать, что возможность закрыть дверь офиса в пятницу вечером и не вспоминать о работе до утра понедельника — это серьезное преимущество. Но работая на постоянной ставке, конечно, нет серьезного стимула к перемене места.
Чтобы организовать этот переход в другие отрасли, государство должно разделить бюджетные ставки на временные и постоянные. Последние должны начинаться со старшего научного сотрудника. Молодые люди, придя в институт или на кафедру, занимают стартовые должности (табл. 1) и подтверждают свое соответствие согласно КЛК. Важно, чтобы была возможность перемещаться как вверх, так и вниз, если, например, на должность научного сотрудника в данный момент не хватает работ, а на младшего — хватает. Переаттестация может проводиться раз в три года; за последние пять лет. При этом сотрудник в любое время может занять свободную вакансию старшего сотрудника, если он ей соответствует по КЛК. Принципиальным является то, что после 39 лет занимать временные ставки нельзя. Если не аттестовался на старшего науч. сотр., надо уходить в инженеры, прикладную науку и пр. А для того, чтобы гарантировать этот поток, количество ежегодных стартовых вакансий для молодежи должно в разы превышать количество освобождающихся постоянных позиций.
Дорожная карта
Прежде всего государству надо создать систему КЛК. Сделать это будет нетрудно. Все данные по цитируемости изданий уже есть в мировых базах данных, многие — в свободном доступе. Трудность остается в создании рейтинга научных издательств. На первых порах КЛК может быть запущена и без учета публикаций в книгах и сборниках. КЛК должна быть реализована как онлайн-сервис. Все научные сотрудники должны оформить электронную подпись, зарегистрироваться в системе и самостоятельно вносить свои публикации (доклады на конференциях), выбирая из сформированного перечня научных изданий. По умолчанию лидер публикации ответственен за внесение ее в КЛК. Проблема идентификации научного сотрудника легко решается при использовании официальных идентификаторов РФ — ИНН, СНИЛС и подобных. В этом случае аттестация носит чисто технический характер. КЛК автоматически определяет наивысшую должность, на которую может претендовать сотрудник. Роль аттестационной комиссии сводится к проверке и гарантии того, что все публикации введены правильно и принадлежат соискателю. Такие аттестации можно проводить очень быстро и как угодно часто.
Внедрение КЛК следует осуществлять исключительно эволюционным путем. После создания КЛК и законодательной базы ее использования (срок — один год) все научные сотрудники переводятся в статус «исполняющий обязанности» с сохранением текущего финансирования. Сразу после этого можно проводить аттестацию тех, кто соответствует своей (или более высокой) должности. Аттестованные сотрудники переходят на финансирование по новой сетке. В течение двух лет должность сохраняется за врио сотрудника. После этого периода она выставляется на замещение. Руководитель вправе взять на эту должность любого, кто соответствует этой позиции. Никакие нынешние псевдоконкурсы не нужны. А вот если взять некого, тогда объявляется конкурс, и при соответствии должности и специальности такого сотрудника взять обязаны. Если же претендентов нет, врио сохраняет позицию еще на год. Исходя из качества текущих публикаций, можно полагать, что полное замещение должностей аттестованными научными сотрудниками займет лет 10-15. Разумеется, это лишь принципиальная схема, которая требует детальной проработки с учетом трудового законодательства. Важно, что процесс растянут во времени. Это позволит сотрудникам либо перестроиться, либо перейти в другие сферы деятельности, например в инженеры-исследователи.
КЛК однозначно применима для аттестации научных сотрудников, занимающихся фундаментальными исследованиями. Однако в научном мире есть подразделения, не выполняющие непосредственно научные фундаментальные исследования. Это практически все ведомственные институты, а также прикладные и вспомогательные отделы в университетах и академических институтах. Например, аналитическая лаборатория производит анализы для многих в институте, ведет хоздоговора и пр. Или есть группа, обслуживающая сложный прибор. Или отдел, разрабатывающий прикладные технологии или приборы. Аттестация сотрудников, работающих в этих подразделениях, по публикациям в ведущих мировых изданиях не имеет смысла. Поэтому наиболее логично выделить три типа научных структур: фундаментальные, прикладные и вспомогательные. Первые аттестовать по КЛК, остальные — по другим критериям: количество анализов, проб, разработанных программ, схем, действующих моделей, привлеченных средств и пр. При этом в нефундаментальных организациях и отделах вполне могут работать и научные сотрудники. В этом случае они аттестуются по КЛК. Есть еще проблема с гуманитарными науками. После создания и тестового наполнения КЛК станет понятно, какие специальности гуманитарных наук не подлежат сравнению с мировой наукой. Видимо, они должны быть выведены из КЛК и оцениваться другим способом.
Одним из ключевых механизмов, обеспечивающих поток новых знаний в общество, является производство кандидатов наук в количестве, заведомо превышающем число постоянных позиций в фундаментальной науке. Это то бутылочное горлышко, которое преодолевают лишь самые упорные и способные к научным исследованиям. Такая система существует во многих странах. Для точного планирования такого потока необходимо знать демографический срез нашей науки и иметь соответствующую модель. Для примера можно принять, что средний период работы в фундаментальной науке в должностях от ст. науч. сотр. и выше составляет лет 40. Это означает, что из 100 тыс. таких научных сотрудников 2500 ежегодно уходят с работы. Следовательно, если ежегодно принимать 12500 человек в аспирантуру, то из них 2500 в итоге к 35-40 годам получат постоянные должности, а 10 тыс. после защиты кандидатской диссертации будут в итоге работать в других сферах деятельности. Сейчас такая пропорция выдерживается на некоторых кафедрах в университетах, но среди институтов Академии наук она в разы ниже.
Такая система организации науки предполагает, что ставки мл. науч. сотр. и науч. сотр. являются только временными. Они требуют периодического перезаключения контракта. Сами такие ставки есть в организации, и она их заполняет по своему усмотрению, но в соответствии с аттестационными требованиями. Такие ставки также могут распределяться по грантовой системе, скажем в тех же РНФ и РФФИ. Важно, что предельный возраст, в котором можно занимать временную позицию в фундаментальных подразделениях составляет 39 лет.
Проблемы и риски при внедрении
При наличии воли у государства, особых проблем с созданием такой системы организации науки не видно. Даже финансовая сторона не кажется проблемной. В наше время, кажется, вообще нельзя оценить среднюю по стране выплату бюджетных средств на ставку, скажем, вед. науч. сотр. Рискну предположить, что это примерно 50 тысяч в месяц. Исходя из табл. 1, следует, что на аттестованных вед. науч. сотр. эта сумма должна быть вдвое выше. Если предположить, что эта пропорция действует и на других позициях, то финансирование науки должно быть удвоено. Вроде бы колоссальные деньги. Но, во-первых, сейчас это порядка всего 2,5% от бюджета, так что вполне есть, куда увеличивать. Во-вторых, если аттестацию проводить прямо сейчас, то по КЛК ее пройдут процентов 10-15 сотрудников. То есть процесс перехода будет сильно растянут во времени, и изыскать средства на такую кардинальную модернизацию науки государству вполне по силам. Вывод всей российской науки на мировой уровень — чем не федеральная программа?! Стране с трехпроцентным профицитом бюджета и проблемой, куда девать деньги переполняющегося Фонда Народного Благосостояния, такая задача явно по плечу.
Многие вопросы требуют законодательной проработки. Однако года должно быть достаточно и для этого, и для создания, тестирования и запуска КЛК в работу. Отдельный вопрос — о технической возможности публикаций в топовых мировых изданиях. Всё больше издательств переходит на платную систему, и можно ожидать дальнейшего сокращения бесплатных публикаций и удорожания платных. России надо обязательно участвовать в международных издательских проектах. Например, в Европе обсуждается идея создания международного фонда, который будет финансироваться многими странами и будет оплачивать публикации ученых из этих стран (trv-science.ru/2019/01/29/otkrytyj-dostup-k-nauchnomu-znaniyu/). А пока придется привыкать платить и воспринимать эти расходы как неотъемлемую часть современных научных исследований. Определенная проблема, которая есть уже сейчас и которая с внедрением КЛК приобретет особую остроту, возникнет с отечественными изданиями категории «D» и ниже. Это очень сложный и специальный вопрос, требующий вдумчивого разговора, его не стоит начинать вскользь в данной статье.
В заключение я хотел бы подчеркнуть следующее. Во-первых, практически всё, изложенное выше, так или иначе уже применяется в мире. Я лишь постарался собрать всё в единую конструкцию. Во-вторых, данное представление о том, как было бы хорошо организовать научную работу в нашей стране, безусловно, схематично. Впоследствии можно погружаться в многочисленные детали. Вопрос в том, устраивает ли такая система в принципе. Я бы хотел так работать, а вы, коллеги?
Александр Сергеевич Микаэлян,
докт. биол. наук, вед. науч. сотр. Института океанологии РАН
Можно бы согласиться с предложениями автора. Но практическая их реализуемость вызывает вопросы. Ведь авторитарная система решает две задачи — обеспечение контроля + достижение приемлемой эффективности. А все предложения «про эффективность». Может ли «обобщенный Кремль» передать оценку научной деятельности российской науки — фактически — Мировому научному сообществу? Ведь предлагается основываться на рейтингах научных журналов. В СССР так вопрос НИКОГДА не решался .. и даже так не ставился. Ну и утверждение «стране с трехпроцентным профицитом бюджета и проблемой, куда девать деньги переполняющегося Фонда Народного Благосостояния, такая задача явно по плечу» также сомнительно. Ведь благоденствие нулевых и ранее 70-х основывалось на монопольной цене на УВ (стран ОПЕК + Россия + ..). Мировая цена на нефть порою до сотни раз превышала себестоимость ее добычи странами Персидского залива. США замораживали свои запасы, ожидая предсказанного истощения нефти. С массовым выходом на рынок огромных запасов сланцевой нефти такие монопольные цены уже невозможны. Цены смогут обеспечить эффективность Роснефти и Газпрома как организаций, но не как жирных источников для бюджета. А еще учтем как бы военное противостояние с НАТО (при нейтрализме Китая и Индии) … а также очевидную невысокую эффективность централизованного руководства экономикой. Так что … скорее приходится удивляться, как пока Правительство сводит концы с концами. «Денег нет но вы держитесь» как то более ожидаемо
Могу согласиться с Вами, что авторитарная система, в принципе, стремится к тотальному контролю, в первую очередь того, что ей может угрожать. Однако, зависимость зарплаты ученых от публикаций в мировых изданиях, вроде, никак системе не угрожает. Скажем, она готова ставить заплату спортсменов и связанных со спортом деятелей в зависимость от достижений на мировых соревнованиях. Кроме того, в майских указах Президента напрямую записано, что надо стремиться к увеличению цитируемости по Web of Science, т.е. прямо отправляет в «логово врага». Так что, по-моему, система возражать не должна.
По поводу финансирования, могу заметить, что СССР тут совсем ни при чем. Это другая жизнь. А нынешний бюджет вполне позволяет. Если не ошибаюсь, бюджет гражданской науки где-то около 350 млр. Его рост на 20-30 млр в год вообще не проблема, если захотеть.
Ну, а, по поводу сланцевой нефти, особый разговор, которому здесь не место. Замечу только, что я тоже полагал, что нефть будет теперь стремиться к себестоимости (7-25 дол./баррель). Ан нет! Цена держится ровно такая (60 дол.), чтобы обеспечить прибыльность сланцевой добычи. Видимо, в этот мир контролируют серьезные люди, заинтересованные в долгом процветании этого бизнеса. Так, что не в наших силах предсказать нефтяное будущее. А раз так, то лучшая стратегия это исходить из того, что будет так, как сейчас.
Автор
Немного поясню свою позицию. Конечно, сланцевая нефть подпирает цену, но только в том смысле, что к себестоимости не обычной (7-25), а именно сланцевой, а она на лучших скважинах (грубо) под 30-40., а на средних — под 50. Так что фоновая цена 50-60, с тенденцией медленной вниз (технологии развиваются) и военно-политическими зигзагами. Наша проблема в том, что хорошую свою обычную мы во многом выкачали или загубили, а на шельфовую и сланцевую нужны западные технологии, а вместо них имеем санкции. Добычу УВ в России ожидает уменьшение (как в Венесуэле).
Да, напрямую режиму Пу оценка труда ученых по басурманским рейтингам не угрожает, но идейно систему расшатывает. Поэтому реально вряд ли будет реализована, учитывая еще что почти весь чиновно-академический «бомонд» против — в этой системе он шибко невыигрышно смотрится
Я никак не готов к дебатам о ценах на нефть, т.к ничего в этом не понимаю. Отмечу только, что таких как я, похоже, весь мир. В 2013 г все аналитики и трейлеры ждали 200, потом 30 и т.д. Может быть, какие-нибудь дедушки в клетчатых штанах и панамках, играющие в гольф на элитных полях Техаса, могут что-то путное предсказывать. Сейчас государство может себе такую систему позволить, а что дальше, кто знает? Случится, не дай бог, война в Персидском заливе, вот и увидим мы 200.
Да и смысл статьи не в этом. Суть то в названии. Если не думать о воплощении, сам то научный мир чего хотел бы?
А насчет реализации, я бы не был так категоричен. Частично уже кое-что реализовано. В отчеты по гос. контрактам уже статьи по WoS и Scopus подаем. А президентский РНФ? В отчетах статьи из первой квартили по Scopus считает за две. А вот с академическим «бомондом» тут согласен. Вряд ли много сторонников наберется.
Все красиво, только возрастного ценза в научных должностях быть не должно. Кто-то переучивался, кто-то в декретах сидел, кто-то болел. Причем тут возраст? Хочет человек сидеть на временной ставке, пусть сидит, если он устраивает шефа уровнем компетенций. Ну не подходит ему более высокая должность, объемом работы, активностью, не возможностью сочетать с семейными делами. Пусть сидит, работает, пишет свою 1-2 статьи в год. Так же нужно предусмотреть возможность мягкого даунгрейда — способа обратимого перехода на более низкие должности при несоответствии параметров критериям в отчетном периоде.
Если попытаться представить себе , что «шеф» в принципе тоже ученый , а не назначенный начальник чья задача «гнать план» в данном случае не по номенклатуре изделий, а по статьям, причем «в Q1», то сразу встает вопрос, а какой интерес ученому заниматься такой деятельностью, если собственно научной работой можно заниматься только в свободное от администрирования время? С другой стороны у человека на временной ставке основной заботой будет поиск ставки постоянной, а такие ставки как правило открываются где то далеко, в основном в т.н. «развитых странах». С этой точки зрения, отъезд (из РФ) ученых выросших в профессиональном уровне до того, чтобы быть «шефом» выглядит вполне рационально. Возможно существующая система управления наукой в РФ ставит молодого (старым намного трудней переезжать) ученого перед выбором: или перебиваться на временных ставках пока он не станет окончательно безработным, или ехать и пытать удачу туда где больше надежды заработать репутацию, постоянную позицию и возможность заниматься наукой не думая о поисках зарплаты. IMHO: высокая неопределенность в карьере ученого приводит к тому, что на «западе» в науке в основном работают ради «социального лифта», а в России, как мне кажется, по инерции.
совершенно не согласен. ИМХО, привязка должности к результативности глубоко порочна. Должность — это прежде всего место человека в научном процессе. Его роль в команде. Возможности начальников и подчиненных принципиально разные. У пары теоретиков совершенно иные возможности по части публикаций, чем у команды, ведущей долгие экспериментальные исследования, требующие к тому же больших расходов. Идея «главного автора» тоже совершенно не реализуема на практике. Стройная на бумаге система при ее использовании даст такие перекосы, что все взвоют.
Совершенно согласен «привязка должности к результативности глубоко порочна». IMHO, кроме того весьма ошибочна идея аттестации ученых работающих в фундаментальной науке по наукометрическим, а по сути библиометрическим показателям с «отрубанием хвоста», т.е. за последние несколько лет. Как правило глубокое вхождению в тему может происходить в течение всей научной жизни. В условиях бюрократического контроля «по критериям» ученый не может заниматься большой проблемой, т.к. должен непрерывно «строгать колбасу (slice salami)», чтобы соответствовать требованиям контролирующих структур. Идея о том, чтобы ученый мог заработать себе право получать пожизненную грантовую поддержку (например в масштабах грантов типа «а» РФФИ) и быть освобожден от бессмысленных аттестаций, думаю не найдет поддержки ни у кого. Сейчас частично такие привилегии есть у академиков, но это не влияет заметным образом на состояние науки в целом в РФ. Что касается «материального стимулирования», то когда зарплата составляет ок. 20% (от аналогичной в западной лаборатории), а надбавка зависит от количества баллов ПРНД, то обсуждение значения таких (по сути случайных) денег не выглядит серьезно.
«При наличии воли у государства, особых проблем с созданием такой системы организации науки не видно». При наличии воли у учёного совета института нет проблем с созданием подобной системы в любом научном институте. В нашем институте она действует более 10 лет с введения ПРНД. Вводить же единые требования по числу публикаций и квартилям по всей стране и всем наукам совершенно абсурдно. Не знаю как в других институтах, мне казалось, что это повсеместно, но в нашем институте уже давно никого не принимают на постоянную ставку: с начинающими сотрудниками заключают договоры на два года, а те у кого накопился большой стаж переходят на пятилетние договоры. Так что вопрос, наоборот, о введении постоянных ставок, начиная с снс.
Конечно, в отдельных институтах с сильными директорами (что и ученые, и как администраторы … редкий такой сплав) — это возможно. Тем более, что очевиден выигрыш — 1я категория и пр. Но как система в славной Пуландии это очевидно не заработает. Ввести везде и всюду строго одинаковые требования — это отрыжка той же бюрократической госсистемы — в ней надо или отдать решение на откуп местным беям — но тогда спрашивать результат вплоть до расстрела, или задать строгие общие правила и требовать их выполнения. В системе Вертикали баланса независимых сил нет, и отдавать на откуп этому балансу бессмысленно.
Согласен с Михаилом Родкиным. В масштабе страны, институтов, которые сами выработали систему аттестации, направленную на работу ученых на мировом уровне – единицы. Для того чтобы это был всероссийский вектор развития, система должна быть государственной. И я не вижу проблем с требованиями к количеству публикаций по специальностям. Они могут и различаться, лишь бы принцип КЛК был соблюден. Сейчас кстати, в таблице указан весьма гуманный объем публикаций (по европейским меркам) даже для экспериментальных и полевых исследователей.
Такой вектор и сейчас существует. От институтов требуют публикаций, признаваемых мировым сообществом. И роста таковых. И институты финансируются по категориям.
А вот конкретная тактика отдана на откуп самим институтам. То есть чиновники в данном случае поступают грамотно. Не вмешиваются в детали организации научного процесса. Не пытаются его строго регламентировать. Ибо научным процессом должны руководить ученые.
Самый важный вопрос в том, почему «институтов, которые сами выработали систему аттестации, направленную на работу ученых на мировом уровне – единицы»???
Добейтесь, чтобы КЛК был внедрен в вашем институте. Внутри института есть все полномочия для этого. Если будет удачно, многие захотят воспользоваться вашим положительным опытом.
Единая по стране система — это усиление бюрократизации, куча дополнительной отчётности и секретарь в министерстве, принимающий решения на основе формальных показателей, ничего не понимая по существу дела. Это добьёт и те институты, которые пока ещё работают. К чему ведёт желание всё формализовать и внедрить единые требования видно по деятельности ВАКа и школьному образованию.
Вот именно. Надбавки за результативность и должность — это просто разные измерения. Хороший слесарь может и должен зарабатывать больше вялого инженера. Но это не значит, что слесаря надо переводить в инженеры.
Вообще, наука — сложный многоплановый процесс. Вводить какую либо одномерную шкалу — глупость. Даже странно, что некоторые ученые этого не понимают.
Но заметим, даже это одномерная шкала предпочтительнее «решения по мнению начальника» … лично мне, это несомненно; хоть мой институт — и коллектив, и администрация — еще один из весьма хороших вариантов. Я им дорожу
Во всем мире начальники существуют аккурат для того, чтобы что-то решать. На фига начальник, если он ничего не решает? В любом сложном процессе (а уж в науке тем паче) невозможно сделать систему. которая работала бы автоматически, без экспертного мнения людей. Другое дело, что начальник и его решения должны быть легитимными в глазах коллектива. И должны быть в рамках правил игры. А для этого существуют выборы. Директора и Ученого совета. Если в институте этого нет, то никакая система ничего не сделает вместо самих ученых.
Но ведь выборы видимо должны быть … не как мы единогласно Брежнева выбирали? А это более зависит от общей системы, чем от конкретного коллектива. Конечно, начальник должен решать, для этого он и нужен, но и у подчиненного должны быть варианты. И в таких тонких вопросах лучше (проще) или объективное и простое правило, или тонкое уравнивание разных взглядов. А откуда такой тонкий баланс в Вертикальной системе?
«А это более зависит от общей системы, чем от конкретного коллектива. »
Почему бы это? В локальном коллективе, где все у всех на виду и где успех зависит от адекватности выбранной администрации, гораздо проще организовать реальные выборы, чем в большой стране, где куча разных интересов. Тем паче, что имеется в виду коллектив ученых. То есть вроде бы не самых тупых по стране.
Мне всегда странно слышать сетования на систему, если люди у себя под носом не могут навести элементарный порядок.
Общая система должна стимулировать дирекцию и коллектив разумно организовать работу в институте.
Она и стимулирует. См. пост повыше. Причем эта система стала развиваться в последние годы. Да и борьба за гранты, с которых институт получает накладные, очень стимулирует активность.
Стимулировать … хоть бы не мешать. Я с высочайшим уважением отношусь к одной известной мне администрации (пусть и не лучшим образом организовывавшей рутину в институте) которая повторяла — мы очень стараемся вам не очень мешать, и действительно старалась
Да, начальство должно не мешать тем кто работает мелочной регламентацией (министерство — институтам, дирекция — сотрудникам). Но в случае профанации и деградации, что нередко случается, у коллектива должны быть стимулы для исправления ситуации, хотя бы под угрозой расформирования.
Думаю, что главная функция начальства — это обеспечение условий для эффективной работы научных сотрудников. Члены дирекции должны ходить по лабораториям, и спрашивать сотрудников, чем дирекция может им помочь в их работе. И выполнять пожелания сотрудников. Не в поиске денег, это сотрудники должны сами, а именно в создании условий.
Кстати, роль науки по классике — триедина — как Лики Господа или как составные части марксизма-ленинизма — произведение нового знания, обеспечение современного уровня образование, обеспечение экспертизы задач общества. В какой степени они реализуются в современной России — судить читателю. Но формальные посылы к этому, несомненно, есть — как бы придания РАН функций экспертизы, как бы задача сращивания Высшего образования и Академии, как бы требования публикации статей, принимаемых Мировым сообществом за производство нового знания.
1) «В основе системы аттестации научных сотрудников, конечно, лежат публикации. Это и есть основной продукт фундаментальной науки. Именно по ним измеряется класс ученого» — интересно много ли публикаций (и где они были напечатаны) было у химика Белоусова (в честь которого известная колебательная реакция названа) или генетика Гершензона Сергея Михайловича? Сейчас у среднестатистического научного сотрудника может выходить до 4-5 статей в год (в соавторстве разумеется) – но тем не менее что то как то не получается всех этих ребят подвести под класс ученого уровня Белоусова или Гершензона. Аттестация на основе публикаций – да, класс ученого – однозначно нет.
«Основной продукт фундаментальной науки публикации» –публикации которые суть просто отчет о проделанной работе, интересный 2-10 специалистам в далеких странах о которых мы ничего не знаем. Стоит ли тратить сотни тысяч долларов на отечет в Nature?
Вопрос такой: предлагается ди какая то стратегия конвертации отчета в Nature во что то полезное для всего общества? Просто если не предлагается – то это «искусство для искусства» и знание для избранных (цвет штанов в зависимости от импакта журнала). Зачем это спонсировать честному налогоплательщику непонятно. Вот мне как простому работяге совершенно и тепло ни холодно от того что например увеличится поток статей в Nature хоть в 10 раз – особенно с учетом того что на эти же деньги можно будет с нуля собрать десяток больниц в провинции. Потому как оснастить например молекулярно-биологическую лабу по последнему слову и платить там хорошую зп немаленькому штату сотрудников (что потянет статью на Nature) аккурат будет стоит как построить больницу с нуля, с той лишь разницей что больница приносит пользу всем здесь и сейчас – а молекулярная лаба выдает статью в Nature раз в несколько лет (в идеальном случае) и это интересно единицам.
2) «Можно строго спрашивать с молодых и отказываться от неподходящих, т.е. делать то, что сейчас невозможно в принципе, так как нельзя запретить приработки или общую расслабленность людям с зарплатой 7500» и дальше по тексту «молодая пара научных сотрудников (весьма частый случай) — он старший, она пока научный (из декрета) — имеют суммарный оклад 130 тыс. руб”
В статье как то не обозначено кто же должен осуществить вот этот переход от 7500р (15000р на двоих) до 130000р (увеличение почти в 10 раз). Государство? Я не вижу никаких предпосылок что бы государство когда либо пошло в будущем на этот шаг. Единственная аналогия из истории когда такое имело место быть – резкое увеличение зарплат профессорско-преподавательского состава в 1948 году приказу Сталина. Причем там было увеличение в 3-4 раза если память не врет, а не в 10. И было это один раз в 20 веке.
Кроме государства автор может предложить какие то иные источники для увеличения зп в 10 раз от нынешнего уровня, да даже например в 5 раз?
3) «Наличие базового финансирования позволит планировать длительные исследования, в которых количество материала в конце концов переходит в качество, реализуясь в обобщении или теории» — ну так это и есть возврат в СССР. И было там и базовое финансирование, и длительные исследования – и ни одного нобеля по биологии за целый век. Количество в качество так и не перешло. А институтов было много, как и персонала.
4) «Одним из ключевых механизмов, обеспечивающих поток новых знаний в общество, является производство кандидатов наук в количестве, заведомо превышающем число постоянных позиций в фундаментальной науке. Это то бутылочное горлышко, которое преодолевают лишь самые упорные и способные к научным исследованиям. Такая система существует во многих странах. Для точного планирования такого потока необходимо знать демографический срез нашей науки и иметь соответствующую модель. Для примера можно принять, что средний период работы в фундаментальной науке в должностях от ст. науч. сотр. и выше составляет лет 40. Это означает, что из 100 тыс. таких научных сотрудников 2500 ежегодно уходят с работы. Следовательно, если ежегодно принимать 12500 человек в аспирантуру, то из них 2500 в итоге к 35-40 годам получат постоянные должности, а 10 тыс. после защиты кандидатской диссертации будут в итоге работать в других сферах деятельности. Сейчас такая пропорция выдерживается на некоторых кафедрах в университетах, но среди институтов Академии наук она в разы ниже.
Ну так это как раз и есть сейчас на западе – перепроизводство phd. Вот сказано – из 12500 аспирантов 2500 к 35-40 годам получат постоянные должности (20%). В реале на западе если верить во этим данным https://www.ascb.org/careers/where-will-a-biology-phd-take-you/ до постоянной должности к 45-50 годам доходит от 1.3 до 8% аспирантов. Даже там это сверхнеэффективная система. 2500 аспирантов уходят ежегодно – куда? Куда пойдет хотя бы 50 аспирантов с Биофака МГУ? Есть промышленный сектор где нужны их знания? Или им предлагается полностью менять профессию? Зачем тогда было получать образование на Биофаке МГУ что стоит к слову 5000$ в год.
Рейтинг по публикациям — для середнячков. У которых нет общепризнанных высоких достижений. Те, у кого такие достижения есть, играют в другой лиге. Но это лига для немногих. Для основной массы меряться публикациями — самое подходящее.
IMHO: разделение ученых на середнячков и тех кто играет в другой (по-видимому высшей) лиге, миф придуманный литераторами. В каждой отрасли, действительно есть признанные лидеры, их уважают, но «середнячки» в нормальной академической среде не считаются вторым сортом теми же лидерами. Лидеры, это как правило американцы, которые работают интенсивней, но наука развивается примерно в одинаковом темпе, что в Штатах, что в Европе. В современной России ученых , которые делают нормальную науку (т.е. результаты которых интересны коллегам в международном сообществе), вообще говоря, счетное количество и можно бы их просто поддерживать персональными грантами. Определить таких можно по методу который применил Сорос, когда раздавал свои гранты поддержки (Сорос в свое время смог раздать только 2 х10^4 грантов, а заготавливал больше). Игры с бесконечными рейтингованиями и аттестациями нужны только околонаучной бюрократии, которая не заинтересована в формировании как репутаций отдельных исследователей, так и академического сообщества.
Речь не о том, что середняки, которых большинство просто по определению, являются вторым сортом. А о том, что научные достижения бывают разного масштаба. И сравнивать надо сопоставимые вещи.
Как мне кажется, научные достижения действительно большого масштаба сейчас возникают в нескольких местах/группах примерно одновременно и обычно связаны с группами-лидерами. По-видимому, связывать масштабные научные достижения с индивидуальными учеными, даже признанными лидерами, некорректное упрощение.
«Как мне кажется, научные достижения действительно большого масштаба сейчас возникают в нескольких местах/группах примерно одновременно и обычно связаны с группами-лидерами. По-видимому, связывать масштабные научные достижения с индивидуальными учеными, даже признанными лидерами, некорректное упрощение» — тогда как объяснить получение нобелевской премии по физиологии и медицине 2016 года Есинори Осуми. У него не было какого то особенного финасирования, он большую часть своей нобелевской работы провел с нескольими студентами-лаборантами, своя лаборатория пояилась у него только в возрасте 43 лет. Его тема исследований была сильно в стороне от основонго мейнстрима, и он сам говорил — я предпочитаю не конкурировать с другими исследователями. Т.е что имеем:
1) открытие большого масштаба (нобель) делалось в одной лаборатории
2) работа делалась одиночкой-аустайдером
3) в плане топовости темы эта группа никогда не была лидером, их тема больше не нужна была никому.
Можно ли работы в области аутофагии связыать исключительно с именем Есинори Осуми? Наверное да
Согласен. Но универсального решения задачи выделения индивидуального вклада я не вижу. Тут в каждом случае надо разбираться отдельно.
ИМХО, приближенное решение (просто по факту публикации) в том, чтобы поднимать всю группу, а не одного лидера, как предлагает автор. Это стимулирует командную игру. Без которой не обойтись.
««Основной продукт фундаментальной науки публикации» –публикации которые суть просто отчет о проделанной работе, интересный 2-10 специалистам в далеких странах о которых мы ничего не знаем. Стоит ли тратить сотни тысяч долларов на отечет в Nature? » — высокий импакт фактор Nature как раз и означает, что работа вызывает интерес у многих, а не у 1-2 специалистов. В специализированных журналах этот фактор на порядок ниже. Статья в журнале это не отчет, а продукт. То, что группа наработала в лаборатории это сырье.
«Вот мне как простому работяге совершенно и тепло ни холодно от того что например увеличится поток статей в Nature хоть в 10 раз – особенно с учетом того что на эти же деньги можно будет с нуля собрать десяток больниц в провинции.» — потока статей в Nature из одной группы не бывает. Каждая статья весьма трудоемка и требует высокой квалификации людей в группе. Такая квалификация есть не у всех. Насчет тепла или холода от наличия ученых высокой квалификации это как смотреть. Вам нужны преподаватели с высокой квалификацией в ВУЗах? А квалификация врачей в больницах или инженеров на производстве важна?
«Куда пойдет хотя бы 50 аспирантов с Биофака МГУ? Есть промышленный сектор где нужны их знания?» — вообще-то, например в США постоянный дефицит «инженеров био-промышленности». Такие аспиранты могут (при возможности) создавать эту промышленность и у нас, тогда и здесь будут делать лекарства которые эффективны, которые сейчас в тридорога приходится покупать у «пиндосов». Аспирантура в основном обучает людей логике исследования, а не набору фактов. Насколько нужны люди способные эффективно решать сложные задачи?
» Зачем тогда было получать образование на Биофаке МГУ что стоит к слову 5000$ в год.» Думаю цифра занижена (не может МГУ быть таким дешевым): $5000 в месяц это зарплата приглашенного специалиста (из РФ, т.е. не самая высокая) в Калифорнийском университете, в Токийском платят больше, а у своих специалистов зарплаты заметно выше.
«высокий импакт фактор Nature как раз и означает, что работа вызывает интерес у многих, а не у 1-2 специалистов» — интерес то может и вызывает, и прочитать то могут многие (на самом деле не многие, много ли у вас знакомых что регулярно читают Natere, аспиантам и постдокам обычно не до этого) — да только поймут ли? де факто учитывая специализацию научных сотрудников у любой статьи сейчас в любом журнале очень узкая аудитория тех кто сможет понять о чем там речь, и не липа ли это, хоть даже и в nature. И статья это не продукт (если не считать того факта что за нее требуют 40$), статья это обычно не изделие или лекарство, что можно запатентовать — статья это просто информация о проделанной работе. Т.е. отчет. Статья может не нести вообще никакой ценности — в отличии от реального продукта в виде полезного изделия или лекарства — если бы изделия и лекарства были бесполезны их едва ли кто бы стал бы производить. Если бы статьи несли реальную ценность — они бы спонсировались частным бизнесом а не государством, на деле же все иначе, и редкие исключения только подчеркивают правило (ну о продавливанни статей о успешных клинических испытаниях всякой липы мы не говорим, там то все ясно кто спонсор и чей интерес).
И вы не указали предполагается ли как то этот отчет конвентировать во что то реальное — т.е в как раз в продукт? Как группа что выдает статьи в Nature должна окупать свое существование? Престижа журнала тут не достаточно, за пределами науки Nature не значит ничего, бизнес Nature читать не станет, только патенты. Короче — тратить деньги на лабораторию что выдает только статьи (любые, в том числе и в Nature) — это роскошь, надо что то еще выдавать — более приземленное и более полезное. А об этом никто в фундаментальной науке (особенно в РФ) предпочитает не думать, свято веря что найдтеся бизнес и/или какая то прикладная наука что будут конвертировать их статьи за них во что то реальное и полезное.
«Вам нужны преподаватели с высокой квалификацией в ВУЗах? А квалификация врачей в больницах или инженеров на производстве важна?» — отчасти с этим соглашусь, хотя мне было бы интересно посмотреть есть ли например корреляция между количеством статей в Nature что производит Япония и Южная Корея — и уровнем их медицины и инженерии. Рискну так предположить что возможно это не связанные вещи, хотя было бы интересно ознакомится с исследованием на эту тему.
«Куда пойдет хотя бы 50 аспирантов с Биофака МГУ? Есть промышленный сектор где нужны их знания?» — вообще-то, например в США постоянный дефицит «инженеров био-промышленности» — я правильно понимаю что в качестве альтернативы трудоустройства после биофака МГУ предлагается работа в США в индастри? Тогда несколько замечаний.
Первое — а нашей то стране с этого что, с того что она готовит на протяжении 6 лет этих студентов и потом еще 4 года аcпирантов, на каждого из которых уходит минимум 6х5000$+цена аспирантуры денег — только ради того что бы подарить эти деньги США? Т.е внутри нашей страны как то все еще не предлагается ничего в плане трудоуствройства?
Второе — «Такие аспиранты могут (при возможности) создавать эту промышленность и у нас, тогда и здесь будут делать лекарства которые эффективны, которые сейчас в тридорога приходится покупать у «пиндосов» — аспиранты с нуля промышленность, создающую эффективные лекарства создать не могут (в любой стране). Аспиранты если что не в состоянии часто самостоятельно научную статью написать, не то что работу цеха наладить.
«Думаю цифра занижена (не может МГУ быть таким дешевым): $5000 в месяц это зарплата приглашенного специалиста (из РФ, т.е. не самая высокая) в Калифорнийском университете, в Токийском платят больше, а у своих специалистов зарплаты заметно выше» — вот ссылка https://2019-god.com/mgu-stoimost-obucheniya-v-2018-2019-godu/, при месячной зарплате в провинции в РФ в среднем в 25000-30000р стоимость года на Биофаке МГУ в 310000р (5000$) это огромная сумма, недоступная абсолютному большинству населения.
Специалисты из Токио или Калифорнии мне не интересуют, их то (и их детей) здесь нет, как их можно привязать к стоимости годового обучения в МГУ я не знаю. И еще — зарплата приглашенного специалиста в Калифорнийском университете из РФ — 5000? Т,е 60000$ в год — цифра завышена, обычно это 35000-50000$ для постодка не из США, и это по американским меркам очень очень средне, в сторону низкого, особенно с учетом что в Калифорнии квартиру снять будет стоить 1500-2500$ в месяц в зависимости о района, +страховка, +машина и т.п. На выходе от этих 5000$ мало что останется, даже на год в МГУ не факт что хватит (если без кредита конечно).
«бизнес Nature читать не станет, только патенты.»
Вот тут вы просто не в курсе. Читает, и еще как. За весь бизнес не скажу, но фарма читает очень внимательно. Выбирая, из чего и как делать патенты. Это просто общепринятое разделение труда. Одни гонят статьи, другие, используя статьи, делают патенты и так далее. Фокус тут в том. что даже гигантам бизнеса совершенно не поднять решение серьезных научных проблем с нуля. Поэтому основная схема в том, чтобы подхватить идейку из открытой печати и суметь у себя развить ее до получения прибыли.
«Вот тут вы просто не в курсе. Читает, и еще как. За весь бизнес не скажу, но фарма читает очень внимательно. Выбирая, из чего и как делать патенты» — окромя фармы еще есть примеры? к тому же каков процент статей в Nature посвящен фарме, формат журнала так на секунду — вся наука? К тому же чтение бизнесом статей в Nature и прочих журналах приводит и к таким результатам:
«В 2011 году специалисты компании Bayer попытались воспроизвести результаты нескольких часто цитируемых научных работ, в основном из области исследований рака. Им удалось повторить с теми же результатами, что заявлены в статьях, лишь 14 работ из 67 [3]. Три года назад похожий эксперимент провели сотрудники биомедицинской компании Amgen, взявшись исключительно за статьи, посвященные исследованию рака. Их статистика оказалась еще хуже, чем у Bayer: удалось повторить результаты только шести исследований из 53»
https://biomolecula.ru/articles/mechty-o-vosproizvodimosti
Что бизнес после этого должен думать о научных журналах и статьях я думаю говорить не надо. А ведь тут речь идет о лекарствах которые можно синтезировать и проверить, и фирмы в этом еще более менее заинтересованы — а основной массив статей в Nature совсем другого формата — кто их проверкой на качество и воспроизводимость займется? Редактор?
Поэтому мой вопрос снова звучит — насколько оправдано создание лаборатории за сотни тысяч долларов, которая ориентирована только на публикации без привязки к реальному производству? Если бы лабораторию содержала промышленность — то и стандарты качества возможно были бы совсем иные, и это гораздо более ценно чем публикация в Nature. Но предполагается что лабораторию будет содержать государство, и цель одна -абстрактные публикации, а не конечный реальный воспроизводимый промышленный продукт. Поэтому и вопрос — а мне как простому работяге с этих публикаций что?
Эта лаборатория на мои налоги создается — поэтому я имею право поинтересоваться зачем и насколько это все оправданно.
Насколько оправдано — я вам точно подсчитать не могу. Но все, что внедряется в современную медицину не так давно проходило именно через «статейную науку». И всякие наноматериалы. И находящиеся на подходе квантовые компьютеры.
Можно ли сделать эту цепочку более эффективной? Возможно.
Что до содержания государством или промышленностью. Промышленность в конечном итоге содержит всех. В том числе и само государство. Просто есть вещи, которые бизнес содержит напрямую. А другие вещи, как фундаментальную науку, опосредованно, через государство.
Если требовать от каждой лаборатории практического вклада помимо статей, то скорее всего не будет ни того, ни другого. Практический вклад — это не масштаб лаборатории. И как даже не института.
«Поэтому мой вопрос снова звучит — насколько оправдано создание лаборатории за сотни тысяч долларов, которая ориентирована только на публикации без привязки к реальному производству?» — Ну, если речь о лабораториях за доллары, то ваши рубли должны быть в безопасности. :) Но за доллары масштаб другой, в такой лаборатории только на расходники может уйти под $10^8. Конечно это в лаборатории лидера, но масштаб виден. Причем речь об университетской лаборатории, а лаборатории принадлежащие «фарме», т.е. привязанные к производству, стоят дороже. Поэтому «фарма» фундаментальные исследования предпочитает заказывать в университетах, там дешевле, а конечную проверку делают у себя. И успешное воспроизведение 14 из 63 результат очень хороший. Если пытаться воспроизводить результаты из «мурзилок», то там можно ничего не увидеть. Люди, не занятые в науке, часто не видят разницы между фундаментальными исследованиями и разработками для промышленного производства. К сожалению, часто это относится и к российскому начальству. Грубо разница такова: если фундаментальная наука создала неправильную молекулу действующего вещества, то завод по производству лекарства на его основе будет производить то, что называют «фуфломицином». Это в некотором смысле ответ на вопрос зачем тратить деньги на лаборатории для фундаментальных исследований, которые производят только статьи.
Ну, если речь о лабораториях за доллары, то ваши рубли должны быть в безопасности. :) — юмора не понял, если лаба будет создаваться в РФ то и оборудование и расходники там будут покупаться на западе очень даже за доллары.
«Но за доллары масштаб другой, в такой лаборатории только на расходники может уйти под $10^8. Конечно это в лаборатории лидера, но масштаб виден» — ну хрошо, будут там тратится такие суммы — а результат воспроизводимости очень плохой — 14 из 63 (22%) — это низкий показатель при любом раскладе, особенно учитывая вложения. Вас же не устроило бы например если бы вы вложили в репетитора миллион рублей, а ваш ребенок набрал бы 22 балла из 100 по предмету? После этого увольняют либо репетитора, либо выясняют а что же делал ребенок во время занятий.
«Причем речь об университетской лаборатории, а лаборатории принадлежащие «фарме», т.е. привязанные к производству, стоят дороже» — ну так фарма сама на эти дорогие лаборатории себе деньги и зарабатывает, причем в жесткой конкурентной борьбе, и не просит денег у государства.
«Если пытаться воспроизводить результаты из «мурзилок», то там можно ничего не увидеть» — а кто то тут про мурзилки говорит? что то не помнится.
» то завод по производству лекарства на его основе будет производить то, что называют «фуфломицином». Это в некотором смысле ответ на вопрос зачем тратить деньги на лаборатории для фундаментальных исследований, которые производят только статьи» — завод обычно имеет свои лабы по разаработке, что содержатся на деньги завода. И вы и Denny опять все свели к фарме. А мы говорим о всем спектре науки. Как доказать что нужно вкладывать деньги в лаборатории не связанные с медициной и человеком?
«зачем тратить деньги на лаборатории для фундаментальных исследований, которые производят только статьи» — завод обычно имеет свои лабы по разаработке, что содержатся на деньги завода. И вы и Denny опять все свели к фарме. А мы говорим о всем спектре науки.»
Вся наука неподъемна для дискуссии, я не могу дискутировать в других областях, например в области ракетной науки. Чем отличается статья как результат фундаментального исследования от отчета? Статья посвящена новому научному факту и содержит доказательства того, что это именно объективный факт, а «не автору показалось». Отчет — это просто описание того, что было сделано-потрачено и научной ценности он как правило не имеет. Разработки промышленных лабораторий основываются именно на фундаментальных результатах, полученных в мировой науке (фундаментальный результат из единственной лаборатории не вызывает доверия пока не будет подтверждения из разных групп). Именно потому, что фундаментальные исследования не имеют привязки к практике их финансирование некоммерческое, в основном за счет налогоплательщиков развитых стран.
‘Чем отличается статья как результат фундаментального исследования от отчета? Статья посвящена новому научному факту и содержит доказательства того, что это именно объективный факт, а «не автору показалось». Отчет — это просто описание того, что было сделано-потрачено и научной ценности он как правило не имеет» — если не ошибаюсь научная статья в методической части как раз и есть чистый отчет о том что было сделано, что потрачено и как что использовалось — без фантазии, голое перечисление фактов. Обычно это кстати самая ценная часть статьи, так как результаты и обсуждение как раз подвержены недоговоркам, фантазии и искажению — история науки немало знает примеров. Методическая же часть обычно сразу дает понять стоящая статья или нет. Не в этом дело, просто то что вы называете научной статьей мне сподручнее называть отчетом о проделанной работе.
«Разработки промышленных лабораторий основываются именно на фундаментальных результатах, полученных в мировой науке» — вы как будто совершенно исключате фундаментальные открытия что были сделанны в промышленных лабораториях. А между прочим таких открытий немало, одна Белловская лаборатория дала миру 8 или 9 нобелевских лауреатов. Другой пример — частная лаборатория Крейга Вентера, что расшифровала геном человека (2001 год) и где позднее была создана искусствнная клетка (2010 год). В химии множество примеров когда нобелевские работы делались в промышленной лаборатории, например Лэнгмюр все свои ключевые работы сделал в лаборатории фирмы Дженерал Электрик. Список можно долго продолжать.
К чему я веду — вот этот путь — «фундаментальные исследования не имеют привязки к практике их финансирование некоммерческое, в основном за счет налогоплательщиков развитых стран» — он тупиковый, уже было, проходили в СССР, это госфинансирование — я бы назвал его планом А. Этот путь (госфинансирование) существует в мире примерно 100 лет, а фундаментальная навука существует 500 лет. Не помешало бы подумать о плане В, без госфинансирования, так как уж больно оно непредсказуемо и было в истории далеко не всегда. О плане В никто думать не хочет, ибо это сложно, нестандартно, примеров мало. Всем проще делать ставку на план А, который уже один раз проиграл. Но ведь никто не говорил что будет легоко искать нестандартные решения. Кроме госфинасирования возможно частное финансирование- но про это в статье ни слова если не ошибаюсь. Вот это меня и печалит. Даже археологию легко подвести к частному финансированию, что уж говорить о биомедицине. Но в статье этот путь даже не рассматривается.
«Другой пример — частная лаборатория Крейга Вентера, что расшифровала геном человека (2001 год)» — похоже Вы сильно не в курсе истории с прочтением генома человека — это была глобальная программа, например, СССР участвовал в ней .
«— похоже Вы сильно не в курсе истории с прочтением генома человека — это была глобальная программа, например, СССР участвовал в ней» — похоже вы сильно не в курсе роли Крейга Вентера в этой программе, цитирую «Крейг Вентер признан одним из двух ключевых лидеров в процессе расшировки генома человека, составив конкуренцию государственному проекту «Геном человека»[5]«https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Вентер,_Крейг
Что же касается СССР, который распался аккурат за 10 лет до расшифровки, то программу эту курировал Баев, процитирую фрагмент его мемуаров по этому поводу:
«В декабре 1987 г. я написал записку об исследованиях генома человека и через академика И.Т. Фролова передал ее непосредственно М.С. Горбачеву с просьбой поддержать эти работы. Через некоторое время был получен положительный ответ. В 1988 г. было предложено представить в Правительство материалы по программе исследования генома человека, и 31 августа 1988 г. Совет Министров СССР принял постановление по этой проблеме.
Исследования генома человека вначале были обеспечены значительными средствами (в 1990 г. — 32 млн руб.), которые предназначались исключительно для операционных расходов, так как заработная плата сотрудников и общие расходы оплачивались за счет бюджета Академии наук. Миллионы долларов программа получала для закупок реактивов и приборов за рубежом. Сейчас положение стало критическим. Получаемые по программе рубли обесценены гиперинфляцией, свободно конвертируемой валюты нет совсем, но работа несмотря на все это идет» https://www.rfbr.ru/rffi/ru/books/o_68370#31
эти мемуары писались в 1993 году, надо ли говорить что было дальше. Так что о роли СССР в этом проекте я бы упоминал исключительно с одной целью — куда же делись 32 миллиона советских рублей?
«Если бы лабораторию содержала промышленность — то и стандарты качества возможно были бы совсем иные, и это гораздо более ценно чем публикация в Nature».
В отличие от прикладной науки, которую может содержать бизнес, фундаментальная наука не дает конкурентных преимуществ отдельным представителям бизнес-сообщества.
На мой взгляд, фундаментальная наука может дать возможность технологического прорыва для экономики в целом.
Кто еще кроме ученых может додуматься до связи демона Максвелла и теории информации?
Например, Владик Аветисов считает, что демоном Максвелла является бизнесмен, который получает информацию, превращает ее в работу, при этом уменьшает свою энтропию и увеличивает энтропию окружающей среды.
https://radiovesti.ru/brand/61009/episode/2219603/
На мой взгляд, данное утверждение не лишено смысла.
Владик Аветисов рассказывает, что Максвелл придумал такой мысленный эксперимент, он сказал, что давай возьмем ящик, поделим его перегородкой пополам, сделаем маленькую дырочку со шторкой, возле дырочки поставим этого самого демона, и вот этот демон будет просто смотреть. Если он увидит горячую молекулу, скажем, справа – он будет пропускать эту горячую молекулу, летящую очень быстро, справа налево, а если увидит холодную – он пропускать не будет. Так потихонечку в левой части будут накапливаться горячие молекулы, то есть, летящие с большой скоростью, справа останутся холодные, у вас появится разность температур, а дальше все начнет работать так, как мы уже говорили: тепло потечет слева направо. Можно сделать так или нельзя? Дискуссия на эту тему идет до сих пор.
Давайте и мы проведем подобный мысленный эксперимент.
Я воспользуюсь данными из следующего источника:
Фундаментальная и клиническая физиология: Учебник для студ. высш. учеб. заведений/ Под ред. А.Г.Камкина и А.А.Каменского.- М.: Издательский центр «Академия», 2004.-1072с.
Клетка скелетной мышцы называется мышечным волокном. Считается, что во время генерирования силы, укорачивающей мышечное волокно, перекрывающиеся толстые и тонкие филаменты каждого саркомера сдвигаются друг относительно друга, подтягиваемые движениями поперечных мостиков, длина которых при укорочении саркомера не изменяется. Этот механизм называется моделью скользящих нитей.
При укорочении волокна каждый поперечный мостик, прикрепившийся к тонкому филаменту, совершает поворот наподобие вращения лодочного весла, Вращательные движения множества поперечных мостиков подтягивают тонкие филаменты от обоих краев А-диска к его середине, и саркомер укорачивается.
Последовательность событий, начиная от связывании поперечного мостика с тонким филаментом и до момента, когда система готова к повторению процесса, называется рабочим циклом поперечных мостиков.
Каждый цикл состоит из четырех стадий:
1) Прикрепление поперечного мостика к тонкому филаменту;
2) Движение поперечного мостика, создающего напряжение тонкого филамента;
3) Отсоединение поперечного мостика от тонкого филамента;
4) Получение поперечным мостиком энергии, после чего он снова готов к связыванию с тонким филаментом и повторению цикла.
Каждый поперечный мостик совершает свой рабочий цикл независимо от других мостиков;
В любой момент процесса сокращения лишь некоторых из них связаны с прилегающими тонкими филаментами и создают тянущее усилие, тогда как другие находятся в стадии отсоединения.
Давайте через один из ионных каналов, например, ионный канал МСК (МСК — ионный канал, который воспринимает механическую деформацию клеточной мембраны как полноценный физиологический сигнал), посмотрим на пору, которая образуется мембранами клеток скелетной мышцы.
Известно, что эффект Ребиндера приводит к изменению прочности твердых и пористых тел вследствие физико-химического влияния среды, в которой эти тела находятся. Причем важной особенностью этого эффекта является его обратимость. Имеется в виду наличие термодинамической устойчивости границы между твердой фазой и средой, а также исчезновение эффекта при удалении среды.
Суть явления состоит в том, что если в пористом теле или имеющем трещины твердом теле возникли механические напряжения, то часть трещин может уменьшиться в размерах, а часть – увеличиться. Это зависит от размера трещин по отношению к критическому размеру.
Существование критического размера трещины обусловлено конкуренцией двух энергетических процессов: поверхностной энергии и энергии упругих деформаций.
Если в косном веществе проявление эффекта Ребиндера приводит к разрушению дисперсной фазы, а мембраны клеток эластичны, поэтому можем ли мы ожидать, что наблюдаемая нами пора будет самопроизвольно уменьшать или увеличивать свои размеры?
Если будет, тогда сжатие мышечного волокна будет происходить за счет тянущего усилия поперечного мостика или за счет самопроизвольного уменьшения или увеличения размера пор?
Кроме фундаментальной науки на эти вопросы ответы никто не даст и финансировать такие исследования бизнес не будет.
Между тем получить ответы на эти вопросы принципиально важно. Если сжатие мышечного волокна связано с проявлением эффекта Ребиндера, тогда мы получаем возможный переход к новым технологиям. Если сжатие мышечного волокна происходит за счет поперечных мостиков, тогда не будет необходимости заморачиваться технологическим прорывом в этом направлении.
Действительно, лаборатории создаются на налоги налогоплательщиков и они имеют право поинтересоваться зачем и насколько это все оправдано. На мой взгляд, с той задачей хорошо справляется, в том числе и заведующий лабораторией теории сложных систем Института химической физики им. Н.Н.Семенова РАН Владик Аветисов.
Я смотрю на научную молодежь в нашем институте и вижу, что они имеют то, что мне 40 лет назад и не снилось. Отдельные гранты РФФИ для молодых, для них же финансовая помощь в приобретении жилья, поездки на конференции, обязательное участие молодых в проектах и грантах лаборатории…. Чтоб я так жил 40 лет назад, как они сейчас! Денег вообще стало больше, и не только для молодых. Не надо ничего менять в науке. Что бы кто не говорил, сейчас лучше, чем было раньше. У кого есть научная хватка, сейчас живет прекрасно.
Так прекрасно, что я ныне в Польше, не самой передовой, мягко говоря, в плане науки стране.
Порок системы виден сходу. Расходные средства предоставляются только тем, кто уже является лидером в топовых публикациях (снс и выше). Совершенно очевидно, что они будут тратить эти средства именно на такие работы, чтобы расти лично. А сотрудники низких уровней будут обречены на вечное рабство без всяких перспектив. Ибо получить вожделенные лидерские публикации в топовых журналах без расходных средств практически невозможно. Да и ради остальных публикаций придется пахать на богатого, который даст денег на работу. Не думаю, что это привлечет молодых.
“ Совершенно очевидно, что они будут тратить эти средства именно на такие работы, чтобы расти лично. А сотрудники низких уровней будут обречены на вечное рабство без всяких перспектив” — это называется Эффект Матфея — «феномен неравномерного распределения преимуществ, в котором сторона, уже ими обладающая, продолжает их накапливать и приумножать, в то время как другая, изначально ограниченная, оказывается обделена ещё сильнее и, следовательно, имеет меньшие шансы на дальнейший успех«
Бороться с этим надо.
Вот именно. А предлагаемая система именно на этом и построена. нынешняя система не так жестко привязана к индивидуальным показателям по публикациям и потому дает большее вознаграждение за сотрудничество и поощряет рост. В предлагаемой системе вариант вин-вин практически исключается. особенно порочна идея с главным автором, по которой основной бонус достается строго одному человеку.
Иллюзия теоретика — нахлебника. Зарабатывать надо исследованиями и далее все встанет на свои места.
Что то мне подсказывает, Александр, что ни Эйнштейн, ни скажем ранее Кант своими исследованиями ни в одной коммерческой организации ни пенса не заработали … гнать из поганой метлой с шеи трудового народа?
Михаил! Вы путаете признанные личности, способные мыслить и реализоваться, с массами способными медленно развиваться. В российских условиях это еще и стремление к почиванию на лаврах.
А Вы полагаете, что у Вас есть лакмусовая бумажка, чтобы отличить молодого Эйнштейна от простого раздолбая? Или Вы не догадываетесь, что фундаментальная наука в данный момент почти заведомо коммерчески непригодна? Может лет через … да и то не всегда и не все.
В целом согласен. Однако есть нюансы. Главный плюс в предлагаемой системе — независимая аттестация сотрудников с подкреплением конкретным финансированием — зарплатой. Очень важно, что это определяется только усилиями самого сотрудника в системе объективных показателей, и не зависит от лотерей-грантов, воли начальства, «экспертных» оценок, успешности института или подразделения в целом и т.д. Такую систему в масштабах страны можно только приветствовать. Главное условие — предсказуемость, уверенность в том, что через несколько лет опять не поменяют систему оценки.
Из минусов — чрезмерная увлеченность автора высокорейтинговыми публикациями. Да, безусловно, они должны быть у научных сотрудников на ведущих должностях. Но ставить зависимость должности только от них — не совсем корректно, должна быть шкала оценки в баллах ВСЕХ аспектов работы научного сотрудника — публикации (за каждую квартиль — свое количество баллов, за первую больше, за четвертую меньше), доклады на конференциях, преподавание в ВУЗах, руководство грантами и хоздоговорами и участие в них, руководство дипломниками, аспирантами, участие в диссертационных советах, редколлегиях журналов, оргкомитетах конференций, диссертации, награды, премии и т.д. Таких видов деятельности много, они все важны и все должны быть оценены баллами и внести свой вклад в аттестацию сотрудника. Каждый должен делать то, что у него получается лучше всего.
Обязательно должна быть учтена и ученая степень сотрудника, в виде постоянной надбавки (не такой смешной, как сейчас) или начисляемого по умолчанию количества баллов.
Далее — про первоавторные работы. Согласен с идеей, но опять же, нужно подходить плавнее. Для сложных экспериментальных работ, как правило, примерно равный вклад вносят 2-3 человека (скажем, один получил материал, второй исследовал, третий рассчитал и т.д.). Еще есть т.н. ведущий автор — самый последний, на Западе именно он считается самым главным — это тот, кто часто является идеологом и правит окончательный текст рукописи. А есть еще и межинститутские статьи. Я бы давал одинаковое число баллов первой трети авторского коллектива, которые идут первыми, и ведущему автору.
Впрочем, все это обсуждаемые детали, хотя и важные, но идея автора правильная.
И последнее. В заключительной части статьи авто немного смешал понятия «аттестация» и «конкурс». Принципиальное преимущество предлагаемой системы будет достигнуто лишь тогда, когда это будет именно аттестация, а не конкурс. То есть, условно говоря, если все сотрудники лаборатории выполнят показатели главного научного сотрудника — они все должны ими стать и получать соответствующие деньги, а не руководитель или кто-то еще должны выбирать «лучших» из лучших. Поэтому не должно быть «занятых» или «свободных» должностей. А то начнутся такие фокусы со штатным расписанием.
В принципе, это легко решается введением надбавок к должностным окладам по системе автора, тому самому ПРНД, просто надо довести это до ума — давать надбавки на 5 лет, проводить переаттестацию раз в 3 года, ввести жесткую систему показателей и т.д.
Но главное — должны быть гарантии стабильности правил. Без этого ни молодежь, ни серьезные ученые в это не поверят.
Все свелось к системе ПРНД, которая давно есть во многих институтах. Гора родила мышь…
Если на то пошло, то система стимулирования за хорошие публикации НЕ ДОЛЖНА бы зависеть от института и даже как бы от типа организации, т.е., быть личной и государственно обеспеченной. Не важно, живет человек в Москве или Саратове, работает в РАН или дворником в конторе «Рога и копыта». Как то писал здесь еще в начале этой кутерьмы с ПРНД. Это был бы действительно государственный подход. Уверен впрочем, что реализовано это НЕ будет.
И каким видится государственный орган или даже просто закон, который будет определять насколько публикация хороша, желательно сразу в рублях? Импакты, хирши, число и порядок соавторов, стоимость и время выполнения работ для написания статьи и т.п. настолько различны в разных областях науки, что любая единая формула покажется нелепостью минимум половине из тех к кому её применят.
Согласен. Даже от уровня конкретного института и различий внутри него зависит, как стимулировать работы сотрудников.
Если есть формулы для институтов … но реально для журналов — то можно ее распространить на организации иной формы «собственности». В порядке заявления — типа как сейчас вычеты из налога. А если статья в одном журнале в разных институтах РАН и лабораториях «стоит» по разному — тогда распространять конечно нечего, но это заведомо плохо.
А почему плохо? Ценность статьи в конкретном журнале как минимум неочевидна. По этому вопросу могут быть весьма разные мнения. И строго доказать то или иное распределение выплат вряд ли возможно. Главное — чтобы это было легитимно в глазах конкретных исследователей, работающих в конкретной организации. Именно это создает здоровую атмосферу, стимулирующую людей работать. А для конкретной администрации это способ устранять перекосы.
“Главное — чтобы это было легитимно в глазах конкретных исследователей, работающих в конкретной организации”
Если организация более-менее здорова, тогда да, а если больна, тогда нездоровый учсовет будет вводить правила оценки под себя любимого, тем самым усугубляя болезнь. Поэтому некие общие рамки желательно иметь, чтобы ограничить неадекватный произвол на местах.
А если нездоровы те, кто устанавливает общие рамки?
Если нездоровы те, кто устанавливает общие рамки, тогда система больна неизлечимо.
Больной должен лечиться. В противном случае его судьба незавидна. Главное (ИМХО) не надо ждать, что придут чиновники из министерства и будут лечить.
Общие рамки, которые министерство задает, есть. Это выборность, самостоятельность в принятии конкретных решений и обратная связь с результативностью.
Да, больной должен лечиться, но самолечение далеко не всегда помогает – зачастую без внешних ограничений не обойтись. Всё зависит от состояния больного. Ждать чиновников действительно не стоит, но нужно иметь возможность договариваться об адекватных общеприемлемых рамках не только внутри институтов.
С этим не спорю. Но чем более общие рамки мы возьмем, тем шире они будут. Просто в силу разнообразия и необходимости их применения к большому числу разных областей и организаций. На уровне министерства, еснно, применимы только самые общие рамки. Вроде требования заключить со всеми сотрудниками «эффективный контракт». В котором должны быть прописаны механизмы выплат (ПРНД и прочее). Требование принимать на работу по конкурсу и иметь набор требований к должности и критериев оценки.