Частный взгляд на глобальную проблему
В 2016 году был создан Совет по этике научных публикаций при Ассоциации научных редакторов и издателей. Его появление было связано не только с тем, что в сфере науки имели место нарушения, но и с тем, что после известных «майских указов» они стали носить массовый и изощренный характер. За три года работы Совет смог в полной мере увидеть оборотную сторону публикационной гонки: вал статей, имитирующих научные работы; разного рода фальсификации и фабрикации; приписное авторство; возрождение ролей «батраков» (тех, кто пишет статьи) и «хозяев» (тех, кому пишут) на научной арене.
Чтобы разобраться в ситуации, давайте последовательно ответим на несколько вопросов.
- Зачем нужно большое количество научных статей? Научные статьи — показатель ситуации в сфере науки. Есть наука — есть научные публикации. Много научных публикаций — значит, с наукой всё в порядке, она живет.
- Почему появляется много низкокачественных статей? Они появляются там, где нет пространства/ресурсов для научной деятельности, но есть бюрократическая отчетность, ставящая целью показать, что с наукой всё в порядке, поскольку у нас есть много статей.
- Зачем нужен контроль? Авторитарно-бюрократическое регулирование отечественной науки привело к росту симуляций, имитации научной деятельности, выходу на первый план агрессивных игроков, утрате института репутаций и отрицательному отбору… Казалось бы, здесь стоит остановиться и задуматься о том, что пошло не так… Можно даже предположить, что наука — одна из тех сфер, которые не идеальным образом поддаются контролю и плохо переносят бюрократию (зато ей к лицу, например, саморегулирование и репутационные механизмы). Но как управлять наукой, если ты менеджер и у тебя нет достаточных компетенций? Если ты не в состоянии оценить качество производимого знания? Вся надежда на палочки и галочки, количественные показатели, всё то, что можно легко и просто посчитать.
- Кому еще выгоден вал публикаций? Давайте рассуждать логически: ученому избыточное количество статей не нужно, поскольку важен хороший текст, хорошее исследование, а не создание информационного шума. На всё хорошее нужно время и ресурсы, а их в большинстве случаев нет.
Университетским преподавателям зачастую публикации не нужны вовсе, поскольку далеко не все из них занимаются наукой и имеют ресурс на эти занятия.
Читателям статьи нужны, но не в таком количестве, в котором они сегодня производятся. Тем более не нужны многократные перепевы одной и той же мысли.
Бюрократу статьи нужны, потому что ему (видимо, пользуясь низким уровнем грамотности и осознанности) внушили, что надо догнать и перегнать Америку по количеству статей — и тогда наука в стране воспрянет, подняв престиж страны в целом на мировой арене. Бюрократ не только стройно не мыслит, но и с реальностью корреспондируется только посредством отчетов (а в них рост показателей внушает оптимизм), поэтому тот факт, что по итогам подобного управленческого решения в стране вырос уровень фейковой науки, его не смущает. Скажу больше, отечественный управленец в принципе не несет ответственности за последствия своих управленческих решений (к слову, сейчас даже трудно сказать, кто главный идеолог публикационной гонки, все кивают друг на друга и отводят глаза).
Но это еще не вся картина. Амбассадоры иностранных баз научной информации помогли чиновникам принять стратегическое решение, ведущее к обогащению WoS и Scopus, ставящее в жесткую зависимость от них российские журналы, ученых и университеты. Тут, конечно, можно заподозрить коррупционный момент, но мы будем верить в чиновника, в искренность и бескорыстность его заблуждений, верность науке, отягощенную низким уровнем грамотности.
Нужно заметить, что на всех конференциях именно представители WoS и Scopus продвигают идею важности наращивания количества статей и бесценности показателя цитируемости. Ведь в условиях открытой науки и хорошо работающих поисковых машин они могут оказаться просто не у дел…
- А еще кому-то выгоден шквал низкокачественных статей? Многие университеты смогли обогатиться, а некоторые персонажи сделали шальную карьеру. Следите за руками: какого бы рода мошенничество мы ни наблюдали — плагиат, низкокачественные и лженаучные статьи, приписное авторство и т. п., — итог будет один — университет получит дотации, «ученый» — ордена; все вместе обогатятся. То есть логика этого механизма организована таким образом, что за мошенничество сегодня приплачивают. «Диссернет», ОНР, Совет по этике АНРИ и другие организации пытаются это менять, встречая устойчивое противодействие и оберегание сложившегося порядка.
- В чем проблема с наукометрией? В идеале от искажений и фальсификаций разного уровня должна бы защитить наукометрия, но она не защищает, поскольку: (а) количественные показатели легко симулируются (то, что придумал один человек, завсегда обойдет другой); (б) наукометрия изначально переносилась на отечественную почву вместе со всеми «дырами» (термин «издания-хищники», например, придуман не нами и не у нас); (в) изначально не был заложен такой важный параметр, как устойчивость по отношению к мошенничеству (сегодня наперегонки базы данных научной информации пытаются с этим упущением справиться, но пока всё срабатывает лишь на ограниченных сегментах); (г) сама идея, что количество публикаций или количество цитирований могут стать надежными показателями научного труда, несколько утопична, поскольку далеко не всегда правильным образом срабатывает (здесь стоит вспомнить статьи, которые физики ласково называют «спящая красавица», такие тексты опережают время, начинают цитироваться лишь через несколько десятков лет после выхода, когда появляются, например, достаточные экспериментальные возможности; важно не забывать про «эффект Матфея» (по Роберту Мёртону): легко цитируют «брендовых» ученых, а ценный текст, написанный пока еще безвестным автором, может быть проигнорирован научным сообществом; существует масса примеров, касающихся высокорейтинговых «ученых», чьи хирши добыты путем сговоров и искусственных накруток); (д) ставка на наукометрию сегодня сродни провокации на преступление. Даже самый честный ученый, поставленный в условия публикационной гонки, отчетности количеством публикаций и цитирований, рано или поздно окажется вынужден писать мусорные тексты и договариваться о недобросовестных практиках. Если он этого не сделает, то окажется на обочине и с высокой вероятностью потеряет работу. Останутся те, кто умеет договариваться, манипулировать своим цитированием, производить мусор и не стесняться, оказавшись пойманными на фальсификации, ведь за это есть все шансы получить повышение и орден на грудь (логика здесь проста: университеты получают дотации за количество статей, если тексты были недобросовестными, опубликованы в «мусорных» изданиях; всё равно есть отличные шансы ими отчитаться и получить финансирование вуза). Да, а еще именно такие люди остаются учить студентов, объясняя им про «допустимый процент плагиата», прививая навыки рерайтинга и производства научных статей в режиме фастфуда…
* * *
Примером патологической научной продуктивности можно считать профессора от физкультуры Курского филиала Российского государственного социального университета, доктора биологических и медицинских наук Илью Николаевича Медведева, который публикует десятки статей в год, большинство — в индийском журнале Research Journal of Pharmaceutical, Biological and Chemical Sciences. Нагрузка на несчастное издание такова, что в каждом номере публикуется несколько статей профессора (скажем, в 2018 году: одна в № 1, десять в № 2, четыре в № 3, десять в № 4, две в № 5, восемь в № 6).
И такая активность не остается без поощрения: три года назад ректор РГСУ Наталья Починок наградила профессора Медведева дипломом «За преданность науке» [1], не остался он без награды и в этом году (фото).
И ведь что поучительно: как ярко именно на этом университете (наследнике Московской высшей партийной школы) проявились приметы времени. При прежнем руководстве РГСУ славился как масштабная фабрика плагиата (157 диссертаций) [3, 4]. При министре Ливанове он стал единственным вузом, ректор которого (Лидия Федякина из клана Жуковых) была уволена за плагиат [5]. Новое руководство (впрочем, тоже не без собственных старых проблем [6]) поразбиралось было с диссертациями, чем внушило даже некоторые иллюзии отдельным членам «Диссернета» [7], но тут же развело не менее пошлое статейное бумагомарание. Ждем очередного сеанса с разоблачениями?
М. Г.
- Торжество науки в РГСУ. 8 февраля 2016 года.
- С Днем российской науки, РГСУ! 8 февраля 2019 года.
- rosvuz.dissernet.org/vuz/48421
- Ростовцев А. Социально-семейный подряд. ТрВ-Наука № 141 от 5 ноября 2013 года.
- Мухаметшина Е. В РГСУ сокращают семейный подряд. Газета.ру. 29 апреля 2014 года.
- dissernet.org/expertise/GribkovaNB2005.htm
- Заякин А. РГСУ расстается с фабрикой диссертаций. Еженедельный журнал. 17 февраля 2015 года.
Все это соревнование по публикационной активности с другими странами напоминает знаменитое соревнование Эллочки-людоедки с дочерью американского миллионера Вандербильда (которое истощило бюджет семьи инженера Щукина). Совершенно несоразмерные располагаемые ресурсы, отсутствие общепринятых критериев, и соперник даже не в курсе, что с ним соревнуются.
Лучше вообще отказаться от премирования за публикации, а премировать за решение конкретных задач. Например, в математике есть проблемы Гильберта. Есть список «проблем тысячелетия» от Математического института Клея, за решение которых дают по миллиону долларов, одну из которых решил Перельман. Исходя из нынешней системы, его бы вообще не стоило премировать, потому что он опубликовался в Архиве, а не в высокорейтинговом журнале. Можно сформулировать более широкий круг более простых и дешевых задач — например, сто задач по десять тысяч долларов, тысячу задач — по тысяче долларов, и по мере решения обновлять их каждый год. Полагаю, можно аналогично поставить какие-то задачи и проблемы и в других науках.
» а премировать за решение конкретных задач» — а как быть с финансированием задач которые еще не поставлены, или не в фаворе?
Премирование и финансирование — это немного разные темы.
Если ученый решил какую-то задачу, он прежде всего рад этому сам. Он может разделить эту радость с родственниками, друзьями и коллегами. Начальство может выдать ему почетную грамоту или повесить на Доску почета. На это дополнительных денег не надо.
Другое дело — сбор денег на какие-то дорогостоящие исследования. Если государство, бизнес или общественные организации не разделяют взгляды на важность этих исследований, остается краудфандинг, как я писал ранее.
Очень, имхо, важное и ценное оздоровительное предложение — в последнем абзаце!
Которое целиком и полностью поддерживаю и одобряю.
С уважением к автору коммента и содержащегося в нем дельного предложения,
Л.К.
Списки математических задач должны публично оглашаться на ММО и периодически публиковаться в УМН. Решения — где угодно возможным авторам решений.
К.
Спасибо. Хотя конечно пока это чисто теоретически, и тут могут быть свои подводные камни, проблемы в формулировке и отборе задач.
Камни прямо торчат из воды. За решение признанных сообществом задач итак дают разные международные премии. Есть медаль Лобачевского. Есть молодёжные премии. Наверное полезно сделать ещё какую-то российскую премию по широкой тематике . За свежие результаты, а не в обычном стиле РАН: академикам за достижения их молодости. Однако, если счёт пойдёт на сотни задач и премий за их решения, то будет как в рффи с ориентированными междисциплинарными конкурсами. Кто сумел всунуть свою тему — тому и премия.
Совершенно верно.
Это хорошо работает в области всем известных серьезных задач. На уровне мирового сообщества. А в локальных системах это просто кошмар. Или вы никогда не видели, кого, как и за что премируют? Да все будет зависеть от тех, кто составляет список задач.
премирование по публикациям имеет тот смысл, что оно полностью отвязано от личностных мотивов. Людей, которые имеют левые выходы на высокорейтинговые журналы, сравнительно мало, и они погоды не делают.
>Или вы никогда не видели, кого, как и за что премируют? Да все будет зависеть от тех, кто составляет список задач.
Это понятно. Поэтому нужен какой-то хитрый демократический способ как выдвижения, так и отбора задач в список и исключения из него, массовым голосованием.
Не сильно я верю в «массовые голосования». Основная проблема — недостаточная информированность (и понимание) участников массового голосования о предмете за который они голосуют. Сейчас в науке достаточно узкая специализация, а в России малая доля специалистов (в среднем 2%) от мировой. На конференциях и воркшопах нередко проводят «день задач». Если в России проводится конференция, объединяющая большинство специалистов по теории вероятностей, то можно пробовать создать в её рамках список трудных и актуальных задач по вероятности.
С одной стороны, действительно, нужно давать премии за решение задач, с другой стороны, для всех специальностей список задач создать невозможно в массовом порядке, идея утопична. Я думаю, что во всем мире все университеты пытались решить похожие задачи и имели похожие проблемы, та мировая система оценки, которая есть, уже апробирована. Платят только за определенные журналы, публикация в которых уже подразумевает решение задачи мирового уровня. Другое дело, что критерии мирового уровня толкуются с учетом российской реальности. В этих топовых журналах публиковаться очень сложно, а для некоторых специальностей в России почти невозможно, мы уже отстали настолько, что шансов почти нет. Поэтому заменяем все на количественные критерии и вроде как и ничего, есть чем отчитаться. И это начало министерство, обозначив количественные критерии эффективности, поэтому только министерство может все это прекратить, введя новые качественные критерии. Руководство Вузов в адеквате, зачем им вводить критерии, которых они достичь не могут? Количественные, пожалуйста, качественные-да никогда. Решить задачу мирового уровня по любой специальности-это же и люди нужны и оборудование и международные конференции и время и западные коллеги и много чего, кто же в это вникать захочет? А так взяли рекламу, заплатили деньги и вот , уже статья в скопусе. или в РИНЦ.
Я бы еще добавила, что когда лет через 5 почти никогда для отдельных специальностей превратится в никогда и специалистов не останется совсем, вот кто-то за этот вал пустых и мусорных публикаций, цель которых, только увеличение отчетности, должен будет ответить. А мы будем жить еще хуже, это же по всем специальностям так. С моего Вуза почти все, кто мог писать качественные работы, ушли. В примере выше человек написал в год 33 публикаций в мусоре и ЕГО РУКОВОДСТВО НАГРАДИЛО, кто останется работать из приличных людей в таком Вузе? Просто перейдут туда, где нужна 1 статья в 2 года, но уровня другого.
> С моего Вуза почти все, кто мог писать качественные работы, ушли.
Елена, а если бы вообще не запустили эту эпопею с «повышением публикационной активности», ничего бы особо не требовали и ни за что особо не награждали, эти люди остались бы в вашем вузе?
ОСтались бы, потому что те, кто писал Scopus, были единицы и руководство неявно стимулировало таких людей:нагрузкой, должностью и т.д. А сейчас кому они нужны с 1 статьей, народ может 40 в год выдать. И я думаю, это везде так по всей России.
Так получается, что вообще не стоило это все затевать.
Я бы с вами согласился, если бы с «мировой системой» было все хорошо. Но с ней тоже не все хорошо, она вызывает тревогу у ученых и за рубежом. Тому есть много как личных свидетельств, так и статей. Могу дать ссылки.
Например, по каким-то специальностям люди протаскивают в высокорейтинговые журналы статьи с недостоверной информацией, которую рецензенты не имеют возможности проверить. А премирование за решенную задачу должно предполагать перепроверку другими учеными и воспроизводимость результата.
Знаю я такую конференцию, и вряд ли там что-то получится.
Действительно, есть узкая специализация, в той же математике столько областей, что достаточно в каждой сформулировать по несколько задач, как не меньше сотни и наберется.
Далее, я бы предложил для начала обратиться за задачами к зарубежным экспертам, сформулировав вопрос так — решение каких задач произведет впечатление в мире. При этом сами эти эксперты, по правилам, с этого ничего получить не смогут, а значит, будут более объективны. Другая часть задач набирается внутри страны, но опять-таки, люди, которые их предложили, сами не могут с них ничего получить. Далее, все это выставляется на голосование, и если у вас есть подозрение, что кто-то пытается «всунуть свою тему», то вы можете проголосовать против, т.е. будет, в том числе, блокирующее голосование.
Составление списков задач — это осознание того куда и зачем мы идём. Это хорошо даже само по себе без каких-то материальных поощрений. Только голосование вызывает сомнение. Нет, например, у меня достаточной квалификации чтобы голосовать за задачи по теории вероятностей. И у 90% профессиональных математиков нет, даже если многим кажется по-другому.
Ну так можно и не голосовать, это же не обязательно. Голосуйте в той области, где вы считаете себя компетентным, или вообще нигде. Голосование в данном случае предлагается ради получения общественно приемлемого решения, а не ради идеального.
мысль интересная — как минимум стоило бы расширить спектр показателей научной активности. Во всем мире есть два критерия эффективности работы ученого публикации(или цитируемость) и разработки. В РФ есть только один…
Кстати, а не решит ли проблему переход от числа статей к цитируемости? Молодым ученым платить за статьи, пожилым за цитируемость. За цитируемость фундаментальных работ в прикладных журналах платить с повышающим коэффициентом.
Накрутить своим статьям цитируемость гораздо проще, чем опубликоваться в серьезном международном журнале. Из всех возможных параметров рейтинг журнала — наиболее адекватный показатель. Он более-менее связан со строгостью отбора редакторами и рецензентами. И в случае рейтинговых журналов возможность подковерного влияния минимальна.
Другое, чуть менее радикальное решение — просто снять с вузов показатели по публикациям, соответственно отобрать у них деньги на стимулирование публикационной активности, и перевести это стимулирование на федеральный уровень, в организацию типа РФФИ или РНФ. Человек, который считает, что заслуживает премию за статьи, подает туда заявку со списком своих статей. Эта заявка передается нескольким рецензентам (которые не должны принадлежать к организации, где человек работает или когда-либо работал или учился, не быть соавторами и т.п.), которые также получают бесплатный доступ к перечисленным статьям и могут при желании их прочитать и проверить, насколько это возможно, и высказать мнение, стоит ли человека премировать и в каком объеме (из нескольких вариантов). По итогам, деньги переводятся человеку на личный счет, минуя организацию, где он работает.
Что значит «проверить»? Хватит «проверяльщиков» уже. Статьи уже прошли рецензирование и опубликованы. Проверить можно разве что, существуют ли издания и сами статьи вообще. Стимулирование публикационной активности в университетах подразумевает фиксированную оплату за статью в зависимости от квартиля или импакт-фактора и оформляется приказом в начале года — никто там не решает, стоит или нет премировать и в каком объёме.
>Стимулирование публикационной активности в университетах подразумевает фиксированную оплату за статью в зависимости от квартиля или импакт-фактора и оформляется приказом в начале года — никто там не решает, стоит или нет премировать и в каком объёме.
Ну вот в статье выше и рассказывается, почему это плохо и к чему приводит.
Совершенно не готов доверять проверяльщикам уровня РНФ и РФФИ. Если статья выходит в серьезном международном журнале,то ее уже проверили на два уровня строже, чем могут сделать местечковые специалисты. А если статья в мусорном издании, то в ней и проверять нечего.
Тут не настолько дискретная ситуация, как вы формулируете, и граница плавающая. Вчера считался приличный журнал, завтра объявлен мусорным. Бывает, наоборот, новый журнал еще не набрал высоту, а статьи там печатаются хорошие.
Вот, про журнал Research Journal of Pharmaceutical, Biological and Chemical Sciences, упомянутый в статье, на основании чего можно утверждать, что он мусорный?
Биологический журнал с очень широкой заявленной тематикой и импактом 0.35 однозначно мусорный. Никогда в жизни мне не пришло бы в голову публиковаться в подобных иностранных изданиях. При оценке статей по импакту журнала публикации в нем не дали бы почти ничего. Немусорные журналы в этой области начинаются с 1, приличные имеют 3-5, совсем сильные — выше. То есть статья в этом журнале «стоит» в 10 раз меньше, чем в приличном.
У всех бывают несостоявшиеся или просто незаконченные работы, которые скидываются в мусор. Но если у человека все статьи в таких журналах (и этих статей много), то и сам исследователь однозначно мусорный. Ни за какие коврижки я не стал бы читать его статьи, не говоря уже о том, чтобы ими пользоваться.
Возможно ли все эти нюансы предусмотреть априорно в едином приказе по университету, придумать какую-то формулу, которую нельзя было бы взломать, и совершенно исключить экспертную оценку? Учитывая, что там работают разные, в том числе растущие люди, которым надо с чего-то начинать и потом двигаться вверх.
Мы делаем выплаты пропорционально импакт-фактору. Молодые имеют удваивающий коэффициент. Думаем перейти на квартили, ибо они лучше учитывают разную цитируемость в разных областях. Экспертным образом оцениваются монографии, ибо это товар штучный.
Все наши попытки добавить элементы экспертной оценки были признаны неудачными… после экспертной оценки. Мы пришли к тому. чтобы доверять экспертам, делающим оценку в журналах. Она не безгрешна, но всяко лучше собственных потуг. Да и конфликтов интересов в локальном коллективе куда больше.
Работает в биологии!!!! Очень много самых разных журналов. Распространять на другие области без тщательного изучения не рекомендую.
У вас предусмотрены ограничения сверху? То есть если кто-то принесет 10 статей с импакт-фактором 0.35, то получит как за 1 с импакт-фактором 3.5? У упомянутого биолога было 35 статей за 2018 год.
Не предусмотрено. Ибо непонятно, как именно это делать. 35 в год — это случай исключительный для нас. Хотя писучие есть. Статистика 10 последних лет по институту показывает, что такие выбросы редки и не делают погоды.
Значит, вам повезло с достаточно честными сотрудниками.
В общем, да, коллектив в целом вполне приличный. И жуликоватых не уважают. Но мы — НИИ, у нас нет многих проблем, которые есть в ВУЗах. Публикации — главная продукция, и все это знают.
У Вас достаточно странный НИИ. Очень во-многих главный критерий — привлеченное финансирование
Привлеченное финансирование тоже важно. Мы, в частности, премируем и те статьи, которые сделаны по грантам. НИИ вполне обычный. Институт Эволюционной Физиологии и Биохимии.
А тех, кто принес деньги без статей премируете? Зарплаты НС и инженеров у вас какие? Голые оклады и премии как соотносятся?
С лаборантами и инженерами трудно. Спасибо президенту, у которого в указе упомянуты только научные сотрудники. Стараемся…
Ради интереса зашел на сайт института Эволюционной Физиологии и Биохимии в раздел вакансии. Должностной оклад МНС — 15500, ведущего научного сотрудника — 23000, научного сотрудника лаборатории сравнительной физиологии сенсорных систем — 26000
И это для Питера. Мдаааа
Это должностные оклады, которые устанавливаются не нами. Основные деньги платятся в виде надбавок. В частности, за статьи. Распределение этих надбавок здесь и обсуждалось. Выплаты по грантам тоже в должностной оклад не входят. В целом, окладно-премиальная система оплаты труда так и выглядит.
у нас близкая система, единственное, что повышающий коэффициент работает для журналов с IF больше 1, а меньше — приравнивается к 1, а также учитывается место автора
В данном случае достаточно минут пяти — посмотреть на сайт и на несколько первых попавшихся статей (ни в одной из которых, ктстати, не встретить благодарности рецензентам за отсутствием таковых)
Именно, для этого нужен человеческий взгляд, а не формула. А если в приказе по учреждению прописано платить за скопусовские публикации, пусть даже в соответствии с импакт-фактором, то что делать? Журнал скопусовский, импакт-фактор есть, формально все в порядке, а человек приносит 35 статей в год. Отказать, вопреки приказу? Это будет подсудное дело. Можно ли в формальной системе предусмотреть все возможные махинации так, чтобы человеческое вмешательство не понадобилось?
У нас было ограничение сверху: при начислении ПРНД учитывали только 10 статей за последние 5 лет. В этом году в связи с пожеланиями министерства это ограничение сняли.
Все предусмотреть формулой невозможно. У нас кроме него (ПРНД) есть надбавки, даваемые экспертно. В частности, на лабораторию дается некоторая сумма, которую распределяет завлаб. А сами эти суммы назначает дирекция. Таким образом мы стараемся соблюдать баланс между формально-независимым и экспертно-назначенным премированием.
Ага, выполняет одна лаба, а премируется другая. Так как там блатных больше.
Против блатных есть один способ — открытость данных и коллегиальность решений.
Л.Посицельский:
Эпоха перемен в условиях огосударствления науки может продолжаться вечно, поскольку один способ государственного управления наукой, продемонстрировав свою непригодность, будет сменяться другим, вообще говоря, еще худшим.
https://posic.livejournal.com/1910050.html
«поскольку один способ государственного управления наукой, продемонстрировав свою непригодность, будет сменяться другим, вообще говоря, еще худшим» — абсолютно верно, поэтому в какой то момент госфинансирование науки в условиях постоянного ухудшения и неэффективности упадет до некоего стабильного минимума. На мой взгляд это кривая с резким ростом вначале и последующим затяжным падением, причем если первая фаза роста обычно эффективна — деньги выделяются на конкретные проекты типа атома или генома человека — то далее как только эти проекты исчерпаны то идет стабилизация (недолго, а затем падение. После выполнения крупной задачи научные организации обычно теряют свою эффективность, это обычно структуры на одно поколение. А второстепенные научные институты и так получают деньги по остаточному принципу. Тут о эффективности говорить не приходится, им по сути просто перепадает с барского плеча. Любопытно как принимаются решения о финансировании — про это как известно книг не пишут но кое что я раскопал. Например Овчинников (вицепрезидент АН СССР) финансирование своей отрасли выбивал под предлогом разработки США биологического оружия — значит и нам надо вкладываться, это конечно эффективно — но как быть с теми науками что на оружие не завязаны и у кого не было таких харизматичных лидеров? Уверен что в США схожая система, на Колд-Спринг-Хорбор Джеймсу Уотсону то же выделяли деньги не потому что он эффективен (кроме спирали ничего не открыл) а потому что имел харизму и знал что и кому сказать.
Эпоха постоянного роста финансирования науки в России началась где то в 20-ые и закончилась в 1989-1991, с особым пиком в 1950-1960е, с тех пор стабилизация (1970-1980е) и падение до некоторого низкого плато. В США рост финансирования науки длился где то 1950 по 2000, пик как раз то же пришелся на 1950-1960-е, и недолгий пик 1990ых — геном человека, после расшифровки которого бюджет НИЗ перестал расти. В Китае конечно наблюдается всплеск госфинансирования, но это следствие роста их экономики и амбиций — начался недавно (где то с 2003-2005 примерно, сейчас у них явный рост (и скорее всего пик), и затем пойдет стабилизация (их экономика уже перестала расти), и падение, так же как и у всех остальных. Золотой век финансирования науки в любой крупной стране обычно недолог, поэтому условия для научных институтов и сотрудников почти никогда не будут оптимальными. И дело тут вовсе не в государстве, смотри выше как вопросы с финансированием решались, государство тут не более чем донор денег, и повезло тем областям чьи руководители имели близкий доступ к этому донору и смогли ему достаточно лапши на уши навешать.
Ну, Леонид-то предлагает все проблемы решать при помощи животворящей приватизации…
А по-моему, причина застоя в том, что вообще требование постоянной конкуренции между учеными и эффективности вложений в науку, иными словами — рыночные/иерархические методы в управлении наукой, вне зависимости от источника финансирования, имеют только ограниченные возможности повышать эффективность исследований, после этого они начинают работать во вред. Что мы и наблюдаем.
В качестве альтернативы можно предложить некий «безусловный базовый доход» в науке, но это вопрос сложный…
Принцип безусловного базового дохода реализован у нас в академии.
Члены академии составляют менее 1% от всех занимающихся наукой. Так что это не то.
А сколько по-вашему должно получать безусловный доход? И как их отбирать?
ИМХО, порочен сам принцип. Желающих получат безусловный базовый доход всегда будет больше, чем денег. И будет жесткий и спекулятивный отбор на входе и последующая полная расслабуха для прошедших.
А по-моему, порочен сам принцип иерархичности и конкуренции. А получать безусловный доход в идеале должны все, на то он и безусловный.
Все — это кто? И кто его (доход) будет создавать? ИМХО, коммунизм хорош как мечта, но в реальном мире до этого далеко.
Все — это все. Все будут создавать, все будут получать. ИМХО свободный рынок и капитализм хороши как мечта, но на практике все приходит к тому, что мы видим.
Этот принцип можно предложить только по отношению к теоретикам, которым доход нужен для поддержания нормальной жизни, но не по отношению к экспериментаторам, которым нужны расходные материалы, оборудование и т.д., которые могут хотеть проводить какие-то дорогостоящие исследования, суммы на все это многократно превышают зарплаты и не имеют естественных ограничений сверху.
Более того, только к чистым математикам. Ибо теоретики в естественных науках нуждаются в экспериментальных данных для создания своих теорий.
Ну, я бы еще добавил бы теорфизиков. А так да. Я в общем согласен, что принцип несовершенен, но он в отличие от всеобъемлющей конкуренции, которая уже завела нас туда, куда завела, хоть что-то меняет.
И кто такие математики и теорфизики? Закончившие соответствующие факультеты? Или устроившиеся в соответствующие институты? Как будем отбирать в эту касту? И куда нас заведет этот отбор?
Никак не отбирать. На то доход и всеобщий же.
А вот еще хорошо сказано, от
https://zzloy-dikobrazz.livejournal.com/790288.html
Когда ты войдёшь в ворота Вальхаллы и встретишь там Эйнштена, Галилея и Стивена Хокинга, что ты скажешь им? Что получал такие-то гранты, всегда правильно оформлял отчёты и опубликовал столько-то статьей в Scopus? Если это всё, что ты можешь предъявить, лучше уж прямо сейчас, не откладывая, избавить мир от своего убогого существования. Только так.
«Что получал такие-то гранты, всегда правильно оформлял отчёты и опубликовал столько-то статьей в Scopus?» — любопытно что Корана уже сильно после получения нобеля (расшифровка генетического кода 1968) жаловался на то что месяц своей жизни ежегодно тратит на отчеты по грантам, где ему нужно было объяснить трату каждого цента (США, 1980е), Роальд Хоффман (нобель по химии за фундаментальные работы по химической связи 1981) в своем интервью не смог держать обиду когда ему отказали в получении гранта (уже в статусе лауреата), Гилман (нобель за G-белки 1994) буквально трясся от радости что ему после двухлетних непрерывных атак на депатрамент наконец выделили 10 миллионов на группу из 50 человек (10 миллионов 1/23 от стоимости всего одного истребителя F22), а Кахаль (нобелевский лауреат 1906, основы нейроанатомии) с горечью признавал что после мировой войны (в которой Испания не участвовала) его лаборатория оказалась на грани банкротства. Так что про гранты и деньги всем этим лауреатам очень даже много есть чего сказать. А про статьи, только не в скопус а в Nature и Cell очень недавно сказал Ренди Шекман (нобель 2013), не буду его цитировать, предлагаю обратится к первоисточнику.
«Демократия — наихудшая форма правления. если не считать всех остальных.»
В старшем поколении много людей надорвавшихся на стремлении сделать нечто великое. Нынешнее поколение попроще: либо делает карьеру (и наукометрию), либо ковыряется в науке в своё удовольствие, смирившись с низким финансированием и сопутствующими трудностями. А может быть просто все кого тянет на «великие свершения» свалили на запад?
«В старшем поколении много людей надорвавшихся на стремлении сделать нечто великое» — их просто так воспитали о времена СССР, ныне в фаворе профессия не космонавта и врача а нечто иное.
«Нынешнее поколение попроще: либо делает карьеру (и наукометрию), либо ковыряется в науке в своё удовольствие, смирившись с низким финансированием и сопутствующими трудностями»- сейчас не СССР, ковыряться в науке в свое удовольствие никто не станет, ибо на это семью (а часто и себя) не прокормить. Нынешнее поколение скорее вообще вне этих сфер сейчас, остались только дети научных сотрудников, не обремененные ипотекой и опять же воспитанные в соответствующем русле (дети нс так же часто сами становятся на-ами).
«А может быть просто все кого тянет на «великие свершения» свалили на запад?» — из тех трех моих однокурсников что свалили на запад за великими свершениями в науке на текущий момент не остался никто. А как все начиналось, какие слова говорились, какие надежды….К сожалению уехавшие как то не учли что любое западное государство не в состоянии компенсировать им отсутствие оригинальности идей и независимости финансирования.
В качестве «нынешнего поколения» имелись ввиду родившиеся в 60х-70х. Моих сокурсников ставших профессорами западных университетов больше трёх, а число уехавших трудно оценить. С моей кочки кажется, что «ковыряющимися в науке в своё удовольствие» наполнены институты.
«В качестве «нынешнего поколения» имелись ввиду родившиеся в 60х-70х. Моих сокурсников ставших профессорами западных университетов больше трёх, а число уехавших трудно оценить» — многое зависит от эпохи, читал что из 30 выпускников кафедры молекулярной биологии МГУ 1989 года выпуска к 1992 году уехало 28, и двое из них стали профессорами (впрочем совершенно никому неизвестными) — а вот все остальные пошли в программирование — так как прибыльно. Очень характерная расстановка акцентов. Как видно, то правило что наука не столько теряет от уехавших как с ушедших в бизнес, работает так же и по отношению к тем кто уехал.
«С моей кочки кажется, что «ковыряющимися в науке в своё удовольствие» наполнены институты» — согласен.
«А может быть просто все кого тянет на «великие свершения» свалили на запад?»
«А как все начиналось, какие слова говорились, какие надежды….К сожалению уехавшие как то не учли что любое западное государство не в состоянии компенсировать им отсутствие оригинальности идей и независимости финансирования.»
Вот кстати сегодня случайно нашел отличный пример https://www.wonderzine.com/wonderzine/life/experience/224228-cold-spring-harbor-laboratory. Что любопытно у молодой эмигрантки (отъезд — август 2015 года) в активе судя по всему всего одна статья за почти 4 прошедших года, причем сделанная в РФ. А какие роскошное интервью, как лихо прошлась по отечественной науке…Похоже что светлый эльфийский запад оказался не таким уж светлым….
«А может быть просто все кого тянет на „великие свершения“ свалили на запад?»
Моя самая большая ошибка была в том, что я верила не в те вещи, в которые надо. Я верила, что работа ученого — это правильная постановка научной проблемы, постановка гипотезы, определение задач, которые нужны для ее решения, обладание необходимыми экспериментальными навыками для совершения тех экспериментов, которые требуются для решения этой задачи, успешное проведение экспериментов и нахождение истины этим путем. Это неправда. И никто в начале моей карьеры не сказал мне правду. Правда — это что работа ученого заключается в написании как можно большего количества статей с как можно большим импакт-фактором. Всё. Все остальное факультативно.
Когда я была на экзаменах в Киотскую лабу и на собеседовании, пожилые и уважаемые профессора задали мне вопрос:
— Что ты считаешь главным для ученого?
Я ответила:
— Ну… я считаю, что правильно задать вопрос — это значит получить половину его решения.
Пожилой профессор с радостью воскликнул:
— Вот!! Правильно задать вопрос!!
Меня взяли.
Но это была неправда. И профессор, который так воскликнул, принадлежал к тому поколению ученых, которые еще могли публиковать 7 статей на стадии PhD, потому что тогда не требовалось столько экспериментов для каждой статьи, ревьюеры еще не были настолько измотаны, чтобы не понимать статей в процессе их рецензирования, и не требовали столько дополнительных экспериментов «для еще лучшего доказательства вашей гипотезы» (цитата из статьи в Nature). Он принадлежал к поколению ученых, которых называли «профессор» сразу после получения PhD, потому что само понятие постдока в Японии тогда еще не существовало, и следующий этап после PhD был получение должности ассистент-профессора.
Когда я делала свои первые исследования в Киотском университете, постдок-француженка, с которой я немного общалась, сказала мне: «твоя главная задача — это набрать как можно большее количество навыков; это самое главное твое имущество. Учись всему, до чего ты только сможешь дотянуться». Я поверила ей — ведь она была старше и опытнее — и сделала всё, чтобы «выучиться всему, до чего только смогу дотянуться». Я выучилась огромному количеству навыков. В результате сейчас я могу делать практически всё, что может вообще делать в лаборатории молекулярный биолог, любую работу с ДНК, плазмидами, клетками, реагентами, интерферирующей РНК, квантификационной ПЦР, вестерн-блотами, you name it, но даже и не это самое главное. После того, как я научилась делать столько вещей, я перешла на следующую ступень: мне ВООБЩЕ стало непонятно, как кто-либо может не сделать какой-то молекулярно-биологический эксперимент. Я поняла, как искать литературу по любому эксперименту — любому, которого ты даже никогда не делал — как прогнозировать возможные проблемы и предсказывать их ДО проведения эксперимента и как проводить этот эксперимент совершенно самостоятельно.
Мне стало непонятно, когда меня спрашивают:
— Что ты можешь делать в лаборатории?
Мне стало хотеться ответить:
— Да вы скажите что вам надо, что надо то и сделаю, и ни разу вас не спрошу, принесу результат и всё. Как можно не мочь чего-то сделать, когда всё по таким одинаковым протоколам и принципам, и вся информация доступна сейчас в мануалах компаний, исчерпывающая, любые вопросы на форумах, любые.
Но и это была ошибка. Никто не сказал мне главной истины: уметь делать эксперименты, или даже уметь планировать неизвестные тебе эксперименты — и это не главное. Француженка была неправа. Она не сказала мне главной истины — жуткой фразы, известной каждому биологу: if you haven’t published it — you haven’t done it. Если ты это не опубликовал — ты этого не делал. Когда я писала свои 100 резюме, чтобы найти позицию в Швейцарии после Киото, я наивно писала все свои навыки — внушительный список, в который действительно входили вещи, которые я все в реальности делала и умела делать. В результате мне попросту… не верили. Ну не верили они, что человек столько сделал за период своего Master’s. Я не могла им объяснить, что я просто была очень активной и выучила вообще всё, что было доступно в той лабе; что я в самом деле сделала всё, что от меня зависело, чтобы научиться всему, до чего могла дотянуться.
Меня спрашивали на собеседовании странные вопросы:
— Ну вот у тебя тут такой список, а что из этого ты действительно делала?
Я говорила честно:
— Всё. Я не написала ни одного эксперимента, которого я не делала в реальности.
Мне отвечали:
— Спасибо, вы нам не подходите.
Я не знала тогда, и никто мне не объяснил, что цель любого эксперимента — это не ответить на вопрос. Это сделать рисунок для статьи. Чтобы твое имя потом появилось в этой статье. Я не видела тогда еще внушительных полок в кабинете сенсея, на которых стояли папки и папки с забытыми и сврнутыми проектами, и не знала, что мои эксперименты пойдут в одну из таких папок, и никогда не станут известны никому в мире, потому что нет системы, в которой ты мог бы просто публиковать отдельные эксперименты, маленькие ответы на свои конкретные маленькие вопросы. Не было тогда журнала Science Matters, не было попыток организовать такие платформы, где можно отследить конкретную работу каждого ученого в реальном времени. Не знала я, что делать эксперименты и отвечать на вопросы — это значит попасть в одну из таких папок, и тебе никто не будет верить, что ты что-то сделал, ответил на какой-то маленький вопрос; потому что «если ты это не опубликовал — ты этого не делал». И у меня не было тогда понимания, что главное — это написать и опубликовать статью, и что это и есть «работа ученого» в нашем реальном мире.
Эта истина дошла до меня гораздо позже. Это было на том этапе, когда я попала в лабу, работающую с микроскопами, и к тому времени уже умела делать не только молекулярную биологию, но и обращаться с мышами, проводить необходимую документацию по SPF, работать с компьютерными системами учета животных, создавать очень сложные кросс-бридовые модели мышей, скрещивать, генотипировать, содержать виварий так, чтобы исключить возможность утери любой колонии в результате контаминации отдельных клеток, импортировать мышей в соответствии с локальными законами; когда я уже умела создавать ОХРЕНЕННЫЕ фотографии на конфокальном микроскопе, обычном микроскопе, высокоскоростном атомном микроскопе… но все это было неважно. Потому что до меня наконец дошла истина.
Кто-то может опубликовать твой проект раньше тебя (как случилось со мной), а в науке нет места (журнала), где ты мог бы просто опубликовать повтор чужого эксперимента. Тогда этого совсем не было — сейчас есть попытки отдельных журналов сделать правило, что ты можешь опубликовать аналогичный проект в течение 6 месяцев после первой публикации твоего конкурента. Тогда этого не было. Столько людей кричало о «невоспроизводимости экспериментов в науке» — но нигде не было места, где можно было бы показать эту вопроизводимость. И я не могла ничего сделать с теми результатами, которые повторяли результаты конкурентов. И да, это были такие же результаты, они воспроизводились. У меня слетел мой любымиый проект с мышами, а также слетели розовые очки с глаз. И еще — мне оставалось всего полтора года до окончания PhD, и за эти полтора года мне надо было напечатать две научные статьи, требование университета.
Вот тогда я поняла значение еще одной страшной фразы, известной любому биологу: publish or perish. «Публикуй или умрешь». У меня оставалось всего полтора года до окончания, мне нужно было защититься в срок, а это значит, что первую статью нужно было написать и опубликовать в течение ближайшего полугода. Потому что еще одну истину — что процесс рецензирования занимает месяцы, и может занимать годы (как бы это ни показалось странным обычным людям) — я уже знала. И я за полгода создала новый проект, в области, которая действительно позволила бы мне с нуля написать и опубликовать две статьи в течение полутора лет. И я опубликовала первую статью и успела написать и подать вторую. Без помощи руководителя. Потому что когда я пришла к руководителю с этим вопросом — что мне делать, чтобы опубликовать две статьи в течение полутора лет, он сказал:
— Извини, у меня сейчас нет мыслей по этому поводу.
Так тоже бывает.
И написала я эти статьи совершенно в одиночку. И прошла через весь ад peer-review для первой статьи, и сейчас справляюсь со вторым. Адом.
Но я поняла уже тогда — тогда, когда мышиный проект был отброшен — что я не успеваю. Что, как сказала шахматная королева, «в нашей стране нужно бежать изо всех сил только для того, чтобы оставаться на том же самом месте». И у меня не хватило сил бежать быстрее.
Потому что есть еще проблемы — и это очень глубокие и серьезные проблемы. Это непонимание старшим поколением ученых младшего поколения. Это совершенно разные условия, в которых находятся эти два поколения. Это требования страшего поколения, чтобы у тебя была story, или как они выражаются, continuity, логическая красивость твоих научных измышлений, некий имидж-образ, в котором ты, как расивый рыцарь, поступательно двигаешься в развитии одной какой-то глобальной идеи, и все твои статьи красиво вписываются в эту красивую картинку. Нельзя прыгать с одного проекта на другой — нужно создать имидж, что ты ставишь глобальные вопросы в одной какой-то области и отвечаешь на них последовательно и непрерывно, и в этой точке зрения нет места всем реальным проблемам реальной жизни молодого поколения, которому нужно публиковать, публиковать, публиковать. При этом ты еще должен быть «страшно увлечен», «посвящен» этой проблеме, и все твои навыки должны показывать, что всю твою жизнь ты хотел делать именно это и ничего другого. Идиллический мир чистой науки, в котором живут пожилые профессора, но которого больше не существует в реальности.
Вчера мне пришел ответ на резюме, котрое я послала на одну вакансию.
— Извините за задержку с ответом на ваше письмо. Я прочитал документы, которые вы мне послали. Я уважаю вашу сильную волю и ваши способности делать эксперименты. Я также уважаю то, что вы кажетесь необычайно умной. Тем не менее, ученый должен иметь публикации, показывающие его долгий путь к одному научному вопросу, и вы должны иметь story, которая поддерживается вашими научными публикациями. Я глубоко сожалею, что у вас нет необходимых публикаций, и ваши усилия не были завершены и опубликованы, хотя и были интересны. Поэтому я не могу вас принять.
Это письмо, по сути — квинтессенция проблемы. Проблемы столкновения двух поколений ученых, одно из которых росло в одних экономических условиях, а другое растет в совершенно других. Это письмо, полностью демонстрирующее нежелание старшего поколения вникать в реальность младшего поколения. Это утверждение устаревших принципов, которые в современном мире представляют собой мыльный пузырь. Радугу и пони, как выражаются в интернете. И эти радуга и пони определяют жизнь или смерть реальных людей. Судьбу талантов или упорных.
Традиционно (в соответствии с современными тенденциями) пой пост должен под конец содержать рубрику «решение проблемы». Мне даже грустно сознавать, что и это мы тоже утратили: способность писать о проблеме и не быть обязанным предлагать ее решение. Тем не менее.
Решение, как было замечено многократно (и как описывает мой предыдущий пост) — это радикальное реформирование института науки человечества. Это не вопрос выбора; это вопрос уже случившейся катастрофы, такой, как глобальное изменение климата. Перемены случатся. Они неминуемо будут. They are upon us. Так же, как изменение климата.
Мы должны будем реформировать сам способ занятия наукой. Придумать другие инструменты для коммуникации между учеными — не прообраз бумажной статьи. Мы должны будем найти новые способы оценки вклада каждого индивидуального ученого в науку — и это должен быть не импакт-фактор. Мы должны будем придумать способы борьбы с фальсификацией исследований (которая, положа руку на сердце, возникает почти исключительно из-за давления на ученых) — возможно, это будут системы учета экспериментов в реальном времени. Возможно, это будут новые журналы, которые позволят публиковать провалившиеся эксперименты или эксперименты-подтверждения уже ранее сделанной кем-то работы. Мы должны будем так или иначе освободиться от давления журналов — бизнеса, который на данном этапе привел науку в глубокий тупик. В любом случае, новый век требует признания нависшей над нами реальности. Мы не можем — но, самое главное, мы не должны — функционировать по модели publish or perish, мы должны найти пути возвращения к другой истине — что работа ученого заключается в нахождении истины. В постановке экспериментов для ответа на вопросы, которые задает реальность.
П.С. Расшаривайте кто может и кто считает нужным. Если вы ученый.
https://aridmoors.livejournal.com/580184.html
Имхо, ну очень много слов. Сухой остаток — возвращение к основам, к духу исследовательской деятельности, а не к букве, то есть к оценочным системам. Наукометрия — лишь небольшое, имхо, подспорье, но не главное. Может быть кнутом, и часто им является, в руках околонаучной бюрократии.
Окончательная оценка исследования — удел Бога и времени. И никакого вышеописанного якобы конфликта поколений здесь нет. Просто уныние, оно у мадам блогер пройдет. Надеюсь, скоро.
Л.К.
Я просто привел этот действительно большой текст что бы продемонстрировать (в очередной раз) ситуацию внутри этой сферы глазами участника. Меня удивило другое — даже обладая (если верить ее словам) исключительно широким спектром навыков в молекулярной биологии — это не дало ей никаких преимуществ при трудоустройстве, а скорее даже наоборот — ей не верили. И в очередной раз была продемонстрирована исключительная роль количества публикаций (без оглядки на качество) в карьере научного сотрудника. Стал ли бы действительно умный человек ввязываться в эту крысиную возню если бы знал на чем будет завязана его карьера? Выше я приводил текст девушки которая уезжала из РФ с святой верой в то что на западе все отлично, этот тест очень хорошо описывает финал таких иллюзий. Разумеется мне могут возразить — никто не давал гарантии на хорошее существование (хотя эти девушки явно считали иначе) — но как всегда важен кпд. И если кпд (в виде хорошего существования и не загубленной карьеры) ничтожно мал — то самым разумным было бы не ввязываться в игру вовсе.
Я правильно понял, что девушка даже не рассматривает возможность применения своей квалификации в России?
«Я правильно понял, что девушка даже не рассматривает возможность применения своей квалификации в России?» — я тоже так понял, там еще
интересные комментарии к тексту с обсуждением ее случая, который отнюдь не уникален. Уникально другое — то что широкий спектр практических навыков оказался во вред (во внешнем от науки мире обычно наоборот). По всей видимости единственным средством подтверждения владения этими навыками являются все те же публикации (вместо отсутствующих официальных сертификатов), при этом странно — как в публикации с десятком авторов доказать что ты делал все этапы экспериментальной работы? Никак. И это никак как раз и котируется.
И правильно не верили. Вам не приходилось ЧИТАТЬ эти резюме, где каждый второй — гений, способный на любые научные подвиги, вот только не соберется все это опубликовать.
Поймите, результат становится результатом, только когда он становится признанным достоянием науки, то есть когда он опубликован. Человек, не доводящий свою работу до публикации, просто бесполезен для науки.
Генри Кавендиш не доводил свои исследования до широкой публики, практически, насколько я знаю, не публикуясь. Джеймс Клерк Максвелл довел его исследования до необходимой степени известности. По-разному складывается.
Л.К.
‘И правильно не верили. Вам не приходилось ЧИТАТЬ эти резюме, где каждый второй — гений, способный на любые научные подвиги, вот только не соберется все это опубликовать» — как известно наука это сфера с крайне низким кпд и отсутствием гарантии на позитивный результат. Годами можно что то искать и ничего не найти, а время постдока ограничено. Так что отсутствие публикаций меня то как раз совсем не удивляет — это логично и естественно исходя из структуры самой науки. Другое дело что я не раз вам говорил — проблема науки не только в низком кпд, но и в отсутствии внутренних стандартов — что и подтвердила эта девушка. Как ей кроме публикаций доказать владение этими методиками? Почему не предусмотрена внешняя и независимая система сертификации этих навыков? Врачи например такую систему сертификации имеют и каждые 5 лет обязаны свои навыки подтверждать перед независимой экспертизой. На постдоков это не распространяется — в итоге имеем непонятных людей, примазавшихся к публикации и не умеющих ничего — и имеем людей умеющих все но не успевших опубликоваться. Вы ориентируетесь но ложный символ — статью. Статья ничего не говорит о том что действительно умеет делать человек. Я уже приводил вам Denny пример кандидата из МГУ с 6 статьями которая не знала о чем ее статьи. Любая внешняя экспертиза выявила бы ее непригодность — а со статьями то все ок.
«Поймите , результат становится результатом, только когда он становится признанным достоянием науки, то есть когда он опубликован. Человек, не доводящий свою работу до публикации, просто бесполезен для науки» — поймите Denny, в отсутствии стандартов качества (и квалификации) мы имеем проблему воспроизводимости, отозванные статьи и клановость науки — в итоге опубликованные результаты на ?% просто бесполезны для науки.
PS. Читаю сейчас статью Прайса «Малая наука, Большая наука» где он пишет что научные сотрудники очень любят статьи писать (ведь от этого зависит их карьера) но гораздо меньше любят читать статьи других. Мнение социолога науки очень символизирует. Полагаю что читающие резюме работодатели от науки в 95% случаев эти опубликованные статьи даже не открывают
При отказах дело было, я полагаю, не в низком кпд науки как таковой, а в ненормальном «наращении самооценки» мадам блогер, это, кстати отмечал и Ваш визави, но Вы просмотрели. Учат любой ценой наращивать пресловутую самооценку. И дама пишет, что «умеет лелать все на свете» типа. Сразу напрочь отпугивая нанимателей.
Л.К.
«При отказах дело было, я полагаю, не в низком кпд науки как таковой, а в ненормальном «наращении самооценки» мадам блогер, это, кстати отмечал и Ваш визави, но Вы просмотрели.» — с этим я соглашусь, самооценка высокая (при все таки отсутствии публикаций).
«Учат любой ценой наращивать пресловутую самооценку. И дама пишет, что «умеет делать все на свете» типа. Сразу напрочь отпугивая нанимателей.
Л.К» — учат скорее рекламировать себя, только делать это надо более элегантно. Я так понимаю что девица хотела из Японии попасть исключительно в Швейцарию, и это и была ее главная ошибка. Ей при ее данных надо было что то более реалистичное искать. Правда нет гарантии что и на новом месте работы это бы не повторилось.
PS. В статье Прайса кстати было озвучено что даже при создании самых оптимальных условий наукой в состоянии успешно заниматься 6-8% людей. Можно обучить человека техническим навыкам — но можно ли обучить навыкам ведения самостоятельной научной работы? В любом случае если девушка реально освоила много технических навыков — то это как ни крути достижение, возможно ей бы стоило приложить усилия не к поиску работы в науке — а к поиску работы в индустрии, там статьи совсем иной вес имеют.
>возможно ей бы стоило приложить усилия не к поиску работы в науке — а к поиску работы в индустрии, там статьи совсем иной вес имеют.
Девушка хотела открывать тайны мироздания и делать мир лучше, во благо человечества, а не работать на «проклятых капиталистов».
Девушка хотела открывать тайны мироздания и делать мир лучше, во благо человечества, а не работать на «проклятых капиталистов». — только предпочла она открывать тайны мироздания исключительно в проклятых капиталистических странах, причем с конечным прицелом на Швейцарию — где как известно зарплаты научных сотрудников в целом выше чем среднее по планете (ввиду высокого уровня жизни). Т.е тайны мироздания за прекрасную зарплату. Не смешите меня — все эти замечательные девочки, эмигрирующие сразу после получения хорошего бесплатного высшего образования в РФ, прекрасно знают какие у них цели, и эти цели ничего общего не имеют с работой на благо человечества.
Какая-то очень наивная девушка. Все эти истории я прекрасно знал еще четверть века назад. Когда был в ее статусе. Опубликованная статья — это и есть отчет о проделанной работе, прошедший рецензирование и воспринятый мировой наукой. Остальное — лабуда.
А она теперь в обиде на весь мир и делает глобальную проблему из своей наивности.
Вы позиционируете рецензирование, публикацию и «восприятие мировой наукой» как нечто безличное и объективное, противопоставляя «проверяльщикам» как личностям, но на самом деле так или иначе работает человеческий фактор. Вот почитайте еще интересные истории о редакторах и рецензировании:
https://shkrobius.livejournal.com/381022.html
https://shkrobius.livejournal.com/660587.html
Слава Богу, в двухчастнике — счастливый конец, вылечили!
Как Вы знаете, бывают трагедии пострашнее, например, с Джоном Форбсом Нэшем-младшим и с его женой.
Пусть и не только в науке и около будет больше счастливых концов. Труженики это заслужили.
Л.К.
Есть просто вредные, предвзятые или ограниченные люди, и от этого никто не лечит.
Вот более серьезная статья на тему проблем рецензирования:
https://indicator.ru/article/2019/02/26/na-strazhe-nauki/
Личный фактор работает всегда. Но я не сталкивался со случаями, чтобы серьезные результаты было невозможно опубликовать. Не в одном журнале, так в другом.
«Но я не сталкивался со случаями, чтобы серьезные результаты было невозможно опубликовать. Не в одном журнале, так в другом» — и сколько времени уйдет на поиск журнала, а срок постдока краток. Вот обратил внимание на публикацию в Nature https://www.nature.com/articles/s41467-019-09185-y, обратите внимание сколько там авторов (братская могила), как определить вклад каждого из них и кто что умеет? Еще обратите внимание? что статья принята 16 февраля 2018, год ушел на доводку до ума (кто это делал?)? и опубликована статья в итоге в марте 2019 — т.е скорее всего экспериментальная работа делалась в 2015-2016, и 2017 ушел на написание текста, и это в лучшем случае. Сколько воды утекло с 2015? Как раз срок жизни аспиранта или постдока. И еще вопрос — много ли людей в состоянии понять о чем статья и на каком уровне она сделана, если не оглядываться на бренд Nature? Стал бы работодатель детально разбираться в этой непростой статье при приеме на работу человека из середины списка?
там в конце есть пункт «autor contribution», где написано кто что делал
«там в конце есть пункт «autor contribution», где написано кто что делал» — да, я разумеется в курсе этого пункта, но я так же и в курсе как он пишется. Реальную работу часто делают одни люди — а подписываются другие, и частенько вписывают третьих — тех кого надо. я приводил пример с ситуацией когда аспирантам доставались данные от предыдущих сотрудников — этих предыдущих сотрудников в авторах статьи разумеется никто не указывал. в итоге определенный % работ был сделан совсем другими людьми — а лавры в виде публикации опять шли к тому кто оказался в нужное время в нужном месте.
Приведу пример из своей области — мне попадались статьи по нейробиологии с хорошей экспериментальной частью (стереотаксис), при этом в авторах этих статей шел профессор математики, чье образование в области биологии застыло на уровне средней школы 1920-1930-ых годов (это факт из его биографии). Эти статьи по нейробиологии при этом не содержали в себе каких либо математических выкладок. Впоследствии выяснялось что вписанный профессор просто поучаствовал в создании соответствующей лаборатории (выбил деньги), а его дальше уже вписывали во все статьи этой группы. и шел он на почетном месте по списку.
Срок постдока краток. А что делать-то? Суть в том, что аспирантов и постдоков гораздо больше, чем мет для их последующей работы. В этом все дело. Какой подход ни используй, придется отсеивать подавляющее большинство. И отсев по публикациям — еще самый разумный из всех существующих. Не будет гонки за публикациями, будет гонка за какими-нибудь сертификатами. Те же яйца, только в профиль.
Понимаете, пока предложение на рынке труда настолько превышает спрос, судьба аспиранта и постдока будет тяжела, а шансы его будут невелики. Работодатель все равно должен отказать 9 претендентам из 10.
Избыток предложения порождают университеты, которые заинтересованы наращивать и наращивать набор. Эта схема работала 50-30 лет назад, когда новые научные позиции росли по миру как на дрожжах. Это дано прошло, но университеты продолжают штамповать выпускников, ориентированных на научную работу, для большинства которых в науке работы нет и не предвидится.
Из этого как минимум следует, что нам в России не следует развивать институт постдоков (как некоторые вузы сейчас начали делать).
Вот, кстати, забавно: слыхал о том, что уже учреждали постдоков у нас. Но ведь чтобы пригласить иностранцев на эту должность нужен определенный уровень зарплаты, заведомо превышающий среднюю зарплату в отечественных вузах (тем более зарплату ППС). Так что оказывалось, что постдок будет получать больше, чем его номинальный научрук. Интересно, как это сейчас решают?
Сам по себе институт постдоков вполне нормален. Как некий переходный рубеж между получением степени и получением постоянной позиции. Просто на западе кризис перепроизводства молодых ученых. Особенно с учетом понаехавших китайцев и разных прочих русских. В результате аспирантов и постдоков — тьма, и их от вожделенных постоянных позиций отделяет пропасть. А поскольку такие подвешенные на временных позициях постдоки бесправны и дешевы, на них и делают ставку в лабораториях.
ИМХО, вот этот глобальный перекос и порождает большинство остальных проблем. В том числе и с публикациями. Ибо потогонная система «публикуйся или сдохни» тоже порождена судорожными усилиями постдоков удержаться на плаву.
В России этого нет от слова совсем. Ибо нет избытка желающих заниматься здесь научной работой.
Ну, мне порой кажется, что если бы все средства, идущие на контроль за тем, чтобы «недостойные постдоки» не занимали престижных позиций, пустить на финансирование науки, глядишь, половину этих самых постдоков удалось бы пристроить…
Но драгоценное время уходит! Тем более, если человек на постдоке или в гранте.
Мне вот, допустим, спешить некуда, однако поделюсь историей, которая произошла со мной только что.
Осенью 2017 года я написал статью и отдал ее в один российский журнал. Ее подержали и отклонили. Я перевел на английский и направил в один зарубежный журнал, ее там долго держали, потом тоже отклонили. Отдал в другой зарубежный журнал, рангом ниже, оттуда пришли содержательные отзывы, в частности: автор не в курсе, что такие-то полученные им результаты уже опубликованы в таком-то журнале в первом номере за 2019 год (!). Я иду смотрю, действительно, иностранными авторами, в иностранном журнале, причем подано было в журнал на год позже, чем я это придумал. Но им повезло, а мне нет. К счастью, мои результаты были опубликованы в тезисах конференции осенью 2017 года, они висят в Интернете, так что мне есть чем подтвердить приоритет, я добавил в статью ссылку. Но на кого теперь будут люди ссылаться — на меня или на иностранную статью?
безусловно! предпочтительнее нанять того человека на работу (причем на грантовом финансировании), который может опубликовать результаты, нежели того, кто заявляет о них, но до публикации дело не доходит. удивляет, почему это вызывает споры
» предпочтительнее нанять того человека на работу (причем на грантовом финансировании), который может опубликовать результаты» — я уже писал выше, если за критерий профессионализма брать только опубликованные статьи (которые мало кто читает), то вы не сможете достоверно определить вклад соискателя, даже если он стоит на первом месте в статье. У меня был случай когда один однокурсник меньше чем через год после выпуска опубликовался в статье в Nature, причем учился он в РФ а работа была сделана в Чикаго. Совершенно очевидно что он ни при каких условиях не смог бы самостоятельно наработать материал за столь краткий срок для публикации в таком журнале, у него как вчерашнего студента просто не было для этого необходимого практического опыта и времени. Он приехал в уже сформированную лабораторию и его включили в проект на завершающей стадии. А со стороны все отлично — меньше чем год после выпуска и статья в Nature. Если бы я не знал этого парня я бы подумал что он гений (вообще и близко нет), сторонний работодатель подумал бы что это именно тот, кто ему нужен — а в реальности он просто попал в удачное место, где его удачно вписали. Надо ли говорить что впоследствии он уже не имел публикаций в таких престижных журналах, все было уже более приземленно. Вот вам пример чистого везения, которое создает ложную картину значимости. И сразу скажу — такой случай далеко не единичный. Хотя конечно попасть в хорошую лабу в Чикаго это все же не только везение.
«нежели того, кто заявляет о них, но до публикации дело не доходит» — вот это и есть подтверждение низкого кпд науки. Вы можете доказать что девушка которая ничего не опубликовала- ничего не умеет? Это легко делается — дайте ей час провести в лаборатории и посмотрите как она работает, и все станет ясно, если список навыков высок то даже простого собеседования (по скайпу) иногда хватает что бы понять уровень соискателя. Тем не менее так никто не делает — все ориентируются не на реальный опыт и его проверку — а на статьи, к чему это приводит смотри выше. Нет внешнего независимого сертификата о навыках — и на обочине оказываются люди с реальным опытом, а выдвигаются посредственности которым просто повезло попасть в соавторы. Но в лаборатории вам потребуется именно реальный навык. Продолжайте ориентироваться на статьи (которые вы с высокой долей вероятности не станете даже открывать) — и пусть кпд науки будет оставаться по прежнему низким.
То, что вы пишите, колдовая банальщина. Все профессионалы это знают. Глядя на статьи молодого ученого, все прежде всего смотрят, где и с кем он работал. В каких проектах участвовал. Можно позвонить шефу и спросить, а что там реально человек сделал. Претенденту на должность об этом обычно не сообщают. Серьезных претендентов интервьюируют по скайпу или лично.
Внешнее сертифицирование будет также несвободно от личных факторов, как и внешнее рецензирование, но сожрет кучу средств и времени. Достаточно посмотреть на наши защиты диссертаций, которые вроде именно для этого и предназначены.
«То, что вы пишите, колдовая банальщина. Все профессионалы это знают. Глядя на статьи молодого ученого, все прежде всего смотрят, где и с кем он работал. В каких проектах участвовал» — когда аргументы слабы скажи оппоненту что он говорит колдовую банальщину. Denny вот эта девушка работала в Японии с таким то профессором, и у этого профессора были публикации — и что? Ей это не помогло, у нее то публикаций нет. И она наверняка участвовала в проектах и грантах — и что?
«Можно позвонить шефу и спросить, а что там реально человек сделал. Претенденту на должность об этом обычно не сообщают. Серьезных претендентов интервьюируют по скайпу или лично» — а еще можно рекомендательные письма собрать, в научной среде это очень практикуется. Вот меня кстати всегда интересовало — рекомендательные письма нужно собрать от трех профессоров — да они этого соискателя в глаза не видели и рядом с ним не работали, как они могут что то написать? Тем не менее всех все устраивает и все делают хорошее лицо при игре в слепую.
Внешнее сертифицирование будет также несвободно от личных факторов, как и внешнее рецензирование, но сожрет кучу средств и времени. «Достаточно посмотреть на наши защиты диссертаций, которые вроде именно для этого и предназначены» — гм, та кандидат наук из МГУ то же имела защищенный диплом и серьезных руководителей, тем не менее кандидат наук из МГУ не знала о чем ее статьи. Это не уникальный случай Denny, не раз и не два я узнавал про истории когда диссертантам доставались в наследство материалы от незащитившихся аспирантов, которые без пересмотра шли в актив следующего аспиранта и будущего кандидата наук. Это не плагиат в прямом смысле этого слова (ведь предшествующий аспирант не смог бы доказать авторство) — но результат такой же.
Внешняя экспертиза — потеря времени и средств? Смешно. Denny — а как еще доказать что работник владеет теми или иными навыками на должном уровне? Публикацией? Защитой степени? Все это не работало даже 70 лет назад, у Лысенко то же была степень и публикации, сейчас не изменилось ничего. Я полагаю что если бы такая внешняя экспертиза контроля качества и квалификации была бы введена (для экспериментальных наук) — то это привело бы к тому что очень немалая часть профессоров тут же бы лишилась своих теплых мест. В этом то и причина неприятия
Я вам просто объясняю, как рассуждает работодатель из хорошей лабы, у которого претендентов на место могут быть десятки (ибо молекулярных биологов пруд пруди).
Девушка работала в хорошей лабе, где современные методики, гранты и публикации. А у нее почему-то публикаций нет. С большой долей вероятности с ней что-то не так. И в шорт-лист претендентов она не попадает. Никакие внешние сертификаты этого мнения работодателя не изменят.
Да и кто будет проводить эту экспертизу? Судьи кто? А никого нет кроме тех же профессоров. Которых будут отбирать в эксперты … по публикациям.
Банальщина же в том, что все, кто в этой кухне варится, это знают.
«Девушка работала в хорошей лабе, где современные методики, гранты и публикации. А у нее почему-то публикаций нет. С большой долей вероятности с ней что-то не так» — вот что любопытно, обычно если у человека при наличии навыков что то не идет — то со стороны руководителя как раз и необходимо бы разобраться что же с ней не так — а не отпускать ситуацию в свободный полет, дожидаясь когда у девушки закончится срок постдока что бы можно было спокойно от нее избавиться. Ситуация очень непрозрачная. И ее работодатель несет за эту ситуацию не меньшую ответственность.
«Да и кто будет проводить эту экспертизу? Судьи кто? А никого нет кроме тех же профессоров. Которых будут отбирать в эксперты … по публикациям» — и причем здесь публикации? Есть стандартный набор методов, он очень даже конечен. соответсвенно к этому набору можно разработать ряд тестов. Сотрудник прошел тестирование — доказал свою профпригодность. Это прекрасно работает например в ЭКО — очень даже экспериментальная сфера. Да это стоит денег — но не больше чем обычно требуют за open access. И проверкой этих тестов обычно занимаются вовсе не профессора. Если есть цель — показать что умеешь амплифицировать на приборе — профессор для этого не нужен, хватит и нанятого профессионального лаборанта.
«Банальщина же в том, что все, кто в этой кухне варится, это знают» — верно, поварившись в этом котле с пяток лет и пообломав рога, все всю подноготную и узнают. только вот почему же тогда такие посты регулярно возникают, неужто это всем известное знание так и не приводит к оптимизации карьеры? А может оно совсем не такое очевидное и известное?
«Ситуация очень непрозрачная. И ее работодатель несет за эту ситуацию не меньшую ответственность.»
Это так. Но аспирантов и постдоков настолько много, что многие работодатели воспринимают их как расходный материал. Такова ситуация на рынке труда.
«только вот почему же тогда такие посты регулярно возникают»
Каждое следующее поколение проходит эту школу на собственном опыте. И это не только в науке. Если бы новые поколения могли воспринимать опыт предыдущих, мир бы уже давно пришел к совершенству.
«Если есть цель — показать что умеешь амплифицировать на приборе — профессор для этого не нужен, хватит и нанятого профессионального лаборанта.»
Это уровень студента или аспиранта. Они получают такие сертификаты в виде дипломов и степеней PhD. Дальше в науке область, где подобные сертификаты бессмысленны. Постдоков оценивают уже по умению выдавать законченные результаты в виде статей.
«Это так. Но аспирантов и постдоков настолько много, что многие работодатели воспринимают их как расходный материал. Такова ситуация на рынке труда» Каждое следующее поколение проходит эту школу на собственном опыте. И это не только в науке. Если бы новые поколения могли воспринимать опыт предыдущих, мир бы уже давно пришел к совершенству» -как откровенно наконец, аспиранты и постдоки расходный материал. Впрочем мне нечего возразить на это. И поэтому это ответ, почему «тогда такие посты регулярно возникают» Это же подтверждение от первоисточника внутри системы (Denny) что система сама так устроена что бы выбрасывать всех кто хоть чуть чуть не вписывается, что система даже не ставит целью иметь высокий кпд и эффективность, скорее это антиэффективная система. И что самое интересное — речь ведь идет о системе науки, которая позиционирует себя в обществе как самая прогрессивная, на деле будучи полной противоположностью.
Какие серьезные разговоры могут быть после о исследованиях, статьях и высоком кпд, если ты знаешь что тебя воспринимают не более чем как расходный материал для своего шефа, которому повезло вырваться из этого колеса Сансары чуть раньше. И вот об этом в университетах как раз не рассказывают. Еще бы — иначе в аспирантуру поток людей упадет просто до нуля. Вся эта систем держится как раз на том что молодые студенты и аспиранты (как та девушка) все таки верят что раз они занимаются исследованиями то они должны представлять из себя все же нечто чуть большее чем расходный материал (о чем им постоянно твердят в университетах, это я очень хорошо помню — вы же занимаетесь наукой, вы творцы — ага, творцы, дальше цитата из Пелевина). Очередная колдовая банальность Denny? И возникает вопрос — а что же из себя представляет профессор, которому волей случая повезло приподняться над расходным материалом? Как его статус обозначить?
«Это уровень студента или аспиранта. Они получают такие сертификаты в виде дипломов и степеней PhD» — Denny но вы же сами видите что публикации и степень — это одно, а реальные навыки — совсем другое, и можно владеть навыками и не иметь публикаций. Выходит что без степени мы сразу отсекаем людей с опытом которые не могут как либо доказать что владеют реальными навыками, так как сертификатов нет. Публикации и степень ни в коем случае не служат заменой сертификата (на лабораторные навыки) так как публикуются часто случайные люди, которые пробирки в руках не держали, как тот советский профессор математики. Формально он имеет квалификацию и как нейробиолог — но всем же понятно что это не так. И таких случаев много. Но ведь «Постдоков оценивают уже по умению выдавать законченные результаты в виде статей» — неужели вы не видите Denny какой это формальный подход, не имеющий отношения к реальной работе и результатам. Доказательства я уже выше подробно расписал, повторятся не буду.
PS. Хорошим примером с оценкой по статьям является случай Нобелевского лауреата Годфрида Хаунсфилда «Еще смешнее оказалось с избранием Хаунсфилда в члены Королевского общества. Оказалось, что у Нобелевского лауреата слишком мало научных трудов, чтобы просто представить его на избрание. И — уникальный случай — в качестве «статей» были представлены изобретения» https://indicator.ru/article/2019/03/09/godfri-haunsfild/
Как видим изобретения в этом случае выступили аналогом сертификатов, ведь изобретения как и сертификакы в отличии от статей не имеют импактов, двойного слепого рецензирования и прочих прелестей, присущих журналам. Если бы нобелевский комитет ориентировался только на статьи — то у Хаунсфилда не было бы шансов. Но комитет оценил реальное достижение (и реальные навыки), а не бумагу в импактном журнале.
Я уже писал выше, что источник этой ситуации — политика университетов, заинтересованных расширять набор. «И вот об этом в университетах как раз не рассказывают. Еще бы — иначе в аспирантуру поток людей упадет просто до нуля». Вот именно. Отсюда тотальное перепроизводство аспирантов-постдоков, что и влечет за собой их низкий статус. Плюс к этому в западные лабы рвутся китайцы и разные прочие русские, усиливая и без того жесткую конкуренцию.
А как еще может их воспринимать завлаб, если у него их десяток, и они обновляются каждые 3-4 года? Причем количество желающих не убывает. А как еще их воспринимать, если они рассматривают работу в лаборатории как очередной трамплинчик на пути в вожделенную Швейцарию? И если у них со Швейцарией не получилось, то виноваты все вокруг. А как еще их должен воспринимать завлаб в Швейцарии, у которого сотня желающих на одно место? И 99 он должен отказать в любом случае. При этом завлаб не идиот и прекрасно понимает, что подавляющему большинству просто очень хочется в Швейцарию.
Как избавиться от перепроизводства молодых ученых университетами, я не знаю. Ведь нет никакой общей организации, которая могла бы это контролировать. Остается ждать, пока волшебная рука рынка поставит все на свои места. В этом смысле посты и дискуссии, показывающие отнюдь не безоблачную ситуацию в науке, имеют смысл.
Про сертификаты предлагаю закончить, зафиксировав расхождение во мнениях. Просто чтобы не повторяться по сто раз.
«Denny — как избавиться от перепроизводства молодых ученых университетами, я не знаю»
«Vladimir Timofeev — За кпд науки в целом я никак не могу нести ответственность»
Иными словами все все видят, все все понимают — никто ни за что не отвечает и не никто ничего не меняет, причем и Denny и Vladimir Timofeev являются руководителями лабораторий (скорее всего). Т.е. эта ситуация с кадрами вечная, перепроизводство будет нарастать, как и жесткая конкуренция, а виновато во всем руководство университетов вроде как. А руководители лабораторий (собственно основные потребители расходного материала) все вроде как и ни причем, они есть лишь жертва решений университетов. К чему это все — пока вы будете кивать в сторону университетов и не предпринимать сами никаких шагов для улучшения ситуации (безусловно нетривиальная задача) даже на своем уровне — то система просто придет к необратимому коллапсу, который погребет ваши же лаборатории.
«Vladimir Timofeev — , однако, раз требуется результат это внешнее, не от меня зависящее условие» и
«я отвечаю только за то, чтобы у меня и у людей которые со мной работают, был результат» — взаимно-противоречащие предложения.
В России совершенно иные проблемы. У нас переизбытка специалистов, желающих поработать, не наблюдается. Совсем. Более того, мы как правило должны выращивать этих специалистов сами. Со студенческой скамьи. Многие из них потом норовят свалить, как и девушка в рассматриваемом примере.
Кого и для чего готовят наши ВУЗы — вы сами тут неоднократно видели. Попробуйте поговорить с преподавателями. Повлиять, убедить снизить набор, переориентировать часть студентов на работу в индустрии. Удачи!
Вообще, университетское лобби очень сильно. И поддерживается в народе, ибо они дают образование. Они куда влиятельнее каких-то ученых, копающихся в своих фундаментальных малопонятных публике проблемах.
На западе с этим не лучше. Любое посягательство на расширение систем высшего образования похоронит человека незамедлительно.Публика воспримет это как нарушение прав, а еще университеты деньги потеряют…
Плюс к тому, западным странам выгодно привлекать дешевых и бесправных научных гастарбайтеров. Самые сочные вишенки они оставляют себе, остальное идет на выброс. А гневные посты обиженных волнуют их не больше, чем прошлогодний снег.
1) Но аспирантов и постдоков настолько много, что многие работодатели воспринимают их как расходный материал. Такова ситуация на рынке труда.
2) Плюс к тому, западным странам выгодно привлекать дешевых и бесправных научных гастарбайтеров.
3) Самые сочные вишенки они оставляют себе, остальное идет на выброс. А гневные посты обиженных волнуют их не больше, чем прошлогодний снег.
Вот эти замечательные утверждения от источника внутри системы похорошему должны висеть на входе в любой университет. А если ты ненароком задумаешь что то поменять то «Попробуйте поговорить с преподавателями. Повлиять, убедить снизить набор, переориентировать часть студентов на работу в индустрии. Удачи!»
А чемпионов всегда мало. Зато ШАНС пробиться дается многим!
«А чемпионов всегда мало. Зато ШАНС пробиться дается многим!» — про эффект Матфея то вы совсем забыли. Тем более в условиях растущего по экспоненте числа научных сотрудников (n) вероятность выиграть пропорциональна 1/n. Так что речи про ШАНС не более чем очередная морковка. не имеющая отношения к реальности.
Ну прямо не наука, а казино!
Именно, что это больше похоже на казино — игорный бизнес, а не нормальный потребительский рынок. А между прочим, во всем мире игорный бизнес ограничивается государством законодательно и территориально.
На нашем факультете перед специализацией проходят встречи представителей кафедр со студентами 2го курса. На недавней встрече один из преподавателей попросил поднять руку студентов, которые собираются заниматься наукой. Ни один не поднял руки. На вопрос: а кто не исключает для себя занятие наукой в будущем? — подняли руку несколько студентов. На курсе примерно 250 студентов и никакой специализации кроме научно-технической деятельности на факультете нет.
Это вообще свойство рыночный экономики. Продавец всегда старается рекламировать и втюхать покупателю свой товар или услугу. Совершенно не заботясь о том, будет ли покупателю от этого толк. Жалобы разведенных покупателей тоже вполне типичны. Просто университеты не исключение.
Я уже писал выше, что источник этой ситуации — политика университетов, заинтересованных расширять набор. «И вот об этом в университетах как раз не рассказывают. Еще бы — иначе в аспирантуру поток людей упадет просто до нуля». Вот именно. Отсюда тотальное перепроизводство аспирантов-постдоков, что и влечет за собой их низкий статус. Плюс к этому в западные лабы рвутся китайцы и разные прочие русские, усиливая и без того жесткую конкуренцию.
А как еще может их воспринимать завлаб, если у него их десяток, и они обновляются каждые 3-4 года? Причем количество желающих не убывает. А как еще их воспринимать, если они рассматривают работу в лаборатории как очередной трамплинчик на пути в вожделенную Швейцарию? И если у них со Швейцарией не получилось, то виноваты все вокруг. А как еще их должен воспринимать завлаб в Швейцарии, у которого сотня желающих на одно место? И 99 он должен отказать в любом случае. При этом завлаб не идиот и прекрасно понимает, что подавляющему большинству просто очень хочется в Швейцарию.
Как избавиться от перепроизводства молодых ученых университетами, я не знаю. Ведь нет никакой общей организации, которая могла бы это контролировать. Остается ждать, пока волшебная рука рынка поставит все на свои места. В этом смысле посты и дискуссии, показывающие отнюдь не безоблачную ситуацию в науке, имеют смысл.
Про сертификаты предлагаю закончить, зафиксировав расхождение во мнениях. Просто чтобы не повторяться по сто раз.
Denny, у вас бывает реальный конкурс? То есть чтобы несколько претендентов на свободное место? У нас обычно наоборот: с трудом удается найти хотя бы одного подходящего и желающего на место. А на Западе, как пишут, может быть по 250 претендентов на место, тут на всех не назвонишься.
Опять же, если речь идет о выделении гранта, от рецензентов не предполагается проведения частных расследований, у них нет таких полномочий, они должны руководствоваться представленными данными.
Реальный конкурс в России — большая редкость. Для иностранцев Российские должности непривлекательны. Да и россияне не мобильны. Претенденты в основном из своего города. Которых явно немного даже в крупных городах.
В провинциальных вузах чаще всего руководствуются принципом лояльности и берут тех, с кем знакомы. Плюс на полную катушку включается эффект Матфея, уже упомянутый Алексеем.
Если речь идет о грантовом финансировании — конкуренция еще какая: мне сегодня (воскресенье, примерно 12 дня по Москве позвонили, типа мы это можем, включи в грант). Причем в данном случае речь про грант еще не выигранный
Мне по гранту РНФ нужно опубликовать 8 статей в хороших журналах (в моей области это IF>3) за три года. Я говорю: ребят, надо бы сделать то-то и то-то, а потом написать статью в такой-то журнал. В результате я получаю рассказы про то, как много всего сделано итд. О публикации речь, если и идет, то когда-нибудь потом. Мне, как руководителю, или человеку, который в комплексном проекте за это отвечает, приходится выкручиваться. Это один пример. Другой, похожий, состоит в том, что я иду к ребятам, у которых я просто нашел статьи, в которых в конце написано, что они то-то и то-то делали (так делают в нормальных журналах типа даже PLoS, а тем более, Nature, и обычно написанное близко к правде). В этом случае работа делается как в Америке за полгода, и все счастливы. За кпд науки в целом я никак не могу нести ответственность: я отвечаю только за то, чтобы у меня и у людей которые со мной работают, был результат, выраженный в приличных публикациях
«За кпд науки в целом я никак не могу нести ответственность» — он низкий в силу самой природы науки, вы ведь не можете предсказать получите вы позитивный результат или нет. Поэтому и кпд низкий. На поиск позитивного результат уходят годы. В этом контексте имелся ввиду кпд. Во всех остальных сферах (кроме спорта) результат достигается обычно быстрее и более гарантирован. Стать хорошим врачем проще и быстрее чем хорошим и успешным научным сотрудником. И у врачей кпд высокий — ведь они работают по давно отработанным схемам и видят результат своей работы сразу.
Владимир, вы сами приняли на себя эту ответственность, подавая заявку на грант. Должны были знать, на что идете.
Более горька, например, судьба людей, которые ни на какие гранты не подавали, ни на что не претендовали, мирно работали, а с них требуют чем дальше, тем больше и лучше статей. Причем даже не для того, чтобы в противном случае заменить кем-то, кто мог бы работать лучше за те же деньги (таковых не найти), а просто чтобы выгнать или перевести на долю ставки, без всякой пользы.
А в ситуации, когда руководителю приходится предпринимать морально и этически сомнительные, спорные, несправедливые (если не хуже) действия «ради пользы общего дела», ничего нового нет, этому тысячи лет. Но и гордиться тут по-моему нечем. Некоторые люди рвутся в руководители, а некоторые нет. Некоторые подают на гранты РНФ, а некоторые нет, даже если могли бы.
Безусловно! Все, что было запланировано в гранте, было выполнено (в том числе я просто сел за компьютер и сделал), и я полностью за это ответил. Смотрите: на науку выделяется N рублей. В науке работают A людей. Мы либо делаем так, что N существенно возрастает (от меня это никак не зависит), либо A существенно уменьшается (что тоже от меня не зависит). Первый подход приведет к тому, что что все будут счастливы, однако денег на это едва ли кто даст, второй — к тому, что масса мирно и бессмысленно работающих будут переведены на 0.1 ставки, наука станет высококонкурентной областью по существу (исходя из качества публикаций и самих исследований: никому, я думаю, не придет в голову считать, что опубликоваться в Cell то же самое, что в каком-либо вестнике). Третьего пути я не представляю. Лично я был рад, когда появился РНФ с его требованиями — мне это дало возможность вести более-менее нормальную научную работу
p.s. Если от людей требуют просто опубликовать больше статей — это глупо (так как это очень легко, причем даже в низкорейтинговых WoSовских журналах), если требуют повысить качество исследований — с моей точки зрения, здорово. Наверно, я просто не в той теме пишу: очевидно, что публиковать что угодно где угодно — неправильно
Владимир, я так понял, что морально-этический аспект вы совсем не рассматриваете, цель оправдывает средства, меньше народу — больше кислороду, социал-дарвинизм детектед.
Но даже если говорить о пользе конкуренции, беспокойство вызывает то, что вся эта конкуренция идет по все более формальным и все менее осмысленным признакам. Фактически речь идет о прогнозировании будущей работы человека (при наборе в грант, присуждении гранта, принятии на работу, оставлении на работе) по имеющимся данным о прошлом человека, при этом интуитивно понимаемая статистическая зависимость (причем конкретных вероятностей и корреляций никто не считал) применяется к индивидуальным объектам. Ну представьте себе, для примера, что преступника определяют методом максимального правдоподобия, т.е. для кого из подозреваемых была больше вероятность совершить преступление исходя из статистики и их национальности, вероисповедания, пола, возраста, социального положения и т.п., а не проводя реальное расследование, кто это сделал. Например, можно собрать какую-то статистику в отношении того, что женщины в среднем менее успешны в науке, чем мужчины, и исходя из этого вообще не допускать женщин в науку, чтобы сэкономить деньги. Такая логика опасна.
Фактически гранты выделяют на основании уже полученных результатов. Если для получения результатов нужны финансовые вложения, то есть проблема первого вхождения. В математике, к счастью, приборы и материалы не нужны. В РНФ прямо требуют от руководителя проекта наличия достаточного числа опубликованных статей в хороших журналах. Это сильно снижает конкуренцию. Если в РФФИ нашей группе редко удавалось получить грант, то в РНФ уже получили второй после окончания первого.
Интересно было бы проанализировать ученых хотя бы за последние 50 лет, сделавших достаточно серьезные открытия, сколько из них могло бы получить гранты РНФ или выполнить какие-то другие современные требования к публикационной активности накануне совершения этих открытий. Я думаю, что немного. Я не думаю, что серьезное продвижение в науке коррелирует с предварительным числом статей, даже в хороших журналах. Наоборот, об этом уже не раз говорилось, этот подход в какой-то мере провоцирует мелкотемье и может тормозить содержательное развитие науки (если науку мерить реальными достижениями, а не наукометрией).
Как мне кажется, должно быть несколько фондов: и для поддержки уже сложившихся групп, и для первого вхождения.
Когда всего два фонда, и оба государственные, большое количество научных групп поддержки не получит и загнется… И снова будут вздохи об интеллектуальном обескровлении провинции.
Фондов не просто должно быть много, но и там должны сидеть люди с разными взглядами. И между ними должна происходить конкуренция не только за ученых, которым они дают деньги и с которыми потом могут разделить славу открытия, но и конкуренция разных концепций и принципов, по которым кому давать деньги, а кому не давать. Если везде будут одни взгляды, одна концепция (наукометрическая), это бесполезно.
Согласен, что наукометрия стимулирует решение мелких задач в ущерб размышлениям о более сложных. В грантовой системе неизбежно порядок обратный: сначала сделал открытие потом получай финансирование. А как же иначе отделять прожектёров от серьёзных исследователей? Но это проблема только в тех областях науки где для любого исследования нужны большие средства.
я плохо понимаю, о какого рода морально-этическом аспекте идет речь? в моем понимании, безнравственно, раз ты выиграл грант (а это по большому счету деньги налогоплательщиков), не выполнить то, что требуется. в некоторых случаях, причем, весьма предсказуемо, что можно сделать и опубликовать. не существует никакой дискриминации, когда речь о том, что человек приходит в науку (к слову, у меня две студентки уехали в США на PhD), однако, раз требуется результат (это внешнее, не от меня зависящее условие, однако, такая система позволяет в принципе вести осмысленную научную работу), куда разумнее предложить определенную работу тем, кто этот результат обеспечит.
«однако, раз требуется результат (это внешнее, не от меня зависящее условие, однако, такая система позволяет в принципе вести осмысленную научную работу), куда разумнее предложить определенную работу тем, кто этот результат обеспечит.» — скажите, в итоге те кому вы предложили работу — обеспечили ли они достойный результат?
да,обеспечили
«да, обеспечили» — но вы же предлагаете работу не только постдокам, но и аспирантам и студентам, которые обычно статей не имеют, т.е с ними вы идете на риск? Если бы к вам пришел аспирант третьего года и сказал — я умею делать это и это, но в моей лаборатории опубликоваться нереально (случай девушки выше) — чем такой трехлетний аспирант хуже того кто только только поступил, у них обоих нет статей? И еще вопрос — можно ли вообще получить степень постдока неопубликовавшись, и если да — зачем системе выпускать на рынок труда таких постдоков (с заранее предрешенным отрицательным результатом на трудоустройство), все же понимают что они не найдут работу по профилю?
нет, тем, кто работать не умеет, я работу не предлагаю, а прежде их обучаю (или участвую в обучении).
как не имеют? у одной из сотрудничавших со мной студенток, после того, как она научилась делать необходимую работу (молекулярное моделирование биомакромолекул, если говорить широко) за время нашего сотрудничества появилось три публикации в журналах с IF>3. сейчас довольно неплохо уехала в америку. еще у одного студента — одна такая публикация, но он — первый автор, т.к. писал статью.
он не хуже и не лучше, однако слова не являются никакой гарантией. он, причем, в самом деле может думать, что умеет что-либо, а на самом деле не уметь, и с такими случаями я сталкивался
постдок без публикаций? это как? я такого рода примеров не знаю
«нет, тем, кто работать не умеет, я работу не предлагаю, а прежде их обучаю (или участвую в обучении)» — обучение в данном случае эквивалентно найму на работу, ведь в процессе этого обучения студент или аспирант все равно делает полезную работу для вас.
«за время нашего сотрудничества появилось три публикации в журналах с IF>3. сейчас довольно неплохо уехала в америку. еще у одного студента — одна такая публикация, но он — первый автор, т.к. писал статью» — в основном студенты не имеют статей, экспериментальная работа требует громадных временных затрат, студент просто не успеет наработать на несколько статей собственного материала (у них обычно не более двух дней в неделю дается на работу в лаборатории, это только азы освоить), аспирант может наработать но и то далеко не всегда успевает, поэтому аспирантура может длиться долго долго. Хотя в вычислительной биологии возможно не так, там пользуются данными которые получили другие.
Что же касается той студентки что неплохо уехала в Америку — то вероятность стать в 50 годам Full professor для нее менее 7%, а вероятность стать Full professor в вузах лиги плюща 0%, в индустрии же ей придется конкурировать с людьми из Йеля и MIT, https://www.ascb.org/careers/where-will-a-biology-phd-take-you/ так что слово «неплохо» я бы не стал в этом случае употреблять.
«он не хуже и не лучше, однако слова не являются никакой гарантией. он, причем, в самом деле может думать, что умеет что-либо, а на самом деле не уметь, и с такими случаями я сталкивался» — наличие сертификата о лабораторных навыках свело бы эту проблему к минимуму
«постдок без публикаций? это как? я такого рода примеров не знаю» — Раз она шлет резюме то какой статус она имеет? Конечно логичнее было бы у нее спросить но меня в жж нет. Статус постдока или статус аспиранта ищущего новую лабораторию?
«обучение в данном случае эквивалентно найму на работу, ведь в процессе этого обучения студент или аспирант все равно делает полезную работу для ваc»
обычно получается так, что это я делаю полезную работу для него (я бы потратил меньше времени, делая работу сам, чем, когда речь идет об обучении).
про студентов мне совсем непонятно — будучи студентом, я опубликовал 2 чисто эксперементальные работы (protein expression, purification, crystallization, X-ray analysis), причем писал статьи сам и принимал участие в каждой стадии эксперимента. я вообще ни разу не видел студентов, которые, прийдя в лабу на втором-третьем курсе к концу обучения ничего не опубликовали. более того, сейчас же типа бакалавриат/магистратура, в магистратуру надо отдельно поступать и, по словам студентов, преимущество имеют те, кто до поступления в магистратуру имеют статьи (я, честно говоря, этого не понимаю, мне это кажется глупостью, но не мне судить)
«обычно получается так, что это я делаю полезную работу для него (я бы потратил меньше времени, делая работу сам, чем, когда речь идет об обучении)» — тем не менее если к вам на работу попал постдок который до этого занимался другой темой (такие случаи весьма нередки), то его так же придется чему то обучать и ждать пока он войдут в курс дела. Что же касается обучения студентов и аспирантов, то по моим наблюдениям во многих лабораториях обучение своится к тому что со студентом один раз посидели за приборам — а дальше вертись как хочешь. Через полгода с него спрашивают результат — и тут уже как повезет. Надо ли говорить что один раз посидеть за прибором с аспирантом или студентом это не обучение. Повторяю — таких случаев множество.
«про студентов мне совсем непонятно — будучи студентом, я опубликовал 2 чисто эксперементальные работы» — в моей группе (кафедра эмбриологии МГУ) к моменту выпуска опубликовался только один человек, схожая ситуация была и на кафедре биохимии, ситуация с публикацией двух статей для студента скорее редкое исключение, я таких случаев не знаю но не исключаю.
Дело и том, что разброс очень велик. Лаборатории очень разные. То, что пишет Владимир Тимофеев, лично мне очень близко. Мы тоже со студентами возимся по полной. Не потому. что добрые, а потому. что в электрофизиологии (patch clamp) иначе не получается. Экспериментальная техника сложная. Обученные специалисты в очереди не стоят. Волосатой лапы, которая заваливала нас деньгами, нет. Мы должны выдавать приличные работы, чтобы получать новые гранты чтобы продолжать исследования. Этого я не могу получить от не обученных студентов и аспирантов. Поэтому приходится учить их долго и упорно. В результате, человек по окончании аспирантуры выходит примерно в 0. То есть отрабатывает те усилия, которые потрачены на его обучение. Профит приносят те, кто остается после аспирантуры.
Чтобы поставить элементарную технику эксперимента, сотрудник возится со студентом примерно полгода (раза два в неделю). Еще столько же уходит на то, чтобы студент мог ставить эксперимент самостоятельно, без надзора. Обычно тут они получают магистра и поступают к нам в аспирантуру. Работают под плотным контролем, ибо проблем и задач не понимают, материалом на должном уровне не владеют. Первую статью я пишу за них полностью. Во второй они начинают делать наброски отдельных кусков. в третьей начинают писать начальный драфт. Средней толковости аспирант к защите действительно может более-менее проводить самостоятельные исследования.
\
при другой схеме наша лаборатория не удержалась бы и пошла по миру.
«Чтобы поставить элементарную технику эксперимента, сотрудник возится со студентом примерно полгода (раза два в неделю)» — т.е при загрузке 4 часа в день (8 редко кто вырабатывает со студентом непрерывно на установке) выходит 4х2х4=32 часа в месяц и 192 часа за полгода. При 40-часовой работе в неделю срок обучения студента бы составил 5 недель. у меня кстати когда я делал курсовую и дипломную вышли похожие цифры, обучение как раз и заняло полгода, и спустя полгода я смог уже самостоятельно что то делать (другое дело что в отсутствии четкой системы контроля качества это именно что то).
«Еще столько же уходит на то, чтобы студент мог ставить эксперимент самостоятельно, без надзора. Обычно тут они получают магистра и поступают к нам в аспирантуру. Работают под плотным контролем, ибо проблем и задач не понимают, материалом на должном уровне не владеют. Первую статью я пишу за них полностью. Во второй они начинают делать наброски отдельных кусков. в третьей начинают писать начальный драфт» — с этим так же полностью согласен, находясь в процессе обучения в лаборатории, при загрузке 2 раза в неделю, растянутой на год, с постоянным отвлечением интеллектуальных ресурсов на университетские семинары студент просто не в состоянии с ходу самостоятельно написать текст статьи, у него нет для этого ни времени ни опыта. Более реалистичной мне кажется ситуация когда студент делает какой то кусок экспериментальной работы, который потом идет в текст статьи которую пишет его руководитель. Чудес не бывает (если речь идет о экспериментальных науках). То же касается и аспирантов — они вынуждены подрабатывать поэтому так же редко могут уделить более 2-3 дней в неделю работе в лаборатории, и эти 2-3 дня обычно меньше 8 часов, поэтому их обучение так же затягивается на годы. Исключение — если аспиранта кто то содержит. Для многих аспирантов за 3 года опубликовать даже 2 статьи при таких условиях (имея параллельную работу которая часто становится основной) становится непосильной задачей.
Во-первых, надо отметить, что в заявку по гранту нередко включаются исследования и результаты, которые на самом деле либо уже сделаны, либо частично сделаны, либо без проблем могут быть сделаны. Ограничение и самоограничение заведомо выполнимыми задачами может тормозить развитие науки. Вы вот взялись что-то посчитать, и посчитали (или посчитаете), все рады. Но вы так не возьметесь сделать что-то, что непонятно как считать или вообще неизвестно, можно ли посчитать или нет, что-то действительно нетривиальное.
Во-вторых, задумаемся, хорошо ли, например, если некий чиновник расставляет на все нижестоящие руководящие посты своих друзей, знакомых и т.п., исходя из того, что он в них уверен, что они обеспечат ему нужный результат, и избавляется от всех остальных.
«хорошо ли, например, если некий чиновник расставляет на все нижестоящие руководящие посты…»
Тут у вас два совершенно разных варианта. Если расставляет своих друзей — плохо. А если расставляет тех, кто способен хорошо выполнить работу — хорошо.
Ну так на самом деле никогда точно не известно, кто на что способен. Есть только представления одного человека о том, на что способен другой человек. И доверие одного человека другому человеку. Или нет.
Статистически, и чисто с точки зрения работодателя, вы правы. Так же как для работодателя может показаться предпочтительнее вообще не нанимать на работу молодых женщин, потому что они могут забеременеть и им станет не до работы, или женщин с малыми детьми, потому что они будут больше думать о детях, чем о работе. Должны ли мы целиком вставать на такую точку зрения?
В данном же случае все сложнее. Во-первых, заявлены были навыки лабораторной работы, которые не связаны прямо с публикациями — можно иметь навыки, но не просто успеть получить результаты за ограниченное время, либо эти результаты может успеть опубликовать кто-то другой, а можно издать под своим именем статьи по работе, которую на самом деле не выполнял (пример от Алексея Лк).
Во-вторых, как неоднократно отмечено, у биологов плохо с осмыслением и обработкой полученных экспериментальных данных. Публикуется много работ, где делаются неверные или не достаточно обоснованные выводы. Рецензенты это пропускают, потому что сами такие же. В результате публикуются невоспроизводимые и противоречащие друг другу результаты. Система «публикуйся или умри» как раз работает на выдачу скоропалительных выводов. В то время как подлинно научной и честной позицией в каких-то случаях может быть: данных не достаточно, статью писать рано.
«В то время как подлинно научной и честной позицией в каких-то случаях может быть: данных не достаточно, статью писать рано» — верное замечание, и многие руководители тоже так считают — но в итоге срок постдока у их наемных работников проходит, а они так и не опубликовались, так как данные не наработаны или недостаточного качества. Это палка о двух концах, причем наемный постдок теряет в этой ситуации гораздо больше чем нанявший его профессор. Профессор разрабатывает обычно несколько тем в качестве страховки, и если у одного его постдока не выходит, то всегда есть другие, которые прикроют профессора публикациями, так что бы сразу везде не шло — редкость. Так что да — позиция ждать результатов и не публиковаться неизбежно ведет к повышению научного качества — но ценой последующей карьеры того постдока который верен этому правилу.
Принцип публикуйся или умри — это другая крайность. Возможно оптимум находится где то посередине. Т.е не публиковать липу, но и стараться не затягивать с наработкой данных.
То, что вы написали, в целом характерно для любой системы с высокой конкуренцией; бороться с этими явлениями, сохраняя основу системы все такой же конкурентной или тем более — повышая конкуренцию, совершенно бессмысленно. Тут закономерность простая: чем выше конкуренция, тем больше соблазнов коррупции, тем больше средств надо расходовать на борьбу с ней, так что довольно быстро все сэкономленные за счет конкуренции средства уходят на поддержание конкурентной системы на сколь-нибудь прозрачном уровне.
Во-первых, не для любой системы, а для такой, где результат работы не достаточно очевиден, проверяем и доступен однозначному и быстрому оцениванию, так что есть куда двигаться в этом направлении. Во-вторых, чрезмерная конкуренция может и плоха, но сама по себе конкуренция — это надежный и испытанный веками механизм мотивации количества и качества работы. Отказываться от него, не предлагая взамен ничего, нельзя.
У любого механизма есть пределы применимости. В настоящее время мне кажется, конкуренция (особенно в науке, где результаты измерить трудно) таких пределов достигла. Так что пришла пора искать новые принципы.
Иными словами, проблема в отсутствии прозрачности и открытости и до конца непонятной системы экспертной оценки? В итоге механизм конкурентного отбора превращается в систему манипуляций и обмана.
На определенном уровне конкуренции этот механизм неизбежно превращается в манипуляцию и обман, ну или на поддержание этого механизма в рабочем состоянии будет уходить в разы больше средств, чем на раздачу денег всем желающим.
Я специально подчеркиваю: речь идет о конкретной задаче в области computational biology, на которую выделено финансирование. Либо мы это сделаем и опубликуем в течение трех лет статью, либо нет. Если нет — мы никому не нужны, и это не я придумал. Результаты такого рода, о которых я говорю, не могут быть невоспроизводимыми (каждый может повторить вычислительный эксперимент и проверить с известными проблемами, которые решаются путем набора достаточных для статистического анализа данных). Проанализировать результаты и написать статью — да, это серьезная работа, на которую люди, собственно, наняты
«независимости финансирования» Многие любят это выражение. Пожалуйста, уточните, от чего финансирование должно быть независимым.
«Пожалуйста, уточните, от чего финансирование должно быть независимым» — поясню, независимым от шефа который приглашает такого русского выпускника к себе на запад. Пока русский выпускник будет исполнять волю шефа за его деньги он не добьется успеха. Где это вы видели что бы наемные рабочие давали ход новым направлениям? А вот получивших свою лабораторию гораздо меньше чем тех кто уехал. Уехать выполнять чужой проект несложно, сложно выполнить свой. Помним про https://www.ascb.org/careers/where-will-a-biology-phd-take-you/.
ФАНО и преемники требовали WoS? Получите, не подавитесь! https://elibrary.ru/contents.asp?id=36320596
Уже подавились. В тот момент как только начинаете радоваться и злорадствовать — проверьте систему…она сильнее Вас, учитесь жить в ней, критиковать то что работает бессмысленно: https://indicator.ru/news/2019/02/04/obnovlen-spisok-zhurnalov-indeksaciya-kotoryh-v-scopus-zapreshena/ https://embed.widencdn.net/download/elsevier/yxqtqgtxtw/Discontinued-sources-from-Scopus_January2019.xlsx?u=simrzc (строчка 489)…а вот elibrary РЕАЛЬНО НУЖНО ЗАКРЫТЬ!!!
Оказывается «Вестник МГУ. Серия: Вычислительная математика и кибернетика» https://elibrary.ru/title_about.asp?id=25565 выкинули из Скопуса за накрутку показателей. Как видно из файла по ссылке из сообщения John (строчка 420)
Я писал не про scopus.
Конкретный пример манипуляции с наукметрией, когда «раздавали» категории НИИ подведомственные ФАНО, выгодополучатели, из РИНЦ убрали статьи WoS и др. неугодного НИИ, а на совет принимающий решение предоставили данные наукометрии из РИНЦ — уже без статей, решение совета понизить категорию в связи с низкой международной публикационной активностью. Вуаля.
== (д) ставка на наукометрию сегодня сродни провокации на преступление. Даже самый честный ученый, поставленный в условия публикационной гонки, отчетности количеством публикаций и цитирований, рано или поздно окажется вынужден писать мусорные тексты ==
И у меня возникала такая мысль, хотя она казалась мне несколько экстремистской и родившейся в минуту плохого настроения. Выходит не только у меня. В общем-то «мусорные», возможно, несколько жесткое определение, скажем так, малополезные.
==и договариваться о недобросовестных практиках.==
Этого все же КМК можно избежать. Хотя бы потому что качество рецензирования даже в довольно высокоимпактных журналах в последнее время не очень — явно прослеживается тенденция подмены оценки значимости работы формальными критериями. Вовсе не обязательно «договариваться о практиках», просто надо соблюдать правила игры — у плохо оформленного интересного результата шансов зачастую меньше, чем у безликого, но поданного в полном соответствии с редакционной политикой журнала.
== Если он этого не сделает, то окажется на обочине и с высокой вероятностью потеряет работу. ==
Ну не без того. В прошом году верзняя администрация зашумела опять как дубрава под ветром -«вал давай» — вытряхнул ящик со всяким мусором, статей на 6 есть материалу, быстренько барщину выполним и можно заняться делом спокойно еще года 2-3.
А вообще если не все еще сгнило в датском королевстве — в конечном-то счете в научном сообществе все знают кто почем. На то и надежда, будем письма друг другу писать как во времена Ньютона :)
Совершенно, имхо, нормальная мысль, никакая-такая не эктремистская типа. А согласно поговорке, что, дескать, не плюй(те) в колодец…(подражание ньюсмейкеру в хорошем смысле С.В. Шнурову).
Конечно, остобрыздела откровенная «номенклатурщина» в типа «мусорке», но не только же » диссертаторам» и «диссероделам» пользоваться.
А что касаемо писем — нормальная и даже вполне себе стандартная форма общения и информационного обмена.
Л.К.