В этом году исполнилось бы 85 лет Юрию Владимировичу Гапонову (1934–2009) — физику-теоретику, предсказавшему гигантский Гамов — Теллеровский резонанс; историку науки, много сделавшему для научного освоения истории советского атомного проекта; одному из основателей стройотрядовского движения в СССР и традиции Дней Физика (подхваченной сразу и другими специальностями) среди советского, а затем и российского студенчества1. Мы коротко расскажем обо всех этих гранях его деятельности.
День Архимеда и другие праздники
Юрий Владимирович принадлежит к тому удивительному поколению «шестидесятников», для которого самостоятельность, независимость и вера в собственные силы были абсолютно органичны, которому действительно удалось «сказку сделать былью» во многих сферах жизни — и духовной, и материальной.
В частности, сама жизнь Ю. В. (по крайней мере, его социальная жизнь), как мне кажется, началась со сказки: комсомольцы физфака МГУ (который еще не оправился от последствий подготовки к Всесоюзному совещанию физиков2, хотя и отмененному в последний момент, но вполне выровнявшему жизнь факультета по всем лекалам борьбы с космополитизмом, антипартийностью и идеализмом в науке3), студенты и аспиранты взяли да написали письмо в ЦК КПСС о том, что на физфаке преподают физику прошлого века. Написали, несмотря на сопротивление и угрозы деканата, ректората, факультетского и университетского парткомов. Еще на биофаке вовсю преподают (и еще долго будут преподавать) «мичуринскую биологию» и «творческий дарвинизм», еще лежит в руинах биология, еще только-только было закрыто «дело врачей-убийц», а до XX съезда КПСС еще больше двух лет — на дворе осень 1953-го. И — о чудо! — ЦК назначает комиссию с участием выдающихся людей — И. В. Курчатова, А. Н. Несмеянова, И. Г. Петровского, — которая на некоторое время полностью меняет факультет, превращая его в тот самый легендарный физфак, на котором преподавали Арцимович, Леонтович, Кикоин, Ландау, Тамм, Шальников, на который был конкурс десятки человек на место, о котором писали книги и снимали фильмы. После такого начала можно было поверить, что всё в человеческих силах, и сворачивать горы. Лет на десять комсомол на физфаке стал главной (и вполне оппозиционной по тем временам) силой. Медленно наползающая эпоха оледенения к концу 1960-х почти полностью нивелировала последствия этой удивительной флуктуации, но этих десяти лет хватило, чтобы создать многое, что будет и по завершении оттепели согревать жизнь и этого поколения и нескольких следующих, которым такого «исторического опыта» уже не достанется.
Ю. В. принадлежал как раз к этому поколению. Во время «студенческой революции» 1953 года он был студентом второго курса физфака и делегатом знаменитой IV комсомольской конференции, где принимали письмо в ЦК4. И думается, что те возможности, которые предоставил ему «исторический момент», он использовал в своей жизни максимально. С 1956 года начались массовые поездки студентов на целину, в которых участвовал и Ю. В. Очень быстро они превратились стройотрядовское движение. «Википедия» упоминает в качестве организатора первого в стране стройотряда Сергея Литвиненко, в 1958–1959 годах секретаря комсомола физфака МГУ. Но, разумеется, он был не один, всё это была кипучая деятельность целого студенческого сообщества, уверенного в том, что их усилия нужны стране. Самыми активными из них были В. Г. Неудачин и В. Д. Письменный, организовавшие «предысторические» целинные отряды, и Ю. В., организовавший в 1961 году первый «промышленный» строительный отряд для строительства металлургического завода в Липецке5.
В середине 1950-х начался и расцвет студенческой самодеятельности. Студенты-физики решили не ограничиваться малыми формами и создали жанр «физической оперы» — оперы-капустника. Первой по времени была написана «Дубинушка» (1954–1955), затем «Серый камень» (1957–1958) и, наконец, самая знаменитая опера «Архимед» (1959–1960). Ю. В. считается одним из авторов «Серого камня», однако и все остальные оперы именно благодаря его усилиям вышли далеко за пределы физфака МГУ и не забылись. Так, «Дубинушку», написанную студентами для своего выпускного вечера и исполненную на нем в январе 1955 года вместе с С. Солуяном, А. Кессенихом и др., Ю. В. возобновил к фестивалю молодежи и студентов весной 1957 года. И после этого в основном именно Ю. В. систематически занимался постановками этой и других опер, создавая, как правило, свои собственные режиссерские версии. В 1963 году он организовал на физфаке студию «Архимед» — театральный коллектив преимущественно из студентов и аспирантов, который показывал «физические оперы» и балеты по всей стране и даже за рубежом. А их список еще пополнялся со временем: в середине 1960-х возник балет «Дубинушка» по мотивам одноименной оперы, опера-капустник «Иисус Христос — додекафонист»; в 1967–1968 годах Ю. В. вместе с Г. С. Ивановым, С. В. Семёновым и А. В. Кессенихом написал оперу — прощание с физфаком — «Летите, голуби, летите!».
Студия «Архимед», созданная в основном из студентов, в 1970 году вынуждена была покинуть МГУ в связи с начавшимся «похолоданием», но нашла себе приют в Курчатовском институте атомной энергии (ИАЭ; ныне — РНЦ КИ), где Ю. В. с характерным для него юмором окрестил ее новым именем: «Большой физический театр оперы и балета». В этом «Большом театре» были написаны и поставлены опера «Шизель» (авторы — А. В. Харламов, А. В. Прохоров, С. В. Семёнов), эстрадно-танцевальное шоу «Physical Review. Том I» (авторы Ю. В. и А. В. Прохоров, балетмейстеры Г. Абрамов, С. К. Ковалёва) и многие другие произведения в жанре «большого физического искусства», как это шутя любил называть Ю. В.
Но и физические оперы, и студия были лишь частью еще более масштабного явления — студенческих праздников. Впервые в нашей стране такой праздник появился под именем «День Архимеда». Ю. В. вспоминает: «Идея поставить Архимеда во главе пантеона физических богов появилась в мае 1959 года в блоке Б-835 общежития МГУ, авторы: М. Артеменко (Данилычева), Н. Кабаева, Н. Никонова, Ю. Гапонов. Местом действия были определены ступени перед входом на физфак — идеальная сцена классической греческой драмы»6. Официально же День Архимеда родился в специальном решении комсомольской конференции физфака в том же 1959 году, гласившем: «Учредить праздник — „День рождения физики“. Считать днем рождения физики день рождения Архимеда. Постановить, что Архимед родился 7 мая 287 года до н. э.».
Было бы неловко рассказывать об этой частной истории традиций одного из факультетов одного университета на страницах ТрВ-Наука, если бы они не стали явлением всей студенческой культуры в стране. Вслед за физфаком МГУ аналогичные праздники — Дни Физика (Химика, Математика и др.) — разлетелись чуть ли не по всем вузам страны. На самом же физфаке они собирали тысячи участников и гостей, на них съезжались студенты из других городов (Тбилиси, Ленинград, Баку, Горький и др.). О нем снимали фильмы (так, он попал в кадры фильма «Гвоздики нужны влюбленным»), писали статьи и книги7. Одним из главных событий в истории праздника стал визит Нильса Бора на второй День Архимеда (который организовывал Ю. В.) весной 1961 года. Слова, сказанные им в конце праздника со сцены ДК МГУ после оперы «Архимед», — высшая оценка и, видимо, очень точное понимание состояния отечественной науки в тот исторический момент: «Если вы, молодые физики, умеете шутить с таким задором и энтузиазмом, я совершенно спокоен за судьбу физики…»
«Оледенение» конца 1960-х поставило под сомнение эту оценку великого физика. Слишком вольный для начинавшейся «эпохи застоя» праздник на физфаке МГУ был запрещен и возродился лишь в конце 1970-х (вначале под названием «День Абсолютного Нуля», а затем как традиционный День Физика) 8. Тем не менее Ю. В. продолжил традицию физического праздника в Курчатовском институте, где сам к тому времени работал и где в тот момент царила более свободная и дружелюбная атмосфера мира физиков-ядерщиков. Там он прижился как День Физика, надолго став поистине фейерверком физического юмора в этом «серьезном» заведении. Как вспоминал Ю. В., «наиболее серьезным сторонником физического юмора в ИАЭ и его главным защитником стал академик И.К. Кикоин, первым отцом-основателем Дня Физика ИАЭ и покровителем „физического искусства“ — академик Е. П. Велихов. Позже в отцы-основатели были официально возведены: директор ИАЭ академик А.П. Александров, ученый секретарь С.Х. Хакимов, академик В.А. Легасов и директор троицкого филиала В.Д. Письменный». Частью праздника традиционно бывало «заседание Антинаучного Совета ИАЭ, включающего реальных директоров и ведущих ученых… Шутки докладчиков и членов Совета бывали деловыми и весьма острыми, так что, например, телевидение, снимавшее День Физика ИАЭ-79, так и не решилось показать отснятый материал в эфире. Слишком необычно прозвучал бы тогда физический юмор. Атмосфера в стране была сумрачной, а физики все продолжали шутить!»9 День Физика отмечали в ИАЭ регулярно до 1985 года. С 1986 г., после Чернобыльской катастрофы, он, увы, прекратился.
Историк и летописец науки
Если говорить только о главных делах Ю. В., то, как мне кажется, еще одно из них — это его труды по восстановлению истории советского атомного проекта. В 1990-х годах он задумал и осуществил небывалое дело: по выражению американского историка науки Дэвида Холлоуэя, он впервые «собрал вместе воинов холодной войны». Две организованные им международные конференции (в Дубне в 1996 году и в Вене в 1999 году), посвященные истории атомных проектов Советского союза и других стран, собрали сотни легендарных и малоизвестных участников атомных проектов, позволили опубликовать множество совершенно неизвестных до тех пор материалов. Ю. В. был сопредседателем оргкомитета обеих конференций, и на нем лежала основная работа по приглашению участников, ведению переговоров с различными государственными структурами и т. п. После конференции были изданы три фундаментальных тома ее трудов, ответственным редактором которых был Ю. В.10
Конференции эти появились не на пустом месте: ранее Ю. В. организовал вместе с коллегами Общемосковский семинар по истории советского атомного проекта. Деятельность этого семинара благодаря Ю. В., Владимиру Павловичу Визгину и другим его организаторам продолжалась до 2010 года и эпизодически возобновляется. Удивительно при этом, что, в то время как даже многие его коллеги видели в этих конференциях сверхзадачу — «поднятие престижа» советского оборонного ядерного комплекса, — для самого Ю. В. были принципиальны, в первую очередь, поиск научной истины и дань уважения незаслуженно забытым людям. По его ходатайствам ряд забытых участников советского атомного проекта получили наконец заслуженные награды от государства, которому они верно служили.
По бюрократической классификации проведение этих поистине эпохальных конференций, ставшее одним из дел жизни Ю. В., следует отнести к «научно-организационной деятельности». Были у Ю. В. и собственные работы по истории науки. Очень важным он считал восстановление роли Курчатова как ученого, а не только организатора в развитии физики ядра, ускорительной физики и термоядерных исследований в СССР11. Другим его любимым «персонажем» был Этторе Майорана — итальянский физик, ученик Ферми, сформулировавший ряд ключевых идей в теории нейтрино, которые очень ценил Ю. В. и в направлении которых сам работал, особенно в последние годы своей жизни12. Хорошо зная биографию Нильса Бора и будучи знаком с его семьей, Ю. В. организовал перевод пьесы М. Фрейна «Копенгаген» о визите Гейзенберга к Бору в 1941 году, убедил О. Табакова поставить ее в МХТ и был научным консультантом при ее постановке.
Для него также всегда была важна «социальная история» своего поколения физиков, физических традиций и т. п. Впрочем, здесь он выступал не только как историк, но и как летописец.
Ученый, администратор, популяризатор
Чтобы говорить о научной работе Ю. В., нужно иметь сопоставимую с ним квалификацию. Поэтому я лишь назову несколько тем, по которым выходили его основные работы. В 1964 году он вместе И. В. Тютиным предсказал реакции, обусловленные нейтральными токами, примерно за 10 лет до их экспериментального обнаружения13. С помощью такой реакции — распада дейтрона на нейтрон и протон за счет взаимодействия с нейтрино — в эксперименте SNO (Канада) был измерен полный поток солнечных нейтрино и подтверждена гипотеза нейтринных осцилляций. Эта экспериментальная работа, которая основана на реакции, впервые теоретически рассмотренной Ю.В. Гапоновым и И.В. Тютиным, была удостоена Нобелевской премии в 2015 году. В 1972 году вместе с Ю. С. Лютостанским он предсказал существование гигантского Гамов-Теллеровского резонанса14. В последние годы его особенно интересовала теория майорановских нейтрино: он нашел новый неожиданный подход, который позволил ему, развив трехфлейворную модель нейтринной системы, вплотную подойти к решению проблемы нейтринных масс и в конечном итоге предсказать их абсолютные значения15. Для него самого очень дорога была оценка этих работ Оге Бором, который однажды произнес фразу, по-видимому, во многом символичную для Ю. В.: «Вот кто бы Вас полностью мог понять — это Нильс Бор».
Наконец, можно добавить, что Ю. В. много лет работал в экспертном совете ВАК (в те годы, когда этот государственный орган аттестации научных работников еще не был настолько дискредитирован); был секретарем Научного совета РАН по нейтринной физике (работая в котором, инициировал мегапроект «Нейтрино и нейтринная космофизика», очень важный для нейтринных исследований в России) и экспертом научного совета Президиума РАН «Физика нейтрино и нейтринная астрофизика»; был членом НТС Росатома РФ; членом Программно-консультативного комитета Объединенного института ядерных исследований (ОИЯИ) по ядерной физике; членом объединенного Координационного научного совета РНЦ КИ — ОИЯИ; заместителем директора по научной работе Института молекулярной физики РНЦ КИ. Он болел за появление в России переводной научной литературы. Так, в начале 1990-х — время не самое подходящее — он организовал перевод и издание в России только что появившейся монографии по слабым взаимодействиям16.
Ю. В. часто выступал не только с научными докладами, обращенными к коллегам-специалистам, но и с доступными лекциями по самым разным вопросам физики и истории физики, причем для самых разных аудиторий начиная со школьников. Очень жаль, что эти популярные изложения сложных вопросов редко когда записывались и остались неопубликованными. Одна из таких его лекций — об истории исследований нейтрино, прочитанная в 2005 году на физфаке МГУ, — к счастью, сохранилась17.
Дружелюбие и богатырский облик
В заключение хотелось бы сказать о некоторых личных впечатлениях от общения с Ю. В. Мне посчастливилось познакомиться с ним еще в мои школьные годы — достаточно случайно, в силу моего интереса к истории физфака. Удивительно, насколько необыкновенно демократичным и, более того, дружеским было его обращение со мной, школьником. Хотя тогда, по наивности, это казалось почти естественным и становится ясным только сейчас, «задним числом».
Перечисляя сейчас список всех его научно-административных должностей и обязанностей, совершенно неведомых мне тогда, я ужасаюсь от мысли, сколько времени на меня тратил этот человек, никогда даже не намекая на свою занятость. Это еще можно понять, когда собеседник — равный и интересный тебе. Но что могло быть интересным для человека его уровня в простом школьнике или (позже) студенте? А мысль, что ему могло бы быть неинтересно со мной, никогда даже не приходила в голову. Сейчас объяснить это рационально я не могу. Рационального объяснения здесь и не было. Ему просто был важен встреченный человек. И если он встречал в нем интерес к тому, что было близко ему самому, то был готов тратить сколько угодно времени, чтобы «подтянуть», просветить, приобщить к той культуре и тем знаниям, носителем которых был он сам.
Много позже, уже из воспоминаний его друзей и коллег, я узнал, что таким было его обычное отношение к людям. В моем случае оно проявлялось в постоянном внимании и, я бы даже сказал, опеке. Ю. В. много рассказывал мне, отвечал на мои любые вопросы, давал советы, читал персональные лекции как по истории, так и по основам современной физики, и даже — это кажется невероятным — организовал мне поездку на одну из очень важных конференций.
Незабываем для меня облик Ю. В. — казалось, просто богатырский, совершенно не сочетающийся с представлением о преклонном возрасте. Мне он всегда казался очень молодым, гораздо моложе своего «паспортного возраста», и казалось, что таким и останется всегда. Таким он и остался, уйдя из жизни раньше, чем возможно в современном мире с его новыми критериями долголетия.
Чем дальше, тем с большей благодарностью я вспоминаю этого замечательного человека, ощущаю его влияние на свои взгляды и представления в физике и не только и осознаю значение всего сделанного им для моей дальнейшей научной судьбы.
Думаю, что со мной согласились бы многие, кому посчастливилось с ним встретиться.
Василий Птушенко,
канд. физ.-мат. наук, науч. сотр. НИИ физико-химической биологии им. А. Н. Белозерского
Фото из личного архива И. С. Гапоновой
1 К 80-летию Ю.В. Гапонова его друзья и ученики издали книгу его избранных трудов и воспоминаний о нем: Ученый, организатор науки, товарищ и учитель… Книга о Гапонове Юрии Владимировиче. — М.: Тровант, 2014
2 О несостоявшемся Всесоюзном совещании физиков см., напр.: Сонин А. С. Совещание, которое не состоялось // Природа. — 1990. — № 3. – С. 97-102; № 4. – С. 91-98; № 5. – С. 93–99.
Визгин В. П. Спасенная дважды: советская теоретическая физика между философией и ядерным оружием // История советского атомного проекта: документы, воспоминания, исследования. – 1998. – № 1. – С. 329.
3 Жизнь физфака конца 1940-х очень емко описана студентом физфака тех лет Герценом Копыловым в его поэме «Евгений Стромынкин»:
…тьму проблем
Гоняли в жарких словопреньях:
Что глуп Эйнштейн, что сволочь Бор,
Что физик — не макроприбор,
А социальное явленье…
4 Подробнее об этой «студенческой революции» и IV отчетно-перевыборной комсомольской конференции физфака МГУ см., напр.: Ю. В. Гапонов, С. К. Ковалёва, А. В. Кессених. Студенческие выступления 1953 года на физфаке МГУ как социальное эхо атомного проекта // История советского атомного проекта. Вып. 2. СПб.: РХГИ, 2002.
5 Ковалёва С. К. Ты помнишь физфак? – М.: Поматур, 2003. Приношу извинения всем остальным участникам стройотрядовского движения, которых я не упомянул. Их имена можно найти в посвящённой стройотрядам литературе, например: Физфаковцы в комсомоле и ССО. М.: ООО «Белый ветер», 2019. — 408 с.
6 Гапонов Ю. В. Традиции «физического искусства» в российском физическом сообществе 50-90-х годов // Вопросы истории естествознания и техники. 2003, № 12, с. 165–178.
7 Например: Лосото Е. День рождения Архимеда // Комсомольская правда. 18 марта 1967 г.; тж. в кн.: Архипова Л. В поисках себя. М.: Молодая гвардия, 1969.
8 Из воспоминаний Ю.В.: «День Физика вновь возникает на физфаке МГУ как День Абсолютного Нуля в 1978-1979 гг., когда на ступенях была поставлена очаровательная сказка «Про Емелю и про то, как он Не-Чисто-Физическую Силу открыл» (1979 г., группа авторов, режиссер Ю. Нечипуренко). Спектакль прожил несколько лет и вновь возродился уже как традиционный День Физика с начала 90-х гг. ХХ в.» (Гапонов Ю.В. Традиции «физического искусства»).
На самом деле праздники проводились и в течение 1980-х годов, и организаторы нынешнего Дня Физика отсчитывают его историю именно от момента его возрождения в 1978 году (в текущем, 2019 году, на физфаке МГУ был проведен юбилейный, 40-й День Физика). Автор благодарен всем, обратившим его внимание на более точную историю возрождения Дня Физика.
9 Там же.
10 Наука и общество: история советского атомного проекта (40-е–50-е годы) / Труды международного симпозиума ИСАП-96. В 3-х тт. — М.: ИздАТ. Т. 1, 1997. – 608 с. Т. 2, 1999. 528 с. Т. 3, 2003. – 416 с.
11 Гапонов Ю. В. Игорь Васильевич Курчатов (1903-1960). Жизненный путь (К столетию со дня рождения) // Физика элементарных частиц и атомного ядра. – 2003. – Т. 34. – № 3. – С. 527;
Велихов Е. П., Гапонов Ю. В. Игорь Васильевич Курчатов-ученый и созидатель (1903–1960) //Вопросы истории естествознания и техники. — 2009. — Т. 30. — № 3. — С. 3–42.
12 Гапонов Ю. В. Начало майорановской физики. Памяти Э. Майораны // Физика элементарных частиц и атомного ядра. — 2003. — Т. 34. — № 1.
13 Гапонов Ю. В., Тютин И. В. Неупругое рассеяние нейтрино на дейтроне // ЖЭТФ. — 1964. — Т. 47. — С. 1826-1828.
14 Гапонов Ю. В., Лютостанский Ю. С. О возможном существовании I резонанса в реакциях перезарядки сферических ядер. — 1972; Гапонов Ю. В., Лютостанский Ю. С. Гамов — Теллеровский изобарический 1+ резонанс // Ядерная физика. — 1974. — Т. 19. —№ 1. — С. 62–73.
15 Гапонов Ю. В. Описание майорановских свойств нейтральных частиц в рамках паулиевской симметрии // Ядерная физика. — 2006. — Т. 69. — С. 683–702; Гапонов Ю. В. Трехфлейворная паулиевская модель майорановских нейтрино и проблема нейтринных масс //Доклады Академии наук. — 2008. — Т. 423. — № 5. — С. 621–626;
Гапонов Ю. В. Майорановские массы нейтрино в трехфлейворной паулиевской модели // Ядерная физика. — 2011. — Т. 74. — № 2. — С. 290–319.
16 Гротц К., Клапдор-Клайнгротхауз Г. В. Слабое взаимодействие в физике ядра, частиц и астрофизике / Пер. с нем. Ю. А. Данилова; Под ред. и с предисл. Ю. В. Гапонова. — М.: Мир, 1992. — 451 с.
17 Текст лекции опубликован под названием «Очерк истории исследований нейтрино» // Квант. — 2014. — № 2; № 3.
Юре Гапонову было бы 85 третьего сентября. Он был, помимо режиссера всех физфаковских опер, в которых я участвовал, моим большим другом. Глава про него есть в моей книжке «Мы и прошлый век», книга 2 https://yadi.sk/i/Lq58gXvYRfVO1Q А сейчас хорошо бы вспомнить про 80-летие Владика Летохова, бывшего почетным гражданином Троицка и великим ученым, которому был посвящен недавний симпозиум в ИСАНе с участием многих крупных ученых. «городской ритм» отозвался, а в ТрВ — ни слова.
Уважаемый Сергей, здравствуйте! (К сожалению, не знаю Вашего отчества.) Если Вы готовы подготовить текст о В.С.Летохове или порекомендовать автора такого текста, я буду благодарен. Мой электронный адрес [email protected]. Искренне Ваш, выпускающий редактор «ТрВ-Наука» Алексей Огнёв.
Пытаюсь найти Ирину (жену) Гапонину, если можете помогите.